Страница 65 из 89
— До встречи, — сказал Рейлис и прекратил связь.
Валентин проверил состояние «бублика» — ну так и есть, выключен! — включил его обратно и прижал руки к бедрам. Мгновение спустя он уже шмыгал носом, ежась от межпространственного холода.
Раструб излучателя смотрел Валентину прямо в лоб.
— Один, два и три, — сказал Валентин, прочитав все три числа в мыслях Рейлиса. — Стреляй!
Вспышка, звон упавшей на пол бутылки — и Валентин снова почувствовал Катер как продолжение своего тела.
— Показывай, — скомандовал он Рейлису, но Катер откликнулся раньше. Перед глазами возникла подробнейшая карта Побережья, южная часть Святых Земель стремительно приблизилась к глазам, Валентин успел прочитать пару названий — Боадруп и Боавернен — а потом карта разлетелась в стороны, уступая место реальности.
Не меньше сотни огромных костров превращали темную пангийскую ночь в сюрреалистическое подобие мартеновского цеха. То багровые, то черные силуэты сновали на фоне рвущихся в небо языков пламени, исполняя примитивный, но завораживающий своей массовостью танец. Посреди ярко освещенной площадки, начисто лишенной растительности, вздымался седлообразный каменный бугор, выросший прямо на древней Дороге, некогда созданной самим Георгом. Бугор сотрясала заметная дрожь — вздыбленная непонятной, но несомненно могущественной силой, Дорога пыталась вернуться в исходное плоское состояние. Прибавив света — а точнее, отрегулировав зрение таким образом, что ночь обернулась туманным утром, — Валентин разглядел и самого Хеора; двойник великого мага сидел, подогнув под себя ноги, прямо на голой земле, и бесстрастно смотрел на вершину бугра. Внезапно он поднял правую руку и резко рубанул ею воздух; в ложбине между двумя изгибами Дороги вспыхнул яркий свет, и к темному небу взлетело идеально круглое облачко дыма.
Валентин переместился поближе, заняв место, позволявшее наблюдать как за Хеором, так и за результатами его колдовства. Бугор продолжал трястись, но Валентин отметил, что проходившие по нему судороги становятся более регулярными, все чаще совпадая с мощными ударами скрытого где-то в темноте барабана. Прыжки полуголых людей вокруг костров и вздрагивания древней Дороги становились частями одного и того же величественного танца, подчиняясь мягкому, но пронизывающему все тело барабанному бою. Хеор снова озарил вершину бугра вспышкой света, и на этот раз к небу взлетело правильное кольцо из абсолютно белого дыма.
Ну ладно, подумал Валентин, Дорога у него вместо талисмана; но как же он собирается призывать Тьму?! Ритуал вызова пришельца, остававшийся неизменным еще со времен Яппура, предполагал наличие двух артефактов: талисмана, манящего пришельца своей силой, и порождения Тьмы — предмета земного происхождения — открывающего Тьме дорогу на Пангу. В эпоху Яппура земные вещи ценились на вес золота, одежду пришельцев буквально распускали по ниточке, — хотя сам Яппур, по преданию, обошелся для своего первого ритуала одной-единственной жестяной банкой из-под пива, разрезанной на двенадцать частей.
Валентин поднялся повыше и принялся разглядывать утоптанную землю, отделявшую Хеора от колдовского бугра. Где-то здесь, уложенные в правильную геометрическую фигуру — у одних магов лучше получалось с кругом, другим приходилось строить сложные звездчатые многоугольники, — должны были находиться порождения Тьмы. Валентин с минуту пялился на пыльный грунт, не замечая ровным счетом ничего необычного, пока яркая вспышка одного из костров не отразилась маленьким отблеском в серой пыли. Валентин мигом оказался рядом — и наконец увидел латунный пистолетный патрон, аккуратно поставленный на землю капсюлем вниз.
Патрон — это вам не банка пива, уважительно подумал Валентин. Это снасть на крупную рыбу; того и гляди, Хеор вызовет себе настоящего Повелителя Жезла.
Валентин отлетел в сторону и снова осмотрел всю площадку. Массовка у костров разбилась на пары, перейдя от ритуальных танцев к эротическим; Хеор сидел, как истукан, методично подпаливая верхушку бугра; пришелец не появлялся.
Ну, и чего было паниковать, подумал Валентин, возвращаясь в собственное тело. Ритуал как ритуал; по статистике, удачный вызов пришельца требует от трех до шести часов непрерывных заклинаний. Жезла у Хеора как не было, так и нет, искать его он явно собирается с помощью вызванного пришельца, и когда все это будет, одному Богу известно. Можно, конечно, угробить весь этот ритуал в зародыше — но зачем? Чтобы потом самому Жезл искать?
Делать мне больше нечего, подумал Валентин и повернулся к Рейлису:
— Да, Хеор вызывает пришельца. Ну и что?
— Вызвав пришельца, он станет еще сильнее, — пожал плечами Рейлис. — Лучше всего будет убить его прямо сейчас!
— Напротив, — покачал головой Валентин, — убить Хеора прямо сейчас было бы непростительной ошибкой. Пока Хеор жив, эль Катнан заинтересован в союзе с Фалером; как только Хеор умрет, эль Катнан снова возомнит себя властителем Эльсана. Так что с убийством Хеора мы повременим, по крайней мере до тех пор, пока с Линно Тардена не будет снято проклятие…
— Прости, Фалер, — перебил его Рейлис, — я забыл сказать! Оно уже снято!
— Как?! — воскликнул Валентин, буквально подпрыгнув на месте. — Кем снято?
— Десять минут назад твой ученик, Гарт Розенблюм, доложил эль Катнану, что проклятие больше не властно над головой Тардена, — сообщил Рейлис. — Взгляни сам, Катер покажет тебе все, что я видел!
Изображение Розенблюма появилось перед Валентином раньше, чем Рейлис успел закончить свою фразу. Ковры, гобелены, инкрустированные золотом кресла — действие происходило в приемной Тардена; Катер подсказал Валентину, что сам король — а точнее, его голова, — находится в кабинете, за шестью слоями защитных заклинаний.
— Я рассеял проклятие, — бесстрастно произнес Розенблюм, — оно больше не властно над нашим королем.
— Как я могу это проверить? — прищурившись, спросил эль Катнан.
— Войди к нему и выслушай, что он тебе скажет, — пожал плечами Розенблюм.
— Как! — вскричал эль Катнан. — Ты посмел разбудить его?! Ты рисковал жизнью нашего короля?!
— Никакого риска, — спокойно возразил Розенблюм. — Я же сказал: я рассеял проклятие. Жизнь короля в безопасности.
— Как ты мог знать?.. — прошипел эль Катнан, сжимая кулаки.
Розенблюм брезгливо поджал губы и ничего не ответил. Валентин в очередной раз восхитился учеником Великого Черного — его манера держаться сделала бы честь и великому магу.
— Мне пора, — сказал Розенблюм. — Если ты не понял, эль Катнан, я повторю: тебя желает видеть король!
Валентин отдал Катеру короткую команду и перенесся в кабинет, где на громадном письменном столе из черного дерева покоилось блюдо с отрезанной головой Линно Тардена. Голова эта была в прескверном настроении, а стоявший напротив нее эль Катнан выглядел как приговоренный к смерти.
— Тело! — закричала голова и судорожно зевнула, приоткрыв серый от нездорового налета язык. — Верни мне мое тело! И немедленно позови Фалера!
— Ваше величество, — пролепетал эль Катнан. — Что я должен сделать в первую очередь — вернуть вам тело или позвать Фалера?!
— Чтоб ты сдох, кретин! — прохрипела голова, заставив Валентина не на шутку встревожиться. Душевное здоровье Тардена пострадало в результате последних событий едва ли не сильнее физического. — Позови Фалера и заклинай, пока не посинеешь! Я должен встретить рассвет на собственных ногах!
— Слушаюсь, ваше величество, — скороговоркой выпалил эль Катнан и попятился к выходу, всем своим видом выражая полную покорность. Валентин качнул головой, поражаясь феноменальной бесхребетности старого царедворца; трудно было поверить, что несколько минут назад этот человек смотрел сверху вниз на самого Розенблюма!
— Позови Фалера! — крикнул Тарден в спину уходящему эль Катнану.
Нет, подумал Валентин, с головой у Тардена все в порядке. В его положении позвать меня на помощь — самое правильное решение. Жаль только, что не слишком своевременное; проклятие-то уже снято, и мне уже незачем проводить долгие часы наедине с отрубленной головой!