Возвращение оракула

– Покойник.

– Покойник уйти не может, – коротко хохотнул Углов. – Покойника можно только потерять. Я тебя не пойму, Василий Валентинович, ты на что намекаешь?

– А ты разве не в курсе дела Хлестова? – понизил голос почти до шепота Сухарев.

Розы на щеках Углова слегка увяли, а на холеное лицо набежала тень. Костя Углов принадлежал к породе счастливчиков и красавчиков. Таких любят женщины, а жизнь если и бьет их, то не наотмашь, а все больше щадя и вскользь. Разумеется, о конфузе, приключившемся с прокурором Лютиковым, он слышал и даже отпустил по этому поводу несколько шуточек в кругу друзей, но, похоже, красавчик никак не предполагал, что неприятности сваливаются порой не только на головы поживших и много чего повидавших работников, но и на головы любимцев фортуны, привыкших срывать цветы удовольствия на всех клумбах, разбитых в округе.

– Но ведь тогда все, кажется, обошлось? – так же шепотом отозвался Углов, – Газеты слегка позубоскалили, и все.

– Там заинтересовались, – кивнул головой на потолок Сухарев.

– Губернатор?

– Бери выше. Лютиков рвет и мечет. Если он узнает, что ты потерял еще один труп, то я тебе, Костя, не завидую.

– Я-то тут при чем, – огрызнулся неуверенно Углов. – Пусть с милиции спрашивают.

– Спросят и с милиции, – вздохнул Василий Валентинович. – Ладно, поехали.

На старшине милиции Круглове буквально не было лица. Он ходил кругами вокруг машины с красным крестом и ругался последними словами. Стоявшие чуть в стороне пожилой мужчина в клетчатой рубахе и ражий тип в белом халате растерянно разводили руками.

– Первый раз со мной такое, – сокрушался мужчина в клетчатой рубахе, видимо шофер. – Ведь закрыл заднюю дверь-то. Точно помню, что закрыл. Вот и Андрей не даст соврать. Как хочешь, старшина, но я за покойниками бегать не буду. Ты милиционер, ты и бегай.

Задетый за живое старшина милиции хотел ответить зарвавшемуся шоферу, но при виде подъезжающего начальства сник, вытер пот со лба и пошел докладывать о происшествии, выходящем за рамки здравого смысла. Впрочем, у старшины Круглова это был далеко не первый потерянный покойник, и он очень даже хорошо помнил, что за предыдущих ему влепили взыскание.

– А я ведь предупреждал вас, товарищ старшина, – сказал следователь Углов, вылезая из сухаревской «девятки». – Просил, чтобы вы лично проследили за покойником.

– Виноват, – честно сознался доблестный страж порядка. – Но ведь надежный по виду был покойник, надежнее не бывает. Не в обиду тебе будет сказано, Костя, но это опять оракул чудит.

– Об оракуле поподробнее, – вежливо попросил старшину Сухарев.

Справедливости ради надо отметить, что старшина о загадочном существе знал крайне мало. Но его рассказ о происшествии в загородном дворце произвел на слушателей неизгладимое впечатление. Сухарев было подумал, что Круглов хватил лишку или перегрелся на солнце, но вовремя вспомнил, что на дворе весна и солнце сейчас не того накала, чтобы винить милиционера во всех бедах, случающихся с сильно пьющими людьми.

– Да не пил я, – обиделся Круглов. – И тогда был трезв как стеклышко и сейчас.

– Значит, вы утверждаете, товарищ старшина, что видели собственными глазами убитого Хлестова Петра Васильевича? – спросил Сухарев.

– Если не для протокола, то – да. Вот как вас сейчас. Там этих трупов было целых двенадцать. Семерых мы с Куницыным положили, а остальных убили еще до нас. На том же Хлестове живого места не было.

– Ты что несешь-то? – возмутился Углов. – У тебя все дома? Тебя же, сукина сына, либо под суд надо отдать за массовое убийство, либо в психушку за самооговор!

– Вот поэтому я и говорю – не для протокола, – обиделся на следователя старшина. – А для протокола я знать ничего не знаю. Да что там говорить… Я сегодня колдуна видел!

– Какого еще колдуна? – вконец запутался в показаниях свидетеля Сухарев.

– Графа Глинского по кличке Дракула. По слухам, это именно он тогда воскресил и Хлестова, и Сашку Синцова, и всех остальных.

– Бред, – покачал головой Углов. – Какой в наше время может быть Дракула?

– Самый обыкновенный, – пожал плечами Круглов. – Вампир.

Если бы не сегодняшний разговор с Лютиковым, Сухарев, скорее всего, счел бы показания старшины милиции бредом свихнувшегося на опасной и трудной службе человека. Но ведь прокурора сумасшедшим никак не назовешь, не говоря уже об экспертах, констатировавших смерть полутора десятка людей. Не мог же целый отряд работников правоохранительных органов вот так хором, в одночасье, сойти с ума. Непостижимым в показаниях старшины Круглова было лишь то, что Петр Васильевич Хлестов был убит дважды и так же дважды он воскрес.

– А где сейчас находится ваш сослуживец Синцов, товарищ старшина?

– Уволился, – вздохнул Круглов. – Как получил деньги от Рябушкина, так сразу и уволился. Решил подлечиться на полученные зеленые. Нервы у него в последнее время расшалились.

– И много денег он получил?

– Опять же не для протокола, – понизил голос до шепота Круглов. – По двести тысяч нам Анатолий Сергеевич отвалил – мне, Синцову и Куницыну. За моральные издержки, как он сказал.

– Сумма, однако! – завистливо прищелкнул языком Углов.

– Так ведь клад они нашли, – пояснил старшина. – В газетах писали. Колдун, наверное, нашел. А то с какого рожна он на «мерсе» разъезжает.

– А когда и где вы его видели?

– Так во дворе дома покойника, товарищ следователь. Стоял, значит, у дверцы «мерса» и ухмылялся. А второй, его графом Калиостро зовут, мне даже подмигнул. Третьего из их компании я, правда, не видел.

– А как фамилия третьего?

– Друбич, кажется. Тоже, наверное, вампир.

– А почему вы так решили?

– А зачем нормальному мужику шпага, товарищ следователь? Сдается мне, что этой шпагой он и заколол Хлестова. Я этого Друбича еще в прошлый раз хотел застрелить, но у меня патроны кончились.

– Какой кошмар, – только и сумел вымолвить потрясенный Углов.

Сухарев с ним был согласен, но, как человек выдержанный, поживший и много чего на своем веку повидавший, не спешил выплескивать свои эмоции наружу. Приобретенный на службе опыт подсказывал Василию Валентиновичу, что за всякой на первый взгляд чертовщиной прячется корыстный интерес. А в данном случае он не просто прятался, он заявлял о себе в полный голос кругленькой суммой в миллиард долларов. Надо отдать должное Лютикову, нюх не подвел его и в этот раз. Но каков Рябушкин-то! Это если он милиционерам отвалил по двести тысяч от щедрого сердца, то сколько же на его долю досталось от большого пирога?

Вслух этот вопрос прозвучал из уст следователя Углова, которого мучили те же вопросы, что и Сухарева. Это случилось, когда они на «жигулях» отъезжали от морга, скользя лысыми колесами по мокрому асфальту. Весна уже вступила в свои права, приукрасив деревья нежными зелеными листочками. Кабы не свалившиеся на голову заботы, Сухарев, возможно, и порадовался бы пробуждению природы от долгой зимней спячки, хотя подобная сентиментальность была не в его характере.

– Если верить анониму, приславшему письмо в прокуратуру, то речь идет о ценностях примерно в четыре миллиарда долларов, – спокойно отозвался на вопрос коллеги Сухарев.

– Мама дорогая, – только и сумел вымолвить Углов.

– Государству ценностей предъявили всего на миллиард. Ценности предъявила некая Хлестова Светлана Алексеевна. Якобы она нашла клад, спрятанный бывшими владельцами дворца, развалины которого она приобрела вместе с земельным участком близ села Горелова.

– А Рябушкин здесь при чем?

– Рябушкин, как ты знаешь, опытный юрист. Он и взял на себя переговоры с государством. Кладоискательнице положен по закону немалый куш, а наше государство не любит расставаться с деньгами. Но в данном случае оно, кажется, изменило своим правилам и выплатило причитающуюся расторопным людям сумму сполна.

– Ну а вампиры-то тут при чем? Откуда взялись Дракула и Калиостро?