Крылья Урагана

Хэл встал, четко отсалютовал и, печатая шаг, вышел прочь, гадая, что скажет Фаррен Мария, когда узнает о грядущих переменах.

Мария наградил их нового командира четырьмя совершенно непечатными и абсолютно невозможными с анатомической точки зрения эпитетами.

– Самое ужасное, что этот ублюдок не поднимается в воздух, то есть не исключено, что он бессмертен, – горевал он.

– Ну, несчастных случаев еще никто не отменял, – попыталась утешить его Сэслик.

– Осторожнее, – предостерег сэр Лоурен. – Этот Дьюлиш не показался мне человеком, способным оценить подобную шутку.

– А что, разве здесь кто-то пошутил? – осведомилась Сэслик.

– Еще кое-что, – спохватился Хэл. – Дьюлиш не из тех, кто одобряет нежности при луне.

– Ну и что? – пожала плечами Сэслик. – Я и не собиралась нежничать с этим уродом.

– С ним... и с кем угодно другим.

Сэслик употребила всего две фразы, но такие, что глаза Фаррена восхищенно расширились.

– Вот евнух, – добавила она. – Полагаю, пить нам тоже запрещается.

– Я уже спрашивал, – помрачнел Рэй Гэредис – Всадникам разрешается выпивать два стакана алкоголя в день, которые выдают перед обедом за общим столом.

– Я ошиблась, – передумала Сэслик. – Он не евнух. Он тайный агент проклятых рочийцев, намеренный подорвать наш боевой дух.

Ежедневно после инструктажа всадники совершали утренний и дневной вылеты – сначала кружили над Паэстумом, затем летели до рочийских позиций на побережье, на этот раз на юге, и возвращались на базу.

Приказы были неизменно одними и теми же: «Следить за рочийскими укреплениями к востоку от Паэстума и за их тылом, обращая особое внимание на признаки концентрации войск».

Поскольку по времени пролета драконов можно было проверять часы, всадникам редко удавалось увидеть что-либо иное, кроме конных стычек или случайного пехотного патруля, наткнувшегося на противника.

Однажды Хэл заметил передвижение, и довольно активное, в лесу, в глубине материка, и попросил у Дьюлиша разрешения еще раз вылететь в тот район, чтобы застать тех, кто перемещался внизу, врасплох.

В разрешении ему, разумеется, отказали – Дьюлиш изрек, что если это что-то значительное, то дневной патруль доложит об этом.

Ничего подозрительного в том месте не увидели.

– И что теперь, так его и разэтак, с ним делать? – кипятился Хэл.

– И ты все еще продолжаешь говорить мне, что о несчастном случае и речи быть не может? – пожаловалась Сэслик.

– Даже если бы я так и не говорил, что бы ты сделала?

– Наверное, я собственноручно взялась бы за это дело, – ответила Сэслик. – Купила бы яду, когда в следующий раз оказалась в Паэстуме. Видит бог, если Дьюлиша найдут однажды мертвым, недостатка в подозреваемых не будет. Ни один всадник не стал бы возражать, если бы с этого индюка заживо содрали кожу. И это было бы не самое достойное для него наказание.

– Остыньте, ребятишки, – сказал сэр Лоурен. – Сосредоточьтесь на упражнении в полетах и подготовке к следующему разу, когда наши бесценные командиры решат, что нам пора выступать и расставаться с нашими жизнями. Кроме того, ничто не вечно. Даже сэр Фот Дьюлиш.

– Ты-то можешь позволить себе быть – как это называют? – почтительным, – сказал Мария. – Ты выше него в Королевском Реестре, так что он даст тебе время немного помучиться.

– Верно, – с ухмылкой согласился сэр Лоурен. – А вы, низшие существа, можете сами делать свою судьбу.

– Как думаешь, получится у меня утопить его в пруду? – спросил Фаррен у Хэла.

– Если получится, я буду по гроб жизни тебе обязан, – отозвался тот.

– Ну-ну. Мы, высокородные рыцари, заслуживаем хоть немного почтения, – сказал сэр Лоурен.

– Именно его-то вы и получаете, – ответил Хэл. – Очень, очень немного почтения.

Раздосадованный Хэл стал делать именно то, что посоветовал сэр Лоурен, – летать на драконе вокруг лагеря каждое утро или днем, когда не был занят в патрулировании.

Вспомнив об арбалетчиках, которых они привлекли к делу в бою над Бедаризи, Хэл начал учить своего дракона подчиняться командам голосом и с помощью ног. Это позволяло освободить руки для других дел. Тогда, в битве, сквозь пелену усталости он все же отметил, что с Хачиром, сидевшим у него за спиной, его дракон летел медленнее и не мог быстро набирать высоту.

Дракону, до сих пор безымянному, похоже, нравилось кувыркаться в воздухе высоко над фермой и носиться над самой землей, распугивая путников и время от времени – если повезет – заставляя повозки опрокидываться в придорожные канавы.

Когда это произошло в первый раз, Хэл ожидал, что фермер, вылезший из зеленоватой воды мокрым до нитки, пожалуется Дьюлишу, но ничего не последовало.

Кто-то из обслуги сказал, что местные до ужаса боятся всадников, уверенные в том, что те продали душу демонам, и не желают иметь с ними никаких дел.

– Все это, конечно, забавно, только ни одна из местных красавиц не желает с нами водиться. Хотя, – добавил он, ухмыльнувшись, – есть у меня мыслишка. Что, если подпустить слух, будто демоны удлинили нам некую часть тела в два раза?

На обратном пути из дозора Хэл приземлился неподалеку от лагеря пехоты и обменял вино, купленное в Паэстуме, на арбалет и колчан со стрелами.

Установив мишени на различных расстояниях, он начал овладевать этим оружием. Он считал себя неплохим стрелком из обычного лука, обращаться с которым научился еще в кавалерии, и без особого труда приспособился к его более современной разновидности.

Но стрельба по неподвижным снопам соломы на земле не слишком помогала поражать движущиеся цели в воздухе. Он добыл рочийский флаг и длинную веревку и уговорил Сэслик привязать этого змея к хвосту ее дракона, чтобы он поучился стрелять по флагу.

В первый раз это чуть не стоило Нанту хвоста. У Сэслик нашлось что сказать ему, когда они приземлились, и он поклялся, что если в следующий раз и допустит промах, то это будет недолет, а не перелет.

– Еще раз повторится, особенно если заденешь меня, – ищи себе другую идиотку, которая согласится стать твоей мишенью, – предупредила она.

Хэл выделил два момента: во-первых, он был недостаточно меток, чтобы попасть во флаг с одного выстрела; во-вторых, попытка перезарядить арбалет, ерзая при этом в седле, была отличным способом научиться однажды ходить по воздуху. Кроме того, запасы болтов были невосполнимы.

Арбалетчики, у которых он выменял оружие, стали его хорошими, хотя и чересчур склонными к пьянству друзьями, поскольку залетать к ним за новыми болтами ему приходилось почти каждый день.

Это также означало, что какое-то время вместо него должен был летать какой-нибудь другой дракон из его патруля, и Хэл очень боялся, что Дьюлиш пронюхает об этих внеурочных развлечениях и запретит их, как категорически запретил внеслужебное общение всадников с обслуживающим персоналом, хранение алкоголя в казармах и появление где бы то ни было без формы.

Ему очень хотелось прикупить еще арбалетов, но одна мысль о том, чтобы подняться в воздух с целым арсеналом, бряцающим у него за спиной или висящим на крюках, ввинченных в панцирь дракона, вызвала у него кривую усмешку.

– Скажи, а ты сильный? – без предисловий спросил Фаррен.

– Ну, полагаю, достаточно сильный, – ответил Хэл.

– Взгляни-ка сюда, – сказал Фаррен, вынимая из-под мышки скатанный в трубку лист бумаги. – Помню, как-то еще мальчишкой видел такую штуковину у одного маленького негодника, который палил из нее по жаворонкам. Я отобрал ее у сорванца и хорошенько надавал ему по заднице. Выглядела она примерно так.

Хэл увидел нарисованный от руки чертеж арбалета. Но если обычный арбалет представлял собой всего лишь кусок дерева от ложа до стремени, ну разве что с предохранительным кольцом вокруг спускового крючка, то у этого было еще и два изогнутых захвата: один прямо за спусковым крючком, а второй – перед ним.