Крылья Урагана

Хэл оглядел снимающийся лагерь через трубу, обнаружив ряд еще не убранных палаток. Перед ними полоскались на ветру стяги. Хэл без труда распознал их. Полтора года в кавалерии сделали его знатоком геральдики.

Герцог такой-то, барон сякой-то, лорд этакий со своим братом – ничего нового, он уже видел всех их во время последнего похода. Потом он чуть вздрогнул при виде еще одного стяга, никогда не виденного прежде.

Он был почти уверен, что этот флаг принадлежал самой королеве Роче. Он не мог поверить, что она лично решила отправиться в поход, потом заметил чуть пониже главного стяга более длинный вымпел.

Ага. Значит, не сама королева, а кто-нибудь из ее приближенных.

В случае успеха готовившейся битвы это было бы тоже неплохо.

Правда, это означало и то, что рочийцы возлагали на эту битву большие надежды.

Он ужом скользнул из кустов обратно, махнул Джарту, и они оба вернулись к своим лошадям. Четверо охранявших фланги, заметив их возвращение, без приказа двинулись вслед за ними.

– Они именно там, где предсказывал колдун, – прошептал Хэл, сообщая это на тот случай, если не доберется обратно к главным дирейнским рубежам. – Я бы сказал, десять, может быть, пятнадцать тысяч. Пехота в доспехах и, возможно, тяжелая кавалерия. А еще полк легкой кавалерии. Они готовятся выступить, направляются на запад – опять-таки, как мы и ожидали. Они уже начали выдвигать тяжелую кавалерию на флангах, так что нам лучше поспешить обратно, пока нас самих не расплющили.

Они попрыгали в седла. Их скакуны, выученные столь же хорошо, как и всадники, не шелохнулись.

Хэл повел их прочь с опушки, через лес, на открытое место. В пятидесяти ярдах виднелась разбитая дорога. – Шагом, – приказал он вполголоса, и лошади степенно двинулись по дороге.

На незнакомой территории передвигаться по дорогам, сколь угодно разбитым, было самоубийством. Но Хэл уже проводил здесь свой патруль менее часа назад и считал маловероятным, чтобы за этот период успели расставить какую-нибудь ловушку.

Его гораздо больше волновал тот факт, что они находились между двух армий – дирейнские войска стояли всего в полудюжине миль.

Одной из причин, по которым он остался в живых с достопамятной осады Паэстума, было то, что он старался держаться как можно дальше от больших сражений. Именно поэтому его произвели в сержанты, а подчиненные за глаза называли его везунчиком.

Когда он выводил свой патруль, то, за редчайшим исключением, приводил всех обратно, и почти всегда – без серьезных ран.

В те времена это было законным предметом гордости – после осады король Азир переправил огромную армию через Чикорские проливы, заключил союз с сэйджинским советом баронов и пустился в погоню за армией королевы Норции.

Они настигли ее, и два войска бились до тех пор, пока от обоих не остались одни потрепанные клочья, не способные на решительный удар.

Противники разошлись, встав на зимние квартиры, получили пополнения и начали устраивать мелкие стычки, скорее в попытках нащупать сильные и слабые места своего противника, нежели снова сойтись с ним лицом к лицу.

За те восемнадцать месяцев, что Хэл прослужил в армии, произошло с полдюжины крупных битв, а мелких столкновений – еще раз в десять больше, но все результаты сводились только к увеличению потерь с обеих сторон.

Одна сторона двигалась к югу, другая преследовала ее, потом они менялись ролями.

Хуже всего приходилось сэйджинскому мирному населению, их деревушкам и фермам. Вдоль рочийско-сэйджинской границы тянулась широкая полоса разорения. Здесь всюду царило запустение, если не считать нескольких хорошо укрепленных замков. Все ремесленники и купцы, которые там были, держались поближе к армии, занимаясь своим ремеслом как и когда придется.

Но несмотря на все это, сельская местность не была пустынной. Она кишела бродягами, дезертирами с обеих сторон и – именно их следовало больше всего бояться – мародерами.

Они знали, что против них и свои, и чужие, поэтому ни от одного отряда солдат, с которым сталкивались, пощады не ждали и сами никого не щадили.

Выслеживать и уничтожать таких бандитов было одной из задач легкой кавалерии и одной из причин, по которым лицо Хэла Кэйлиса прочерчивали глубокие морщины, а улыбка появлялась на нем все реже и реже.

Все знали, что это сражение вряд ли что-то решит, вряд ли положит конец войне.

Знали все – кроме верховного командования обеих сторон.

Победу могла одержать армия той стороны, которая прорвалась бы через границу и опустошила территорию противника, сохранив при этом собственный тыл.

У Сэйджина и Дирейна было больше людей и лошадей. Рочийские солдаты были лучше обучены, и командиры у них тоже обычно были лучше. Кроме того, у них было больше драконов и больше магов.

С недавних пор рочийские драконы сменили тактику. Они все еще вели разведку с воздуха, но, как уже случалось в первые дни осады Паэстума, снова начали нападать на всадников и патрули, отваживавшиеся покинуть безопасную зону, находившуюся под защитой дирейнских катапульт.

Немногочисленных же дирейнских драконов использовали лишь для наблюдений, причем их сообщения часто оказывались неверными, а еще чаще их просто не принимали во внимание.

Хэл иногда задумывался, а не кончится ли все тем, что три страны, участвующие в войне, разом откатятся в состояние варварства.

Все, на что он сам мог надеяться – а то, что в Хэле не умерла надежда, свидетельствовало о его внутренней силе, – это дожить до конца войны. Слишком уж много солдат опустили руки, тупо смирившись с судьбой, и тем обрекали себя на гибель, ранения или плен – и ни на что больше.

Правда, конец этой войны терялся где-то далеко в будущем.

Хэл усилием воли вытащил себя из этих размышлений, не только потому, что они приводили его в уныние, но и потому, что всякий, чьи мысли уходили чуть дальше насущных забот, очень скоро пополнял собой список убитых.

Он обернулся в седле, оглядев свой патруль и прочесывая взглядом сначала окрестности, потом небо.

В этот миг из-за облаков вынырнул V-образный клин из четырех драконов, спикировавший на патруль.

Хэл выругался – должно, быть, какой-нибудь рочийский маг почувствовал их и выслал всадников.

– Драконы! – закричал он. – Рассредоточьтесь и во весь опор скачите к нашим укреплениям!

Коричнево-зеленые драконы пронеслись над ними, затем, круто развернувшись, помчались обратно и спикировали к земле. Они размахивали своими огромными крыльями почти в пятнадцати футах от земли, а потом, в надежде вызвать панику у лошадей и всадников, почти сомкнутым строем бросились на патруль Хэла, сразу же рассыпавшийся по полю в резвом галопе – это была отнюдь не первая атака драконов на Хэла.

– Уходим! – закричал Кэйлис, и всадники послушно погнали своих скакунов сначала в одну сторону, потом в другую.

Драконы попытались повторить их маневр, но не справились с этим, и десяток солдат, которым нападающие не смогли причинить никакого вреда, благополучно помчались дальше. Один – Хэл не разглядел, кто именно – даже набрался храбрости и выпустил в дракона стрелу.

– Скачите во весь опор!

Всадники безжалостно пришпорили лошадей, низко пригибаясь к их взмыленным шеям и стараясь не оглядываться на приближающуюся смерть.

Это оказалось нелегко, в особенности когда до них долетел крик. Хэл бросил за спину взгляд и увидел лошадь, брыкающуюся в воздухе. Из глубоких ран, оставленных когтями на ее спине, хлестала кровь, седло валялось на земле.

Всадник... Всадник барахтался в пыли, с трудом поднялся, потом, хромая, побежал, сознавая, что никто не вернется за ним – таков был строжайший приказ.

Хэл резко развернул скакуна, сделав курбет, и поскакал за своим оставшимся без коня солдатом, краем глаза заметив устремившегося вниз дракона. Он на полном скаку подхватил солдата, который чудом умудрился взобраться в седло позади него. Дракон пронесся всего в нескольких дюймах от них – Хэл вполне мог бы коснуться его правой лапы.