Крушение звёзд

Пенвит улыбнулся и выпил.

— Хотя, — продолжал человек, — никто из нас, членов Клуба, никогда не видел настоящей войны.

Стены Клуба ВС украшало старое оружие, полковые знамена и холоизображения крепких, горделивого вида парней.

— Только бунты, да несколько облав. Какой-нибудь округ или планета то и дело решают, что могут жить сами по себе, и нуждаются в напоминании об истинном порядке вещей. Да, кстати, я — Куприн Фрерон. Т'узан в отставке, последнее назначение — Генеральный Штаб.

— Эрик Пенвит. Из цирка.

— Я знаю. — Мужчина сменил тему. — Как ваши люди отреагировали на трагедию?

— Что мы должны были бы сделать? — осторожно уточнил Пенвит. — Убийца — какой-то лунатик, застреливший нашу коллегу, сам затем был прикончен неизвестным гражданским лицом. По крайней мере, так говорят ваши холоновости.

Фрерон приподнял бровь.

— Меня удивляет это «неизвестное гражданское лицо». У нас на Дельте очень строгие законы об оружии… Хотя это, кажется, никогда не останавливает преступников или некоторых наших бандитов от политики, которые вооружаются для своих злодейств чем и как хотят.

— Мошенники везде в основном не брезгуют нарушением мелких законов, — ответил Пенвит. — Но мне все еще не понятно, о чем вы говорите.

— Я просто думаю, что вы, пришельцы, можете иметь свои собственные, гм, ресурсы на случай неприятностей. И это хорошо, ибо сомневаюсь, что наши власти хоть что-нибудь предпримут для розыска людей, которые, как всем известно, стоят за этим убийством.

— Может, у нас что и есть, — сказал Пенвит. — Но если это так, то меня никто никогда ни о чем подобном в известность не ставил. Кстати, вы сказали, что знаете меня, но что-то не припомню, где мы встречались раньше.

— Мы и не встречались. Я слышал о вашем шоу и о щедрых пожертвованиях, которые сделал ваш цирк в некоторые благотворительные проекты, поддерживаемые нашим Клубом. — Фрерон огляделся по сторонам и, не обнаружив никого поблизости, понизил голос. — Я также слышал, что вы копаете насчет Конфедерации.

— Конечно, — тревожные сигналы в голове у Пенвита отключились. — Мы ведь лояльные граждане… Хотя, конечно, утекло немало воды с тех пор, когда мы могли продемонстрировать свою лояльность. Путешественники любят порядок. И, честно говоря, мне самому интересно, как в одночасье могло исчезнуть нечто столь огромное.

— Солдаты тоже любят порядок, — заверил Фрерон. — Знаете, мне в свое время, довольно давно, повезло заниматься разведывательной работой по самому Центруму. И часть моей работы в Штабе, прежде чем проклятые политиканы решили, что нам выгоднее идти своим путем, состояла в общении с атташе Конфедерации.

— Интересно.

— Я тоже так думал в свое время. Так считаю и поныне, обдумывая написание мемуаров. Ибо я вел подробные записи. Очень подробные записи обо всем, с чем я сталкивался, имея дело с Конфедерацией. Но в наши дни никто, похоже, не заинтересован по-настоящему в этих анекдотах прошлого.

— Я прошлым интересовался с детства, — соврал Эрик. — Почему-то разговоры взрослых всегда оказывались увлекательнее, чем у ребят. — Он гадал, откуда взялось слово «ребята», и решил, что такое слово использовал бы сам Фрерон. — Но вы говорили что-то о записях.

— Да, и полагаю, это было незаконно, поскольку массу материалов по Конфедерации, которыми я располагаю, в свое время строго засекретили. Теперь же это просто пыльные бумажки, хотя кто-то, может, и найдет их интересными.

— Как-то? — поинтересовался Пенвит, до чертиков жалея, что у него нет большого детектора в кармане, что бы определить, не является ли Фрерон тиборгским контрразведчиком, закидывающим удочку.

— Ну, может, историки Люди, по каким бы то ни было причинам сделавшие Конфедерацию предметом изучения. Достаточно обеспеченные, поскольку моя пенсия едва достигает тех размеров, каких бы мне хотелось.

— Т'узан Фрерон, — Эрик махнул бармену, — вы меня страшно заинтересовали. Может, найдем столик и обсудим это дело.

— Зовите меня Куприн.

Было весьма приятно, что около половины цирковых без лишнего шума тихо подошли к Гарвину и поинтересовались, собирается ли он предпринять что-либо по поводу убийства Чапу, и если да, то чем они могут помочь.

Конечно, он собирался, но ему нужны были только девятнадцать человек, набранные из PP. Ближе к вечеру они тихо погрузились на цирковые флаеры, отправились в столицу и тихо опустились на крыше здания, выходящего на штаб Четвертого Округа Конституционалистов. Высоко вверху их прикрывали два «аксая», пилотируемые Диллом и Аликханом.

Четверо солдат, лучших операторов «сорокопутов» в Корпусе, спрятав модифицированные ракеты в невинного вида кейсах, вместе с прикрывающей их группой спустились с крыши и заняли огневые позиции в нишах и переходах.

Еще шестеро со станковыми бластерами под руководством Лир в сопровождении помощников выдвинулись на огневые позиции около трех входов в намеченное здание.

Они замирали в своих укрытиях каждый раз, когда мимо пролетали флаеры местной полиции.

Гарвин и Ньянгу выжидали окончания нормального рабочего дня.

— Это позволит невинным, в смысле мелким сошкам, уйти прежде, чем начнется развлекуха, — решил Гарвин.

— А как, в порядке цинизма, насчет секретарши, которой начальник велел работать допоздна? — поинтересовался Ньянгу.

Гарвин холодно на него посмотрел.

— Извини, — сказал Иоситаро. — Я вовсе не собирался подливать масла в огонь.

Сумерки только сгустились, и около трети окон через дорогу все еще не погасли, когда Гарвин открыл коммуникатор и вызвал свое «войско».

«Отделение „сорокопутов“… Огонь, как договаривались».

Две из ракет были нацелены на четвертый этаж пятиэтажного здания, остальные — на его центральную часть.

Ухнули дюзы, и ракеты примчались к цели раньше звука. Взрывы послали ударную волну по всей столице, до основания сотрясая дома. Здание качнулось, его фасад треснул и сполз на улицу, вынудив один из расчетов при Орудии Эскадронной Поддержки (ОЭП) ретироваться.

Из трех этажей здания вырвались языки пламени. Мужчины и женщины с криками и визгом бросились по ступенькам вниз на улицу.

«ОЭП, приготовиться к огню».

Возможно, политика на Дельте и была уделом молодых, но Гарвин в этом сомневался. Он дал приказ расчетам ОЭП отстреливать всех персонажей средних лет, всех богато одетых и особенно тех, кто выглядел как конституционалистский громила.

Из-за угла вынырнул полицейский флаер, словил заряд в двигатель и, налетев на припаркованный лимузин, развалился. Копы хлынули наружу и, не будучи такими дураками, чтобы соваться под станковые бластеры, задали деру.

В наушниках Гарвина раздался голос Дилла:

— Шеф. Пора сваливать. Я засек какие-то штуки, выглядящие как пожарки, и несколько армейских флаеров в воздухе впереди вас.

Гарвин переключился на канал «аксая».

— Возвращаемся. Оставайся в воздухе, пока мы не уйдем, затем отправляйся домой. — И, не дожидаясь подтверждения сигнала, перешел на пехотный канал.

— Хорошо, солдаты. Отбой.

Мужчины и женщины взбежали по лестницам на крышу и запрыгнули в повисший над ней флаер. Ньянгу поднял его еще на несколько сантиметров, потанцевал в воздухе, затем на полной мощности рванул вдоль по улице, ниже крыш, и прочь из города.

Через несколько минут они оказались на борту «Большой Берты».

— Как насчет потерь? — встретила их Монтагна, несколько уязвленная тем, что не вошла в число избранных.

— Хорошо, но мало, — резко ответила Лир.

Гарвин заглотнул пол-литра тоника.

— Хорошо, друзья, — обратился он к Лискеарду, Лир и Иоситаро. — Это несколько уравняло счет. Теперь отзовите всех, кто в городе. Пусть солдаты начинают укладываться, а аттракционы поднять на борт. Мы стартуем в полночь, а Альфа Дельты Тиборга может катиться к черту совершенно самостоятельно.

— Погоди секунду, шеф, — попросил Ньянгу. — Не уделишь ли мне минутку наедине?