Страница 3 из 16
– Что они? – снова пришлось спросить ей, когда пауза затянулась.
– Их нет в этой избе. – Домовой посмотрел на нее так, как будто это должно было все объяснить.
– Как так нет?! – Вот те раз, Ива про такое даже и не слышала. – Там же целая семья жила! – Это она точно знала, потому как пару месяцев назад лечила одного из их детенышей.
– А больше нет, вот.
– Почему? – «Только не злись, Ива!» – думала она. – Что произошло в доме, что из него ушли домовые? Ведь и изба большая, и хозяйство есть, и хозяева хорошие – не злые и рачительные. Так что заставило целую семью домовых уйти?
– Кикимора там завелась, – проворчал старшой домовой.
– Кикимора?! Почему же ничего не сказали?! – Нет, вы только подумайте, семью домовых кикимора выжила, а они молчат, пеньки дубовые!
– Так сами думали справиться, – заволновалась нечисть.
У Ивы аж язык отнялся от подобной глупости. Если кикимора поселилась в доме, где уже живет другой хозяин, это значит, люди «добрые» постарались.
А потому только люди ее и выселить могут.
– И давно?
– Да уж пару лун…
На охоту на кикимору Ива взяла только Хоньку. Для начала она выпроводила всех из избы под предлогом «отваживания смерти от этого дома», потом у окон и двери выложила дорожку из веточек можжевельника.
– Надо же, как странно… – пробормотала она.
– Что странно? – тут же влез Хон.
– Да так, потом расскажу, – знахарка озадаченно почесала затылок, – когда сама пойму. Слушай пока, какой у нас план действий. Кикимора из дома выйти не сможет теперь.
– Почему?
– Через можжевельник ей не пройти. У всякой нечисти есть свое слабое место. Вот кикиморы не переносят можжевельник. – Девушка оглядела исколотые руки. – Я их даже понимаю. Ну ладно, дальше… э-э… Кикимору сюда явно подсадили, так как она не могла сама завестись в доме, где уже жили домовые. Значит, надо искать куколку или чем ее там в дом перенесли. Это моя забота.
– А я что буду делать?
– Вот как раз об этом я и хотела сказать. Ты садись к стене. Ага, вот так. Тебе всю комнату видно?
– Ага.
– Держи. – Ива сунула ему в руки тряпичный ком.
– Это что еще такое? – Хон с недоумением рассматривал большое полотнище и веревку. – Это еще зачем?
– Кикимора, как и многая другая нечисть, – лекторским тоном начала объяснять знахарка, – может быть невидимой, а также мгновенно перемещаться с места на место. Когда я найду куколку, брошу ее об пол, кикимора на время станет видимой. Твоя задача набросить на нее полотнище и попытаться связать.
– А полотнище-то зачем? Не проще ли сразу связать?
– А ты сможешь сразу связать мелкую увертливую кусачую нечисть? А так мы хотя бы будем ее видеть.
– А что она не сможет сразу сбросить полотнище?
– Сразу – нет. В веревку вплетена медвежья шерсть. Это ее замедлит и ослабит. И во имя всего святого, Хон, не растеряйся. Упустишь момент, не поймаем же!
– Не трусь, крошка, все будет в лучшем виде.
– Охо-хонюшки…
– Хватит причитать. Давай лучше ищи уже куколку.
Ива сверкнула на ухмыляющегося друга темными глазами, но спорить было не о чем, поэтому она занялась поисками. Слава богам, думала она, что кикимора появилась недавно в доме, то есть куколка всунута туда, где мог человек ее достать. Вот если бы ее заложили при постройке дома, пришлось бы всю избу разбирать. Под лавками, за печью, в стенных щелях, среди горшков и прочей утвари ничего подозрительного не нашлось. Девушка даже посмотрела за образами.
– Нет ничего… кроме пыли и мусора. Сразу видно, что домового нет, – проворчала она.
– На полатях посмотри, – посоветовал Хон.
– Точно! – Ива полезла наверх. – Ты только смотри в оба, Хон. Я крикну, когда найду.
Ползать на животе по полатям было ужасно неудобно.
– Ну что? – не выдержал приятель. Ива пыхтя добралась до края и свесила голову вниз, чтобы видеть собеседника.
– Ничегошеньки.
– Вот гоблин!
– Точно!
– Да где же она может быть?! Ты не могла ошибиться?
– Вряд ли. – Ива закрутила головой: мышцы уже начало сводить судорогой от неудобного положения. Ее взгляд уперся в матицу. Матица! Главная балка в доме, ну конечно же! Там должна быть щель, если уж закладывать куколку, то только туда!
– Эй, ты чего делаешь? – завопил Хон, глядя, как подруга выделывает немыслимые выкрутасы под потолком.
– Есть, Хон! Нашла! Вот она, сволочь!
Девушка с победоносным видом извлекла маленькую тряпичную куколку из щели над матицей, спрыгнула на пол и стала разглядывать поделку. Куколка лишь отдаленно напоминала человечка. Но для подселения кикиморы этого хватило. И ребенок умер.
– Приготовься, Хон! Бросаю.
Ива сжала куколку в кулаке.
– Гой еси, кикимора, выходи!
И с силой бросила ее об пол. В тот же момент маленькое, похожее на безобразную скрюченную старушку существо показалась у печки. Хон не подкачал – с воплем, очевидно, призванным если не напугать, так рассмешить нечисть – набросил на нее полотнище и схватил. Но кикимора оказалась увертливой, ловко выскочила из его рук и с писклявым визгом бросилась к двери. Из-за полотнища она ничего не видела, но можжевельник почуяла и шарахнулась к окну. Но и там лежали колючие веточки. Кикимора заметалась по комнате. Люди бросились ее ловить. В результате трехминутной бестолковой погони в доме не осталось ничего, что можно было уронить и что не было уронено, но нечисть оказалась связанной, а люди покусанными. Хон, крепко прижимая коленом подвывающую кикимору, оглядывал руки и ругался.
– На, протри этим. Это настой папоротника, против укусов кикиморы самое то. – Девушка перевела взгляд на причину всей этой возни. – Ну вот теперь и поговорим, – нехорошо улыбаясь, произнесла она.
– Что тебе надо, знахарка?! – завопила-завизжала нечисть.
– Ах ты не знаешь, гадина такая?! Ребенка задушила, а теперь ты не знаешь!
– Это не я! – взвизгнула кикимора, отчаянно вырываясь из рук Хона. – Не я это!
– Ах не ты?! Еще скажи, что ты здесь не живешь? Что не ты выжила домовых?! Мне самой с тобой разобраться или родичам малыша отдать?
– Не я это! Не я! Не я!!! – забилась в истерике нежить. – Не я!!! Да, меня подселили! Да, домовых выжила! Но больше ничего не делала! Я даже по хозяйству помогала… правда, получалось не очень…
Это правда – кикиморы или мешали, или пытались помогать по хозяйству. В большинстве случаев результат был один и тот же.
– А мальчика я не трогала!!! Не трогала! Я его даже полюбила! Я ему колыбельку качала, чтобы по ночам не плакал! Колыбельку качала, – плакала кикимора, – колыбельку качала…
– Что же он тогда умер, если не ты его убила?
– Да чтоб тебе, знахарка! Да как я его смогла бы убить?! Я только задушить его могла, а ведь на ребенке ни царапинки!
Девушка задумалась. Насколько она знала, кикимора запросто могла учинять всяческие неприятности домашним: кидаться подушками, бить посуду, наводить мороки, по ночам пугать, но убить никого не могла. Со взрослым человеком ей не справиться, а на детей кикимора могла напасть только в особо суровую зиму. Поскольку эта кикимора жила в доме, то о голоде говорить не приходилось. К тому же, верно, она могла только душить, убивать не притрагиваясь она не умела.
– Допустим, я тебе поверю. Так кто же, как не ты, повинен в смерти ребенка?
– Я не знаю. – Кикимора сжалась в комочек и меленько задрожала. – Не знаю.
Ива ей не поверила. Она видела, что нечисть напугана. А что может ее напугать? Даже думать об этом не хотелось.
– Отдам Каганам, – пригрозила девушка.
– Да не знаю я! Не знаю! – опять сорвалась на визг та. Ох, как же трудно с нечистью!..
– Но что-то ты знаешь? – вкрадчиво проворковала знахарка.
– Я правда не знаю, что это, – жалобно пропищала несчастная узница.
– Что – это?
– Это…
Кикимора стала рассказывать. Когда все ушли слушать менестреля, а старая бабка уснула, она выбралась из подполья и принялась заниматься своими делами: горшки перебирала (парочку, конечно, уронила), пряжу стала допрядать за хозяйкой. Когда та совсем запуталась (уж и не знаю почему), кикимора почувствовала приближение этого…