Корсар

Гарет часто ходил за ними следом, пытаясь понять, что это за люди, доходил до их странных кораблей, иллюминаторы которых всегда были освещены изнутри, словно работорговцы никогда не спали.

Он спрашивал, чем они торгуют в Тикао, так как торговля людьми была запрещена на Саросе много поколений назад. Клерк из другой фактории, недовольно поморщившись, сказал, что рабов, захваченных обычно на диком континенте Каши, который отделен от континента линиятов длинным перешейком, они продают в других странах, в которых рабство еще считается законным, а на Сарос привозят выменянные на рабов товары.

– Просто позор, – добавил молодой клерк. – Наш управляющий потерял за пять лет три судна, но одному из моряков удалось добраться до дома и сообщить, что суда не потонули в шторм, а были захвачены работорговцами. Добрый король Алфиери должен снарядить флот и задать им хорошую трепку. Нельзя иметь дело с такими кровожадными ублюдками.

Дважды Гарет бросал камни в группу линиятов, а потом убегал по извилистым переулкам от размахивающих кинжалами или мечами с узким лезвием темнокожих моряков. Их язык был похож на смесь кашля с рычанием льва, которого Гарет однажды видел в королевском зверинце.

Однажды он притаился на крыше и вылил на четверых работорговцев полный ночной горшок.

Он понимал, что его действия смешны, и страстно жаждал мести, настоящей мести с клинком и пистолетом.

Дядя Пол говорил, что он не должен позволить ненависти овладеть собой, потому что из-за нее оживали воспоминания о кошмарном дне убийства родителей. Гарета это вполне устраивало. Он желал отомстить за смерть отца и матери не одному или десятерым, а сотне линиятов, и еще страшнее отомстить за тех, кто сейчас томился в цепях на каком-то неведомом берегу.

Впрочем, в отличие от многих знакомых ему рыбаков, потерявших в море сына или брата, Гарет не позволял мрачным раздумьям овладевать собой. Он любил шутить, насмехаться над людьми, которых считал напыщенными, глупыми или злыми, будь то богатый купец, нечистый на руку лавочник или вельможа. Один раз жертвой его шуток стал даже выдававший себя за мага мошенник, который убедил в своих талантах целую толпу доверчивых девиц и снабжал их любовным эликсиром.

Он приобрел двоих друзей, а потом и третьего.

Первым стал огромный Лабала, которого он спас от толпы карманников, когда тот был совершенно пьян. Семья Лабалы была родом из какой-то далекой тропической страны, но никто не знал, из какой именно. Лабала, как и его отец, работал грузчиком в порту Тикао, добавляя к заработку то, что ему удавалось украсть.

За услугу, оказанную ему Гаретом, он поклялся, что ни он, ни один из членов его семьи, включая племянников, никогда ничего не украдут из грузов Раднора, каким бы сильным ни было искушение.

Лабала был, как сам утверждал, лишь на два года старше Гарета, но выглядел на все двадцать лет. Некоторые люди совершали ошибку, не воспринимая его всерьез или считая тупым из-за огромных размеров, жировых складок, которыми он гордился, и постоянной улыбки на круглом лице.

Улыбка скрывала весьма скверный характер, в чем некоторые убеждались, когда она вдруг исчезала и слышалось рычание: “А теперь я посижу на тебе”. Лабала так и поступал, после того как обрабатывал некоторое время тело обидчика огромными кулачищами. К тому же Лабала был крайне ловок. Однажды Гарет увидел, как человек, угрожавший ему двумя ножами, потерял их оба после захвата и нескольких сокрушительных ударов, а потом оказался в реке.

Лабала любил и пошутить, не обращая особого внимания на цель или результат.

Вторым другом Гарета стал Фокс, который никогда не говорил о том, чем занимается днем. Гарет считал его вором-карманником, судя по тому, как его глаза наблюдали за деньгами. Он был очень маленьким, худым, на грани истощения, и его быстрые глазки были полускрыты под копной непослушных волос. Гарет почти ничего не знал о его семье, за исключением того, что у него была мать, которую Фокс боготворил, два брата-близнеца – “бессердечных злодея” – и нескончаемая вереница дядюшек. Об отце Фокс никогда не говорил.

Фокс особенно любил подшутить над хорошо одетыми людьми, особенно в том случае, если их толстые кошельки могли оказаться в его руках.

Последней была Косира. Она едва доставала Гарету до подбородка, была очень стройной, с небольшой грудью, коротко стригла рыжеватые волосы и одевалась как мальчик. У нее были идеальные белые зубы и заостренное к подбородку личико, ничуть не реже, чем лицо Лабалы, озарявшееся широкой улыбкой.

Она, как и все остальные члены шайки, носила одежду простолюдина из кожи, шерсти или грубого хлопка. Впрочем, была одна необычная деталь – на серебряной цепочке она носила кулон в виде морского орла.

Косира, в отличие от Лабалы и Фокса, говорила как образованная женщина, впрочем, жаргоном воров она тоже владела совсем неплохо.

Она никогда не рассказывала о семье или друзьях. Одной из ее любимых шуток была такая. Когда какой-нибудь мужчина понимал, что она – женщина, и начинал делать похотливые намеки, Косира немножко флиртовала с ним, потом говорила, что она – дочь лавочника и не возражала бы против свидания чуть позже по определенному адресу. В связи с тем, что она обычно называла адрес храма Хоуф – богини евнухов и безбрачия, Гарет часто задумывался, не была ли она молодой проституткой, проданной в один из многочисленных борделей Тикао.

Ни один из троих приятелей не пытался затащить ее в постель. По неизвестным причинам все считали, что это может все испортить.

Итак, раз в два-три дня они собирались ночью, чтобы выбрать цель или разработать очередной план.

Цель обычно выбиралась Гаретом или Коси-рой, двое других членов шайки вполне довольствовались ролью исполнителей.

Гарет порой думал, что только шутки позволили ему сохранить рассудок.

3

– Я придумал, – задыхаясь от смеха, сказал из темноты Лабала. – Давайте выкрасим статую короля на Центральной площади.

– Мы делали это три месяца назад, – терпеливо напомнила Косира.

– Да… но на этот раз мы покрасим его задницу в синий цвет, а не в розовый. – Лабала едва не свалился на мостовую от хохота.

– Ладно, – дипломатично согласился Гарет, —рассмотрим твой план в качестве запасного.

По вполне понятным причинам никому не хотелось злить Лабалу.

– У тебя уже есть план, – с уверенностью произнес Фокс.

– Возможно, – согласился Гарет. – Кто-нибудь из вас знает лорда Квиндольфина?

– Я знаю, то есть слышала о нем, – сказала Косира.

Гарет ждал.

– Не слишком приятный человек, насколько я знаю, – продолжила Косира.

– Приятеля моего дяди пытали и четвертовали, – добавил Фокс, – только за то, что он позаимствовал позолоченного орла с ворот его особняка.

– Так нельзя, – возмущенно воскликнул Лабала. – Давайте сделаем его. Забудем о каменной заднице короля.

– Через четыре дня выходит замуж его дочь, – сообщил Гарет. – После церемонии будет пир.

– Понятно, – сказала Косира, – но его особняк обнесен высокой стеной.

– Бал будет не там, – сказал Гарет. – По какой-то причине лорд решил устроить его в здании гильдии банкиров.

– Вероятно, должен им, – заметил Фокс.

– Возможно, – согласился Гарет. – Кстати, я осмотрел место, когда шел сюда. Сзади есть широкие грузовые ворота.

– Ну и что? – не поняла Косира.

– Очень широкие ворота. – Гарет объяснил им свой план, и булыжники мостовой под их ногами задрожали от хохота Лабалы.

– А… а… – Он с трудом перевел дыхание. —Сегодня в порт пришло судно, как раз с хорошим подарочком для старины Квиндольфина.

– Привезли музыкальные инструменты,—пролаял Гарет и несколько не к месту щелкнул кнутом, который позаимствовал вместе с фургоном и лошадьми.

Служащий гильдии равнодушно кивнул и скрылся внутри за красно-черным занавесом.

Гарету удалось развернуть фургон, из которого тут же выпрыгнул Фокс. Он неловко заставил лошадей попятиться назад, и фургон прижался задним бортом к погрузочной платформе здания.