Ловец орлов

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Все начали осматривать свои колчаны и пересчитывать пули. У меня осталась только одна стрела. Со всех сторон доносились возгласы: — «Ни одной пули!», «А у меня одна!», «Ни одной стрелы не осталось!».

— Так я и думал! Здесь кончается для нас тропа войны! Бешеные Собаки и Смельчаки, отвечайте, все ли у вас целы и невредимы? — крикнул Быстрый Бегун.

Тотчас же послышался ответ:

— Все мы живы! Нет ни убитых, ни раненых.

А из отряда Ловцов один только человек был легко ранен. Немыслимым казалось, что за победу не пришлось заплатить, и, однако, это было так. Воины начали подбирать вещи, брошенные ассинибойнами. Я мечтал завладеть ружьем, но меня опередили и расхватали оружие. Одеяла мы швырнули в реку, а затем спустились в овраг ловить лошадей, оставленных неприятелем. Они рассыпались по склону и мирно щипали траву. Мы окружили их, и мне посчастливилось поймать ту самую лошадь, которую я подстрелил. Кто-то раньше меня схватил волочившуюся за ней веревку, но я показал ему мою стрелу, запутавшуюся в гриве, и получил лошадь. На нас всех не хватило лошадей, и сорок шесть человек должны были ехать по двое.

Затем мы сосчитали убитых и завладели их оружием. Я взял боевую палицу убитого мной воина; скальпа с него я не снял, так как дядя был свидетелем моего подвига, и я не нуждался в этом трофее. Я был уверен, что видел ружье в руке врага, но сейчас ружья не оказалось, должно быть, кто-то взял его. Трое или четверо ассинибойнов были еще живы, и мы поспешили прекратить их мучения. Убитых мы насчитали пятьдесят два человека, да при переправе погибло не меньше двадцати.

Покинув поле битвы, мы поехали в рощу, где стояли лагерем. Громко распевали мы победную песню пикуни, зная, что нас слышат ассинибойны, мокрые, полураздетые, скрывающиеся на противоположном берегу. Дорого заплатили они за то, что вторглись в нашу страну, чтобы совершить на нас набег!

Зашла речь о пяти разведчиках, посланных к низовьям реки.

— Быть может, они убиты, — предположил кое-кто из воинов.

Но другие утверждали, что они скоро вернутся. Так и случилось. Не успели воины снять боевой наряд, как прибежали разведчики. Спускаясь к низовьям реки, они увидели неприятельский отряд, направлявшийся к верховьям, и тотчас же побежали назад. Когда мы тронулись в обратный путь, я посадил одного из разведчиков на свою лошадь. Он так устал, что у него слипались глаза, и я должен был его поддерживать.

На закате солнца Быстрый Бегун послал вперед пятерых воинов и приказал им убить двух-трех бизонов. Мы же должны были ехать медленно, чтобы не спугнуть стада. Вскоре загремели выстрелы, и когда мы подъехали к охотникам, они уже сдирали шкуры с двух больших бизонов. Мясо разделили между отрядами, а мне дали куски, приходившиеся на долю дяди. Теперь Быстрый Бегун уже не искал уединения, мы присоединились к его отряду Ловцов и ужинали вместе с другими воинами.

Быстро пролетел этот вечер. Один за другим воины выступали вперед и перечисляли подвиги, совершенные ими во время боя. Гремела победная песня, воины плясали вокруг костров. Наконец, очередь дошла до меня, и я рассказал о том, как убил ассинибойна. Когда я умолк, дядя обратился к воинам с такими словами:

— Дети мои, все было так, как он говорит. Я сам это видел и горжусь своим племянником.

— Молодец, Маленькая Выдра! Храбрый юноша! Он будет великим воином и защитником пикуни! — закричали Ловцы.

А я так был счастлив, что мне захотелось петь и плясать. Я уже готов был вскочить, но дядя снова заговорил:

— Ловцы! Маленькая Выдра доказал, что он храбрый юноша. Все вы знаете, что он постился, увидел вещий сон и убил большого медведя. А сегодня он совершил подвиг — убил одного из наших врагов. Он готовится к тому, чтобы вступить на тропу ловца орлов.

Дядя умолк.

Я ждал одобрительных возгласов и похвал, но все молчали. Одни посматривали на меня с любопытством, словно в первый раз увидели, другие покачивали головой. Наконец, один из Ловцов сказал:

— Вождь, опасное дело — ловить орлов. Мало кто за него берется. Напрасно поощряешь ты своего родственника. Жизнь его нам нужна, и жалко будет, если она так скоро оборвется. Ты знаешь, что я не трус, и однако я никогда не осмелился бы спуститься в ловушку.

У меня сжалось сердце, когда я услышал эти слова. Затаив дыхание, я ждал, что скажет Быстрый Бегун. И все воины смотрели на него и с нетерпением ждали ответа. Долго он молчал, и, казалось, о чем-то думал. О, как я боялся, что он согласится с Ловцами! Что, если и он считает меня слишком молодым для такой работы?

— Друзья, — произнес он, наконец, — не мне, простому воину и охотнику, указывать путь моему родственнику. Наставник у него — Красные Крылья, жрец Солнца и хранитель Трубки Грома. И по словам Красных Крыльев, этот юноша совершит то, что всем нам кажется невозможным. Не было еще в нашем племени молодого ловца орлов, но я верю, что скоро Маленькая Выдра будет приносить орлов в наш лагерь.

— Будем надеяться, что сбудутся твои слова, — сказал возражавший ему воин.

Остальные молчали и украдкой на меня посматривали. Я читал их мысли: думали они о том, что скоро я уйду в страну Песчаных Холмов. Слова Быстрого Бегуна рассеяли мои опасения. Мне хотелось крикнуть воинам, что недалек тот день когда они будут покупать у меня орлиные хвосты, но я промолчал. Давно уже понял я, что не слова, а дела имеют цену.

На следующее утро я встал на рассвете, разложил три костра в лагере Ловцов и побежал к реке купаться. У костра я высушил волосы, расчесал их и заплел в косы. Воины проснулись поздно, выкупались и принялись за стряпню. Я поел, поджарил мясо для дяди и ушел в лес, захватив с собой две продолговатые коробки, раскрашенные и обшитые мехом, которые я снял с седла убитого мною врага. В них он хранил боевое свое снаряжение. Долго любовался я его боевым нарядом и головным убором, и мне очень хотелось оставить себе эти вещи. Но я поборол искушение, повесил их на ветку тополя и принес в жертву Солнцу. Потом я побежал назад, к лагерю, и ни разу не оглянулся.

Когда караульные вернулись и поели, мы оседлали лошадей, отнятых у ассинибойнов, и тронулись в путь. Еще две ночи провели мы в долине реки Медведь, а к вечеру третьего дня подъехали к лагерю пикуни. Здесь мы сделали остановку, и воины надели боевое снаряжение и раскрасили лица, чтобы торжественно въехать в лагерь. Так как у меня не было боевого наряда, то я мог только раскрасить себе лицо. Потом я густо намазал красной краской ладонь и оставил отпечаток руки на правом плече моей лошади в знак того, что она отнята мною у врага. Лошадь была черная и на ее глянцевитом плече резко выделялась красная рука.

Вскочив на коней, воины запели победную песню и, размахивая скальпами, поскакали к лагерю. Мужчины, женщины, дети выбежали из вигвамов, выкрикивая имена родных и друзей, восхваляя воинов, одержавших победу над ненавистным врагом. Громче всех кричала моя бабушка, пробивавшаяся сквозь толпу женщин. Голос ее покрывал другие голоса. Я слышал, как она называла меня великим воином и мстителем. Растолкав мужчин, женщин и детей, преграждавших ей дорогу, она пробралась ко мне, выхватила у меня из рук боевую палицу ассинибойна и, размахивая ею, пустилась в пляс, не переставая выкрикивать:

— Маленькая Выдра! Маленькая Выдра! Он убил врага и завладел его лошадью. Великим вождем будет Маленькая Выдра, сын моего сына!

Подошла мать, взяла меня за руку и улыбнулась, а слезы струились по ее щекам. Когда толпа поредела, мать схватила мою лошадь за повод и повела к нашему вигваму, а бабушка шла подле, воспевая мне хвалу. От крика она охрипла и могла только каркать, как ворона.

Перед нашим вигвамом я сошел с лошади и стреножил ее, а мать сняла с нее седло. Войдя в вигвам, я кликнул волчонка. Когда в лагере поднялась суматоха, он испугался и спрятался под звериную шкуру, но услышав мой голос, тотчас же вылез, Я уселся, он вскочил ко мне на колени и, тихонько повизгивая, лизнул меня в лицо. Обрадовался он мне гораздо больше, чем Синуски, которая лениво повиляла хвостом.