Страница 22 из 54
***
не хочет упрямый воздух
делиться на твой и мой.
и кто-то, считая звёзды.
спокойно идёт домой.
такой непривычно тихий
кружится вокруг июнь...
и мы – городские психи –
на нас уже только дунь –
и как одуванчик белый
рассыплемся в прах и пух…
торчали из сердца стрелы…
сломаю одну из двух.
НА КОЛЬЦЕВОЙ
на кольцевой рассеянно листаю
словарь любви карманного формата.
вороной белой выбилась из стаи.
я – никуда, а прочие – куда-то.
который круг – без цели и без толку.
забыла город, адрес, номер дома…
и колет мысль пугающей иголкой –
мы вроде бы ещё и не знакомы.
и ни один кружок на карте белой
подсказки не нашёптывает тихо.
ну где же он? – как я забыть посмела
единственный и самый верный выход?
круги банальны: встретиться – расстаться.
уже бессильны памяти уловки.
мне ни к чему именованья станций.
мне нужно – Имя – имя остановки.
уже почти неразличимы лица.
уже почти не хочется домой.
ты где-то спишь. Но пусть тебе приснится –
я – всё ещё – кружусь на кольцевой.
***
их экспонатами взял бы любой музей
после ночных отелей, квартир друзей,
им от рассвета нечего защищать...
мир разорился утром и обнищал
им же никто друг друга не обещал
значит теперь им не с кого и спросить...
вон до того, до крайнего, довези,
ты посмотри, как в воздухе моросит...
просто им нужно что-то в себе носить,
чтоб не звенели гвозди и прочий хлам
в ёмкостях душ, расколотых пополам...
НЕ ХОДИ ТУДА
а мне думалось – подожду, и пойду туда...
но я всё стою, и в сердце течёт вода.
и сама – вода, и всё, что вокруг – вода.
не ходи туда, шепчу себе, не ходи...
это тает лёд, ступни мои – горячи.
а я всё стою, и в сердце летят лучи.
и сама – лучи, и всё, что вокруг, – лучи.
ведь большое солнце село в моей груди.
не ходи туда, шепчу себе, не ходи...
позабудь о нём, ты дышишь едва-едва...
но я всё стою, а в сердце растёт трава,
и сама – трава и всё, что вокруг, – трава.
может, кто-то должен – так – постоять один?
ведь большое солнце село в моей груди.
не ходи туда, шепчу себе, не ходи...
Прокомментировать>>>
Общая оценка: Оценить: 0,0 Проголосовало: 0 чел. 12345
Комментарии:
Новый ничевок
Литература
Новый ничевок
ЛИТПРОЗЕКТОР
Новый ничевок, или «Неканонический классик»
Быть бы мне убийцей
Иль вовсе кем-нибудь
Кем-нибудь с крылами
С огненным мечом
А так вымою посуду –
И снова ничего.
Д.А. Пригов
В день посуду помою я трижды
Пол помою-протру повсеместно
Мира смысл и структуру я зиждю
На пустом вот казалось бы месте.
Д.А. Пригов
Одна знакомая домохозяйка на вопрос, чем она занимается в жизни, отвечала: «Интересуюсь искусством».
Дмитрий Александрович Пригов (1940–2007) многим в жизни из области искусства поинтересовался. Сия книга в аннотации своей рекомендует его как «поэта, прозаика, художника, актёра, теоретика искусства». И не какого-нибудь там дилетанта, а классика этих дел.
Классик – тот, кто собрал в себе как в фокусе пучок интенций и тенденций времени. Так что в каком-то смысле верно.
Время такое. «Мы живём в век туфты». Это не Ханна Арендт сказала и не Сьюзен Зонтаг. А наша простая, почти советская Таня Друбич, актриса
Я устал уже на первой строчке
Первого четверостишья.
Вот дотащился до третьей строчки,
А вот до четвёртой дотащился.
Таких четверостиший было запланировано творцом чуть ли не двадцать тысяч. Или ещё больше. Так сказать, где остановит он копыта? По десять строк в день – или по сто, не помню. Сизифова работа. Думаете, тоже туфта? Ну это с точки зрения вашего здравого, то бишь профанного, смысла. А человек знающий, квалифицированный, доктор наук, увидел здесь «гиперсакрализацию абсурдного и тавтологического» (Марк Липовецкий).
Их дюжины две слетелось в сборнике, таких квалифицированных. Воздухом нынче бойко торгуют – ходкий товар.
Двадцатый век среди прочего породил целую армию эстетиков, которых Сергей Булгаков, помнится, в «Тихих думах» своих окрестил «адвокатами» дьявола. Сейчас вот их целые толпы со всей Европы регулярно съезжаются (слетаются на метле?) в Кассель, чтобы втюрить зомбированному обывателю залежалый товар под видом «актуального искусства». Ржавые консервные банки, потёртые шины, разбитые графины, куски арматуры. Мало ли хлама, который можно выдать за шедевры в традиции шутника-шута Уорхола!.. Называется торжище Agenda, «опись», значит, инвентаризация. Главная звезда всякий раз – не какой-нибудь, с позволения сказать, художник, а куратор выставки-продажи. Тот, кто вырабатывает «концепт». О нём загодя голосят все западные газеты, интересующиеся искусством. Ясное дело, раз доверили втюривать, значит, пахан, значит, гений.