Король-Провидец

Улыбка Малебранша превратилась в оскал хищного зверя, пойманного в ловушку.

Я заметил, что он приближается ко мне, держа меч в общепринятой боевой позиции, но другая его рука держала кинжал у бедра острием вниз. Хорошо, подумал я, на это я и надеялся. Он в самом деле дерется как бойкий молодчик в таверне. Теперь посмотрим, что будет дальше.

Мой маленький секрет заключался в одном из способов боя с мечом и кинжалом, которому меня учили. В этом способе кинжал используется как парирующее оружие и служит для нанесения удара лишь если противник находится очень близко, или в том случае, если нужно закончить бой.

Малебранш сделал ложный выпад. Когда я парировал, он отпрыгнул в сторону, и его кинжал метнулся вперед. Он был проворен, очень проворен, но именно такой атаки я и ожидал. Я полоснул своим кинжалом, целясь в его запястье, и мы оба вернулись в защитную стойку.

Он начал двигаться вправо, пытаясь обойти меня, но я поворачивался вместе с ним, а затем быстро шагнул в сторону и направил прямой выпад мечом ему в горло. Он успел откинуть голову, но острие меча взрезало ему щеку, и его светлая борода покраснела от крови.

Он скрипнул зубами и рубанул наотмашь. Я едва успел избежать удара, но туника моя была разрезана.

Не останавливаясь для того, чтобы перевести дыхание, Малебранш продолжил атаку. Через два выпада наши мечи сошлись эфес к эфесу, и я блокировал его клинок своим кинжалом. Он попытался ударить коленом в пах. Я увернулся, ранив его в плечо рукояткой своего кинжала, и отпрыгнул в сторону, но недостаточно быстро: его клинок полоснул мне по ребрам.

Затем песок между нами внезапно взвихрился и полетел в лицо каллианцу. Он закричал от боли, покачнулся и упал, мгновенно ослепленный.

Я услышал выкрик Карьяна: «Убей ублюдка!», но не двинулся с места. Мне уже приходилось видеть такой песчаный смерч на переправе через реку в Спорных Землях.

Малебранш протирал глаза, пытаясь подняться на ноги, когда послышался громовой голос:

– Не двигайся, каллианец, и положи свое оружие. Если ты этого не сделаешь, я убью тебя на месте. Повинуйся, и тебе не причинят вреда.

Голос, разумеется, принадлежал Провидцу Тенедосу. Малебранш судорожно вздохнул и подчинился, попятившись с расширенными от страха глазами.

– Я дарю тебе жизнь лишь по одной причине, ландграф Малебранш, и эта причина заключается в том, что я не хочу пятнать репутацию капитана Дамастеса а'Симабу. Он нужен мне, а вскоре понадобится и всей Нумантии.

Поверь мне: ты и твой пес-хозяин еще горько пожалеете о том, что ваши разбойники не смогли убить его. Ибо недалек тот день, когда по его приказу Каллио захлебнется в крови, и твоя кровь будет ее частицей. Это будущее я вижу очень ясно.

А теперь встань, оставь свое оружие там, где оно лежит, седлай свою лошадь и уезжай. Не оглядывайся, иначе смерть настигнет тебя здесь, на этом самом месте.

С мертвенно-бледным лицом, не обращая внимания на кровь, струившуюся по его лицу, Малебранш поднялся на ноги. Подбежав к лошади, он развязал поводья, вспрыгнул в седло и галопом умчался прочь.

Голос Тенедоса зазвучал снова, но теперь он был не громче шепота:

– Капитан а'Симабу, когда вы вернетесь в город и перевяжете свою рану, немедленно явитесь ко мне.

– Вы идиот!

– Да, сэр.

– Тупица!

– Да, сэр!

– Я считал выдумкой истории о том, будто симабуанцы тупее кирпичной стены, но теперь не уверен в этом! – бушевал Тенедос.

– Да, сэр, – я стоял, вытянувшись в струнку.

– Я узнал об этом деле вчера ночью, от Йонга. Времени у меня оставалось лишь на то, чтобы подготовить простенькое заклинание в надежде спасти тебя от собственной глупости. О чем ты думаешь, во имя всех богов? Неужели ты воображаешь, что можешь убить помощника Чардин Шера, который, как ты, вероятно, еще не знаешь, вчера был назначен его личным представителем в Никее, не положив свою голову на плаху?

– Сэр, он намеренно искал ссоры.

– Ты всегда делаешь то, чего от тебя хотят другие?

– Это был вопрос чести.

– Честь можно отстоять и не прибегая к драке, – отрезал Тенедос.

– Дело касалось не моей чести, сэр, а чести другого человека.

Тенедос перестал расхаживать взад-вперед и уставился на меня.

– Может быть, речь идет о графине Аграмонте-и-Лаведан?

Я не ответил.

Гнев Тенедоса внезапно улетучился.

– Понятно, – задумчиво произнес он. – Поскольку ты джентльмен и не станешь отвечать, я не буду спрашивать о том, как далеко зашло дело, хотя мой вопрос относится скорее к сфере политики, нежели интимной жизни. Я не собираюсь выдвигать предложений о том, как тебе следует или не следует поступать с графиней. Полагаю, ты хорошо представляешь, какой властью обладает ее муж. Милосердные боги, Дамастес, как трудно сохранить тебе жизнь хотя бы до тех пор, когда я смогу исполнить данные тебе обещания!

– Да, сэр. Но должен заметить, вовсе не я дергал Чардин Шера за бороду, которой у него нет.

– Верно. Но то был заранее рассчитанный ход, в отличие... в отличие от некоторых, – Тенедос сел и потер лоб, напряженно размышляя. Затем он встал.

– Мне пора идти на семинар – объяснять престарелым домициусам, каким образом Погодная Магия может помочь выиграть сражение за пятнадцать минут. Продолжим наш разговор позже. Ах, да, – он подошел к столу и вынул кожаный мешочек. – Здесь достаточно золота, чтобы от души напоить твоих хороших друзей за ту огромную услугу, которую они тебе оказали.

– Нет, сэр, благодарю вас, – возразил я. – У меня есть свои деньги, а если их окажется мало, я продам свой меч.

– Хорошо. Будем считать этот прискорбный эпизод забытым. Но больше не отправляйся в подозрительные места с людьми, имеющими скверную репутацию, – по крайней мере, без крайней надобности. Не знаю, где я найду тебе замену.

Мне хотелось спросить Тенедоса, какое место он наметил для меня в своих планах, но потом усомнился, понравится ли мне ответ... если Тенедос вообще знает его. Я отсалютовал и вышел из комнаты.

Йонг ухватил меня за затылок и притянул мою голову к себе. Его речь была медленной и нечеткой, поскольку он был сильно пьян. Я находился не в лучшем состоянии. Хотя я ограничился лишь полудюжиной бокалов бренди, привычка к трезвости на этот раз обернулась моей слабостью.

Карьян пытался убедить служанку из таверны в том, что ей совсем не хочется спать одной, а трое приятелей Йонга, опасные и скользкие типы, с которыми он познакомился в своих странствиях по никейским борделям, распевали балладу – на самом деле, три баллады, так как ни один из них не понимал, что вопит его сосед.

– Знаешь, нумантиец, – пробормотал Йонг, – я собираюсь держаться поближе к тебе.

– Влюбился, что ли?

– Не остри. Я серьезно.

– Хорошо. Будь серьезным.

– А знаешь почему?

– Не знаю.

– Потому что ты будешь генералом, а я никогда не служил с настоящим генералом.

– Пусть Вахан благословит твои слова.

– Не знаю, блаас... благословение это или нет. Но ты не дал мне закончить. Либо ты станешь генералом, либо умрешь из-за какой-нибудь глупости, о которой потом будут слагать легенды. В общем, так или эдак, я хочу видеть, что будет дальше.

Он снова наполнил наши бокалы, так, что бренди потекло на стол.

– Ну-ка, выпей залпом. Ты пьешь не так, как подобает генералу.

Я поежился и выпил.

На следующее утро мне казалось, что лучше бы Малебранш убил меня. Карьян находился не в лучшем состоянии, но черт бы с ним! Ему не надо было, подобно мне, встречаться во второй половине дня с прекрасной графиней. К счастью, я договорился с адъютантом и получил отгул на этот день, чтобы исполнить обещание, данное Маран.

Я выпил полгаллона воды, надел тренировочный костюм и побрел на площадку для спортивных занятий. Пробежав четыре круга (при этом меня трижды стошнило), я отправился в полковую баню и парился полчаса, а затем нырнул в бассейн с самой холодной водой, которую только смог найти.