Королевства Ночи

Охрана каравана стреляла довольно неточно, одна стрела впилась в землю возле моей ноги, и я выругался, представив себе, что паду жертвой тех, кого мы решили спасти.

Разбойники дрались отчаянно; те, что оставались в седле, теперь стремились уйти в степь, бросив на произвол судьбы своих пеших товарищей. Сомкнув ряды и опустив копья, они пустили лошадей в галоп.

Когда на тебя несется кавалерия, а ты стоишь на открытом пространстве, то кажешься себе таким маленьким и у тебя появляются все основания для страха, если только ты не настоящий солдат. Квотерволз же не зря тренировал нас.

– Копейщики, вперед! – крикнул он. – Сомкнуть ряды!

Наши бойцы уткнули тупые концы копий в землю, встали на одно колено и выставили грозное оружие перед собой. Лошади набирали скорость, словно собираясь перепрыгнуть через нас. Но лошадь – умное и осторожное животное. Человек в безумии схватки может устремиться на стену копий. Лошадь же, видя, что перепрыгнуть невозможно, скорее всего притормозит и развернется.

Что и произошло. Получилась толчея, давка, люди падали, а затем вся эта банда бросилась врассыпную, спасая собственные жизни поодиночке. За ними побежали пешие, моля о помощи, и надо отдать должное тем разбойникам, которые останавливались, подхватывали товарищей на седло позади себя. Но многие отставали.

Над равниной разносились крики раненых и отставших разбойников, им не приходилось ждать пощады от караванщиков, которых, впрочем, самих при другом раскладе сил ждало бы то же самое.

У нас был единственный раненый – одного из братьев Си-рильян стрела царапнула по руке. Но, поскольку ранение оказалось далеко не смертельным, он смеялся и напевал, дурачась, как юный повеса, выпущенный в город с папашиным кошельком и только что опустошивший первую бутылку. Помимо него никто не пострадал – внезапность атаки послужила нам лучшей броней.

Караванщикам повезло меньше – было видно, что по крайней мере половина их людей пала и многих ранило. Джанела, я, Квотерволз, Отави и Пип направились к путешественникам.

От них навстречу нам двинулись четверо. Возглавлял их мужчина моего возраста – я имею в виду по годам, а не по внешности. У него было обветренное лицо и желтая борода, разделенная надвое и свисавшая двумя концами, заплетенными в косицы, на грудь. Его голову венчала кожаная остроконечная шапка. Одет он был в кожаную тунику с металлическими клепками, искусно расшитую рубашку, кожаные бриджи в обтяжку и сапоги до колен. На поясе болталась длинная кривая сабля в ножнах, а с другого боку – кинжал. Второй мужчина был одет похоже, имел с собой лук, колчан и нож за поясом. Двое остальных оказались особами женского пола. Одна женщина была постарше и держалась величественно, как королева. На ней была тесная черная блузка, застегнутая до подбородка, и юбка с разрезами по бокам для верховой езды, при ходьбе виднелись ее крепкие, загорелые бедра. Длинные седые волосы, заплетенные в косу, стягивала на лбу полоска из кожи. Выражение ее лица было слегка презрительным и казалось оставшимся таким с тех пор, когда она увидела первый раз мужчину, снимающего штаны, и догадалась о его намерениях.

Возле нее шла хорошенькая девушка лет шестнадцати. Грудь ее вызывающе выпирала под кожаным камзолом с низким вырезом и виднеющейся бирюзовой шелковой блузкой с высоким воротом. Шаровары из яркой ткани сужались на ее икрах и заправлялись в сапоги. На тонкой талии блестел серебряный пояс, а маленький кинжал казался игрушкой. На маленьком остроносом личике отражались ум и хитрость лисы. Темно-русые волосы, заплетенные в косу, были у нее собраны на затылке в кольцо.

– Приветствую вас, чужестранцы, – пробасил старик. – Вы как могучие волки разогнали шакалов Исмида, полагавших, что они являются истинными хозяевами степей. Мы склоняем головы перед вашей милостью.

Он опустился на колени, подняв обе руки вверх и опустив голову. За ним так поступили и остальные: сначала молодой человек, затем пожилая женщина, выразительно посмотревшая на меня. Девушка улыбнулась мне, прежде чем опуститься на колени.

– Прошу вас, встаньте, – сказал я. – Мы такие же путешественники, как вы, а вовсе не завоеватели.

Старик поднял на меня озадаченный взгляд. Он хотел было что-то сказать, но закрыл рот.

Молодой человек тоже выглядел озадаченным.

– Странно, вы чужестранец, – сказал он, – а говорите на нашем языке.

Старик глянул на него испуганно, словно ожидая, что я прикажу зарубить того за такую дерзость.

– Наш маг, – я показал на Джанелу, – одарила нас способностью разговаривать на языках тех, кого мы встретим.

– Мы сочтем за честь стать рабами столь могущественных мужчин и женщин, – торопливо добавил старик.

– С чего вы взяли, что мы возьмем вас в рабство? Тут встала и шагнула вперед девушка.

– Меня зовут Саиб, я из племени рез вейн. – Она помолчала, ожидая, какое на меня впечатление произведут ее слова. Я кивнул и вежливо улыбнулся. – Мой отец, Сьюян, отправил меня в обучение к куртизанкам Такны, чтобы я овладела искусством супруги. Там я прекрасно провела время. Я закончила обучение, получила диплом месяц назад и теперь возвращаюсь под отеческий кров, где он найдет мне подходящего мужа, понимающего, какое богатство он получит в виде меня самой.

– Не сомневаюсь, – сказал я.

– А этот пожирающий грязь евнух Исмид, этот варвар-импотент, обесчестивший своего отца, зачавшего его от бродячей дворняжки, этот кривоногий ящер, не признающий ни божьих, ни человеческих законов, узнал о моем возвращении из Такны и решил сделать меня своей наложницей. Но вы спасли меня. Теперь я принадлежу вам и сделаю все, что вы ни пожелаете. Прошу только об одном: смилостивиться к моим друзьям и рабам и позволить им служить вам, или если вы все же решите продать их, то в хорошие руки добрых хозяев. – Она вновь опустилась на колени.

Я поднял ее, а затем и старика за руки.

– Я уже сказал, что мы с вами равны, мы такие же путешественники. Я не порабощаю людей, у меня нет рабов. Все мы – свободные люди.

Вся четверка с недоумением вытаращилась на нас. Словно я заявил, что все мы – пустынные демоны.

– Вы не порабощаете людей? – смог выговорить молодой человек. – Но как же вы живете? За счет чего?

– За счет собственного труда, собственных рук, – сказал я. – Любой работающий на меня получает плату золотом или серебром. Ведь ни один раб не работает так хорошо, как человек свободный, да и сам хозяин рабов не может себя считать свободным человеком, коли терпит такое положение вещей.

На мгновение я устыдился, вспомнив, как в далеком прошлом вся Орисса жила за счет рабского труда, да и сам я лишь с помощью Яноша Серого Плаща смог зажечь факел свободы. И теперь, произнося эту речь, чувствовал себя напыщенным ханжой.

Старик был озадачен. Но до молодого человека кое-что дошло.

– Меня зовут Зив, – сказал он. – Вот это наш капитан, Дью. Но если мы теперь не ваши рабы, то кто же мы?

– Люди, которым мне посчастливилось помочь, вольны идти своим путем, – сказал я. – И я попросил бы вас только об одном – поделиться с нами знаниями об этих краях, через которые нам предстоит пройти.

Бормоча что-то бессвязное от радости, трое из этих четверых принялись нас обнимать. Я надеялся, что объятие Саиб окажется чуть дольше и крепче, но, видимо, будучи самой молодой, она сильнее выражала чувства и потому была более порывиста.

После этого оба наших отряда встали лагерем неподалеку друг от друга и мы продолжили общение. Я выяснил, что Дью был офицером, отправленным Сьюяном привезти домой его дочь, Зив оказался братом Саиб, а старая Танис была гувернанткой Саиб со дня рождения той, не разлучавшаяся с воспитанницей и в Такие. Я немного удивился их нравам, задумался над тем, что же делала Танис, пока Саиб прекрасно проводила время в том борделе.

Мы засыпали их вопросами и узнали очень много, но все же недостаточно. Степь, по которой мы шли, населяла дюжина вечно враждующих кочевых племен, самым могущественным из которых было племя рез вейн. Так заявил Зив, а я с ним, естественно, согласился. Они занимались торговлей с другими обитателями этих земель, главным образом оружием и ювелирными изделиями, а жили все-таки в основном разведением овец и охотой. Никто в этих краях не считал земли, где кочевал, своей собственностью. Таково было веление богов. Никто из степняков не имел права нуждаться в большем, нежели стада овец и лошадей, которые дарованы богами. Тот же, кто пожелал бы устроить здесь земледельческую ферму, совершил бы тем самым ужасное святотатство, не говоря уж об основании деревень или городов.