Страница 27 из 37
Он колебался, медленно почесывая подбородок. Очевидно, он колебался, как ему продолжать. Наконец, он сказал;
— Я думаю, мне лучше рассказать Вашей Чести всю историю. По правде сказать, мне следовало рассказать все тридцать лет назад. Но я был дурак, а когда понял — было уже поздно, — он глубоко вздохнул. — Кроме Тао Квэнга и меня был еще один претендент, его звали антиквар Вен Ян. Он пытался добиться ее расположения не потому, что он любил ее, а из-за своей глупой потребности в самоутверждении; он хотел доказать, что он ничуть не хуже любого другого светского человека, как я или Тао. Он подкупил одну из служанок Изумрудной Росы, чтобы та шпионила за ней, подозревая, что или я, или Тао уже стали ее тайными любовниками. Затем, как раз в то время, когда Тао и я решили настоять на том, чтобы девушка решила, кого она предпочитает, шпионка Вена сказала ему, что Изумрудная Роса беременна. Вен Ян тотчас же пришел к Тао с этой информацией и намекнул ему, что я — ее тайный любовник и что Изумрудная Роса и я надуваем его. Тао ворвался в мой дом. Но он был умным и справедливым человеком, поэтому мне потребовалось немного времени, чтобы убедить его, что у меня с ней нет никаких интимных отношений. Затем мы обсудили, что мы должны делать. Я хотел пойти к ней с Тао и сказать ей, что мы больше не будем ее беспокоить, так как мы обнаружили, что она любит другого мужчину; а также сказать, что ей лучше признаться и открыть, кто это третье лицо, потому что мы останемся ее друзьями, а окажись она в каком-нибудь затруднении — мы будем готовы помочь ей.
Тао не согласился. Он подозревал, что Изумрудная Роса намеренно внушила нам, что она колеблется, кого из нас выбрать, чтобы вытянуть из нас побольше денег. Я сказал Тао, что это не в ее характере, но он не слушал и выбежал. После того как он ушел, я обдумал ситуацию и решил, что это моя обязанность — снова поговорить с Тао перед тем, как он совершит какую-нибудь глупость. По дороге к дому Тао я встретил Вена Яна. Он возбужденно сказал, что только что видел Тао и передал ему, что Изумрудная Роса встречается днем со своим тайным любовником в Красном павильоне. Он добавил, что Тао уже пошел туда выяснить, кто. этот мужчина. Боясь, что Тао близок к тому, чтобы попасться в одну из ловушек Вена, я бросился к Красному павильону, срезая путь через парк. Когда я вошел на веранду, я увидел затылок Тао; он сидел на стуле в гостиной. Я позвал его, но он не шевельнулся, и я вошел. Его грудь была в крови, кинжал торчал из горла. Он был мертв.
Фенг провел рукой по лицу. Затем он уставился в сад невидящими глазами. Овладев собой, он продолжал:
— Пока я стоял там в ужасе, смотря на тело своего друга, я вдруг услышал приближающиеся шаги в коридоре. У меня промелькнуло в сознании, что, если меня обнаружат здесь, я буду подозреваем в убийстве Тао из-за ревности. Я выбежал на улицу и бросился к павильону Королевы Цветов. Но там никого не было. Затем я направился домой. Когда я сидел в библиотеке, все еще пытаясь подобрать все возможные объяснения, пришел начальник полицейской стражи и вызвал меня, как губернатора, в Красный павильон. Кто-то совершил там самоубийство. Я пошел и застал магистрата и его людей в Красной комнате. Слуга, подающий обед, обнаружил через окно с решеткой тело Тао. Так как дверь Красной комнаты была закрыта, а ключ лежал на полу, изнутри, магистрат заключил, что Тао пустил себе кровь, нанеся себе рану в горло. Кинжал был зажат в руке покойного.
Я не знал, что делать. После того, как я выбежал из Красного павильона, убийца, очевидно, перенес тело из гостиной в Красную комнату и этим инсценировал самоубийство. Магистрат спросил владельца гостиницы о возможных причинах, и тот упомянул, что Тао Квэнг был влюблен в Королеву Цветов. Магистрат послал за ней. Она сказала, что Тао Квэнг был действительно влюблен в нее. Затем она добавила, к моему полному изумлению, что он обещал выкупить ее, но она отказалась. Я неистово пытался поймать ее взгляд, когда она стояла перед магистратом, произнося совершенно ложные утверждения, но она на меня не смотрела. Магистрат тут же решил, что это обыкновенный случай самоубийства из-за неразделенной любви и отослал ее. Я хотел пойти за ней, но он приказал мне остаться. Эпидемия оспы достигла ужасающих размеров в его районе; еще и поэтому магистрат Чин-ва и его люди оказались на Острове. Всю ночь я был занят разработкой мер по предупреждению распространения болезни; магистрат хотел сжечь часть домов и предпринять другие чрезвычайные меры. Поэтому у меня не было возможности выбраться к Изумрудной Росе и попросить у нее объяснений. Я никогда больше не видел ее. Ранним утром следующего дня она убежала в леса с другими девушками, когда полицейские начали сжигать их жилища. Там она подхватила болезнь и умерла. У меня оказались только ее бумаги, которые другая девушка забрала перед тем, как ее тело было сожжено на большом общем погребальном костре, который был разведен по приказу магистрата.
Лицо Фенга стало мертвенно бледным, капли пота выступили на лбу. Он нащупал свою чашку чая и пил медленно. Затем он продолжал уставшим голосом:
— Конечно, я должен был тогда сообщить магистрату, что самоубийство Тао Квэнга было подстроено. Это была моя обязанность — предать правосудию убийцу моего друга. Но я не знал, насколько к этому была причастна Изумрудная Роса, и что она была мертва. А Вен Ян видел, как я направлялся к Красному павильону. Если бы я заговорил, Вен обвинил бы меня в убийстве Тао Квэнга. Я был жалким трусом и хранил молчание.
Три недели спустя, когда эпидемия была взята под контроль и жизнь на Острове постепенно вернулась в свое русло, Вен Ян зашел ко мне. Он сказал, что знает, что это я убил Тао и инсценировал самоубийство. Если я не уступлю свою должность — он обвинит меня перед судом. Я выгнал его вон. Я был рад, что теперь это все всплывет, так как мое молчание с каждым днем становилось все тяжелей и тяжелей для меня. Но Вен — хитрый подлец; он знал, что у него нет доказательств. Он только пытался запугать меня. Поэтому он сохранял дружелюбие, ограничиваясь тем, что распространял неясные сплетни про меня, намекая, что я ответственен за смерть Тао Квэнга.
Четыре года спустя, когда мне удалось стереть из моей памяти Изумрудную Росу, я женился, у меня родилась дочь, Нефритовое Кольцо. Когда она выросла, она встретила сына Тао Квэнга, Тао Пен-тэ; они, казалось, нравились друг другу. Моя сокровенная мечта была, чтобы они когда-нибудь поженились. Я чувствовал, что союз наших детей восстановит старую дружбу между мной и Тао Квэнгом, моим другом, за чью смерть мне не удалось отомстить. Но дьявольские сплетни, которые распускал Вен Ян, должно быть, дошли до Тао Пен-тэ. Я заметил, что его отношение ко мне изменилось…
Фенг прервал рассказ и бросил несчастный взгляд на судью:
— Моя дочь также заметила перемену в Тао, долгое время она была в глубоком потрясении. Я пытался найти другого подходящего жениха для нее, но она не хотела видеть никого из молодых людей, о которых я упоминал. Она очень независимая и своевольная девушка, господин. Поэтому я был так рад, когда она проявила интерес к Киа Ю-по. Я бы предпочел местного парня, которого бы я лучше знал, но я не мог больше видеть несчастной свою дочь. А Тао Пен-тэ ясно дал мне понять, что он отвергает ее, предложив роль посредника при ее обручении.
Он глубоко вздохнул, а затем закончил:
— Сейчас вы знаете все, господин. Включая то, где мне пришла идея инсценировать самоубийство академика.
Судья Ди медленно кивнул. Так как он воздержался от какого-либо комментария, Фенг тихо сказал:
— Я клянусь памятью моего покойного отца, то, что я рассказал Вашей Чести о смерти Тао Квэнга — абсолютная правда.
— Души умерших все же среди нас, господин Фенг, — мрачно напомнил ему Ди, — не используйте их имена напрасно.
Сделав несколько маленьких глотков чая, он продолжал:
— Если вы действительно рассказали мне абсолютную правду, то это, должно быть, безжалостный убийца. Тридцать лет назад он убил в Красной комнате человека, который обнаружил, что он — тайный любовник Изумрудной Росы. Прошлой ночью он, вероятно, нанес еще один удар: на этот раз — Осенней Луне.