Страница 9 из 12
— Уже живём, — ощерился он перепачканным землёй ртом.
Глядя на него, Сергей тоже улыбнулся: много ли человеку для счастья надо?
— Ты лежи здесь, жуй морковку, а я к сараю, посмотрю, что там дальше.
— Угу, — промычал Алёшка, не переставая жевать. Сергей встал и на полусогнутых бросился к сараю. В это время из-за сарая вышла женщина с ведром в руке. Увидев бегущего Сергея, она с криком: «Ой!» — выронила ведро. Из опрокинутого ведра вылилась вода. Несколько секунд женщина и Сергей стояли, испуганно глядя друг на друга. Первым пришёл в себя Сергей и охрипшим от волнения голосом сказал:
— Здрасьте.
— Здравствуйте, тётенька, — Алёшка поднялся из ботвы.
— Господи. Сколько вас здесь? — «тётенька», которой было не больше тридцати лет, перевела взгляд на Алёшку.
— Двое нас, — сказал Сергей и зачем-то добавил: — Мы свои.
— Да вижу, что не мои, — ухмыльнулась женщина. Она нагнулась и стала отряхивать облитую водой длинную юбку, затем, поправив завязанный на подбородке светлый платок, спросила:
— И откуда ж вы, такие чумазые, взялись? Алёшка, закинув винтовку за плечо, деловито произнёс:
— Мы, тётенька, из окружения выходим. Ты нам скажи: фашисты в деревне есть?
— В деревне, племянничек, есть ли, нет, не знаю. А на хуторе зараз нет. Надысь цельный день по большаку на танках да на машинах ехали, но у нас, слава Богу, не останавливались. Видно, торопились, за Красной Армией не поспевают, дюже быстро бегают наши красные армейцы, — женщина насмешливо посмотрела на Сергея с Алёшкой, — а которые не бегают, так те в ботве прячутся.
Но Алёшку нисколько не смутил насмешливый тон женщины.
— Много ты понимаешь, чтоб так о Красной Армии говорить. Война нынче манёвренная, тактика такая.
— Ну куда уж нам понять, когда до самого Дона доманёвричали.
Сергей, поняв, что разговор ничем хорошим не кончится, сказал:
— Нам бы попить.
Женщина, посмотрев на Сергея, замолчала, подобрала ведро.
— Так бы сразу и сказали, а то выскочили из ботвы как оглашенные. Манёвры у них. Зараз принесу, на баз не суйтесь, мне лишние хлопоты ни к чему.
Гремя пустым ведром, она ушла. Сергей сел, привалившись к стенке сарая.
— Алёшка, мы сейчас не в том положении, чтобы умничать.
— Ну а чо она критику наводит?
— А разве она не права?
— Может, и права. А ты тоже молодец: «нам бы попить»… А как насчёт поесть?
— Не навоевали мы с тобой на «поесть».
— Что, совесть замучила за всю Красную Армию? А меня нет, я на фронте только второй месяц, а ты и того меньше. Думаешь, у меня совести нет? Есть. Только она не такая большая, как у тебя. На взвод не хватит, не то что на армию. Если мы с тобой стыдиться будем, то до ближайшей полевой кухни, где нас покормят на законном основании, не доберёмся, с голодухи подохнем.
В это время из-за сарая вышла женщина. Она несла два ведра с водой, под мышкой ковшик, на плече висело полотенце.
— Вот, попейте да умойтесь, а то срамно смотреть: чёрные, в пуху все, как будто вас драной подушкой били.
Она поставила на землю вёдра, ковшик опустила в ведро. Полотенце повесила на торчащий из стенки сарая гвоздь и, плавно качая бёдрами, ушла.
Алёшка зачерпнул литровым ковшом воду, протянул Сергею. Сам же поднял двумя руками ведро и, проливая воду на грудь, начал пить. Напившись, поставил ведро, стянул через голову гимнастёрку, нательную рубаху.
— А ну-ка полей.
Сергей лил воду на Алёшкину голову, на спину; тот, фыркая, растирал грязь по телу. Затем, улыбающийся, с мокрым ёжиком волос, Алёшка лил воду на голову Сергею.
Сергей, боясь разбередить рану, не стал раздеваться. Остатки воды слили во фляжку. Только закончили водные процедуры — появилась хозяйка с узелком в руке.
— Тебя как зовут, хозяюшка? — сидя на чурке, подбоченившись, спросил Алёшка.
— А что, никак замуж позвать хочешь? — улыбнулась женщина. — Дак ить молод ещё. Вон усы токо-токо пробиваются. Клавдией меня величают. А знакомства заводить нам некогда.
— Это почему? — спросил Алёшка, косясь на узелок.
— Да потому, касатик, что идти вам надо. Были бы вы дети малые али старики немощные, тогда другой разговор, приютила бы. А так как вы хлопцы взрослые, к воинскому делу пригодные, ступайте немца воевать. Вот вам харчи кое-какие — и с Богом.
Сергей, сидя на земле, расшнуровывал ботинок. Услышав последние слова хозяйки, зашнуровал ботинок, встал, взял автомат.
— Ну что ж, спасибо вам, Клавдия, нам действительно пора. Алексей, собирайся.
Алёшка молча посмотрел на Клавдию, потом на Сергея, опять на Клавдию, потянулся за гимнастёркой. Уже застёгивая ремень, картинно поклонился:
— Спасибо, тётя Клава, за гостеприимство. Как говорится, разрешите откланяться. Серёга, где наша большая пушка? Пора нам ворога проклятого остановить. Сейчас выкатим её на большак и как…
— Алёшка, перестань, — не выдержал Сергей.
— А что, пускай пошуткует, коль такой весёлый, — сказала Клавдия. — А обижаться тут нечего. Немец придёт — куды я вас спрячу, под подол, что ли? Места у нас открытые, степь кругом. А узелок возьмите, голодные, небось.
— Какой узелок? — равнодушно произнёс Алёшка. — А, узелок. Ну что ж, возьмём, а то что-то у нас тылы отстали.
До городьбы дошли молча. Сергей оглянулся, идущий сзади Алёшка задумчиво тёр пальцем под носом.
— Что, усы ищешь?
— А, — Алёшка махнул рукой. — И что это за баба такая? Что ни предложение, то политбеседа. Ей бы звёзды на рукава пришить — готовый политрук. А провиант всё-таки дала. Эх! Сейчас дойдём до бугра, подхарчимся. Серёга, только давай камыши эти обойдём.
Они уже отошли метров на двести от огорода, когда услышали звук мотора. По дороге ехал бронетранспортёр.
— Ложись! — скомандовал Сергей и первым упал на траву.
— Поздно, Серёга! Они нас заметили. Бежим к курье!
Действительно, бронетранспортёр свернул с дороги и, подпрыгивая на кочках, покатил в их сторону.
Сергей, закинув ППШ за спину, рванул с низкого старта. Впереди бежал Алёшка, размахивая узелком. Длинная винтовка больно била по спине.
«Та-та-та…» — с бронетранспортёра застучал пулемёт. И тотчас над головой засвистели пули. Алёшка присел.
— Вперёд! — крикнул Сергей, обгоняя его. — Это тебе не самолёт, мимо не пролетит.
Заросли камыша приближались, но, казалось, очень медленно. Следующая очередь прошла уже не сверху, а чуть сзади, Сергей это почувствовал спиной, пятками. Он оглянулся и увидел лежащего Алёшку.
— Алёшка!
Сергей кинулся к нему, схватил за шиворот и поволок в камыши. И откуда только силы взялись? Он тащил Алёшку, ломая стебли, чем дальше, тем глубже проваливаясь в липкую жижу. Тащил, пока хватало дыхания, пока камыш не встал впереди непреодолимой стеной. Повалившись на эту стену, Сергей не упал, а съехал по ней вниз. Где-то стрелял пулемёт, но куда стреляли, было непонятно — видимо, лупили наугад. Сергей не мог отдышаться, в груди хрипело, руки и ноги тряслись от перенапряжения. Немного восстановив дыхание, Сергей наклонился над Алёшкой. Алексей лежал неподвижно.
— Алёшка! — он тряс его за плечи, Алёшкина голова болталась из стороны в сторону. — Куда тебя?
Сергей попытался найти рану. Но на сплошь залепленном чёрно-коричневой грязью теле обнаружить пулевое отверстие или следы крови оказалось невозможно. Он опустил голову, устало закрыл глаза.
Как-то, когда им было лет по двенадцать, Алёшка предложил: «Серёга, а давай убежим в Испанию». — «С фашистами воевать?» — «Конечно. А ещё, знаешь, там виноград растёт и апельсины. Ты ел апельсины?» — «Нет, а ты?» — «И я нет».
Вроде бы стрелять перестали, и мотора не слышно. Надо пойти посмотреть, не век же сидеть в этом болоте. Сергей поднялся, потянув за ствол, перетащил автомат со спины на грудь и пошёл по своим следам. Шёл и удивлялся, как у него хватило сил так далеко затащить Алёшку.
Наконец заросли поредели. Сергей, пригнувшись, прошёл ещё немного. Затем осторожно привстал, осмотрелся. Бронетранспортёра не было. Сергей вышел из камышей, сел на траву. В том, что Алёшка мёртвый, сомнений не оставалось. Надо вытащить его из этой грязи. А потом? Потом видно будет.