Страница 14 из 27
Фред Розуотер хорошо управлял яхтой и когда-то учился в Принстоне, поэтому его принимали в богатых домах, хотя, по мерке Писконтита, он считался ужас каким бедным. Дом его, сооруженный местным плотником, — неказистое строение из бурых досок, — стоял за милю от блистающей водной глади.
Бедняга Фред работал как черт, чтобы время от времени приносить домой несколько долларов. Сейчас, в книжной лавке, широко улыбаясь столяру и двум водопроводчикам, он тоже вкалывал. Трое работяг читали скандальную газетенку-еженедельник, накачивающий всю страну сведениями об убийствах, сексе, кошках, собаках и детях — предпочтительно изувеченных детях. Газетка называлась «Любознательный американец» — «самая увлекательная газета в мире». Для книжной лавки «Любознательный» был все равно что «Уолл-стрит джорнел» для аптеки.
— Вижу, вы, как всегда, расширяете свой кругозор, — заметил Фред. Остроты его были не легче датского торта.
Рабочие относились к Фреду с неловкой почтительностью. Они пытались высмеивать его ремесло, но в глубине души понимали, что Фред предлагает единственно доступный им путь из грязи в князи: застраховаться и поскорее отдать концы. А Фред бережно хранил свою мрачную тайну: без этих людей, что вились вокруг его приманки, он бы и гроша ломаного не заработал. Он вел дела только с рабочими. Все его россказни о прогулках на яхтах с местными тузами были похвальбой, трепом. Беднякам льстила мысль, что у Фреда страхуются даже осмотрительные богачи, но бедняки ошибались — капиталами богачей ворочали столичные банки я юридические фирмы.
— Что сегодня в иностранной хронике? — осведомился Фред: еще одна дежурная острота по поводу «Любознательного».
Столяр показал Фреду первую страницу. Всю ее занимала фотография миловидной девицы и подпись. Подпись гласила:
ИЩУ МУЖЧИНУ,
СПОСОБНОГО ДАТЬ МНЕ
ГЕНИАЛЬНОГО РЕБЕНКА!
Девушка работала в эстрадном театре статисткой. Ее звали Рэнди Геральд.
— Охотно помог бы даме разрешить ее проблему, — снова натужно сострил Фред.
— Еще бы! — сказал столяр, вздернув голову и прищелкнув языком. — Кто бы отказался?
— Вы думаете, я всерьез? — Фред фыркнул, глядя на снимок Рэнди Геральд. — Да я не променяю свою подружку и на двадцать тысяч таких, как эта Рэнди. — Теперь он нарочно разводил лирику. — Уверен, что и вы, ребята, своих подружек не променяете. — Подружками Фред называл всех женщин, чьи мужья могли клюнуть на страховку.
— Я же ваших подружек знаю, — продолжал он. — Нас здесь четверка счастливчиков, запомним это. Подружки у нас что надо, мы за них должны вечно богу молиться! — Фред помешал кофе. — Я разве не понимаю? Без моей я бы просто пропал!
Его подружку звали Кэролайн. Она родила ему некрасивого толстого малыша, бедного крошку Франклина Розуотера. В последнее время Кэролайн пристрастилась выпивать за завтраком со своей богатой подругой Аменитой Бантлайн.
— Я для своей делаю, что могу, — объявил Фред. — Но, видит бог, этого мало. Все отдать за нее — и то мало. — В горле у него и впрямь стоял комок. Фред твердо знал, что ему не заключить ни одного договора, пока всамделишные слезы не станут у него комком в горле. — Но кое-что для своей подружки и бедняк может сделать. — Фред возвел глаза к небу. После смерти за него должны были заплатить сорок две тысячи долларов.
Фреда, конечно, часто спрашивали, не сродни ли он знаменитому сенатору Розуотеру. Предпочитая не выпячиваться, Фред невразумительно мямлил:
— Да вроде… Какая-то дальняя родня… Предки, что ли, у нас общие.
Подобно большинству неимущих американцев, Фред ничего не знал о своих предках.
А энать следовало вот что:
Род-айлендская ветвь семьи Розуотеров происходила от Джорджа Розуотера, младшего брата бесчестного Ноя. Когда началась гражданская война, Джордж сколотил в Индиане вооруженный отряд и повел его на соединение с уже ставшим легендарным отрядом Черной Шапки. Под командой Джорджа находился Флетчер Мун, деревенский дурачок, которого Ной послал вместо себя. При втором сражении у ручья Булл-Ран залп орудий Джексона превратил Муна в котлету.
Когда по слякоти отступали на Александрию, капитан Розуотер улучил момент и написал брату Ною следующее:
«Флетчер Мун до конца жизни в меру своих сил оставался верен вашей сделке. Если досрочная потеря вложенных в него денег тебя удручает, то советую обратиться к генералу Поупу за частичным возмещением их. Жаль, что ты не здесь.
На что Ной ответил:
«Мне жаль Флетчера Муна, но, как сказано в Библии, «договор есть договор». Прилагаю несколько документов. Подпиши их, чтобы я мог до твоего возвращения управлять принадлежащей тебе половиной фермы, завода и т. д. и т. п. Мы здесь испытываем тяжкие лишения. Все отдается войску. Благодарственное слово от войска было бы принято с благодарностью.
К моменту Антитемского сражения Джордж Розуотер был уже подполковником, и как ни странно — потерял оба мизинца на руках. Под Антитемом лошадь Джорджа была убита, он бросился в атаку бегом, подхватил полковое знамя, уроненное умирающим пареньком, и после очередного залпа артиллерии конфедератов обнаружил, что от знамени в его руках остался только кусок древка. Продолжая драться, он кого-то убил этим обломком. Тут как раз один из его солдат выпалил из мушкета, позабыв вынуть шомпол. Взрыв ослепил подполковника Розуотера на всю жизнь.
Слепому Джорджу пожаловали внеочередное звание бригадного генерала. Он вернулся в округ Розуотер. Все находили, что он на редкость бодр. И бодрость его как будто ничуть не уменьшилась, когда от банкиров и адвокатов, любезно предложивших слепому свои услуги, он узнал, что собственноручно переписал все имущество на Ноя и остался ни с чем. Ною, к сожалению, не удалось задержаться в городе, чтобы лично объясниться с Джорджем. Дела вынуждали его подолгу бывать в Вашингтоне, Нью-Йорке и Филадельфии.
— Что ж, — сказал Джордж, а сам все улыбался да улыбался, — как ясно указывает вам Библия, «дело есть дело».
Адвокатам и банкирам показалось, что их вроде бы надули, — ведь Джордж, по-видимому, не извлек никакой морали из событий, для всякого другого столь значительных. Один из адвокатов заранее предвкушал, как преподнесет Джорджу эту самую мораль, когда тот придет в бешенство. Он и теперь не удержался и преподнес ее Джорджу, хоть тот продолжал смеяться:
— Прежде чем подписать бумагу, ее следует прочесть.
— Можете прозакладывать свои ботинки, — сказал Джордж, — что впредь я буду поступать только таким образом.
Джордж Розуотер был явно не в себе, когда вернулся в Розуотер, ибо ни один нормальный человек не стал бы столько смеяться, потеряв зрение и законное имущество. И всякий нормальный человек, тем более герой и генерал, сумел бы принять крутые меры и через суд вынудить брата вернуть присвоенное. Но Джордж не стал возбуждать дело. Он не поехал за Ноем в восточные штаты и не стал ждать его возвращения в округ Розуотер. Больше они с Ноем никогда не виделись и ничего друг о друге не знали.
Генерал Джордж, при всех своих почетных регалиях, посетил каждую семью округа Розуотер, отдавшую под его команду сына, а то и нескольких сыновей, и всюду он восхвалял парней, скорбя всем сердцем за раненых и убитых. Как раз в это время строился кирпичный особняк Ноя Розуотера. Однажды утром рабочие обнаружили, что к дверям особняка прибита генеральская форма, точь-в-точь как звериная шкура, распяленная для просушки.
С тех пор в округе Розуотер Джорджа больше не видели.
Джордж побрел на восток, но не для того, чтобы найти и убить брата, а чтоб устроиться на работу в Провиденсе, штат Род-Айленд. До него дошли слухи, что там открывают фабрику по изготовлению метел и веников и набирать туда будут ослепших ветеранов-северян.