Страница 46 из 58
Нечего и говорить, что Надя после всех испытаний, выпавших на ее долю, все-таки находит отца, который, кстати, получает прощение за доблесть, проявленную в боях с «татарами», а Михаил Строгов, проделавший вместе с Надей значительную часть пути, обретает верную, любящую спутницу жизни.
Если «Вокруг света в восемьдесят дней» можно назвать апофеозом скорости, то «Михаила Строгова» с тем же основанием – апофеозом смелости. Смелость в соединении с благородством души – лучшие человеческие качества, которые отличают положительных героев Жюля Верна.
«Михаил Строгов», инсценированный в соавторстве с тем же Ден-нери, как и «Вокруг света в восемьдесят дней», обошел театры многих городов мира, а потом, разумеется, и киноэкраны – в качестве заглавного героя популярного фильма.
В соавторстве с тем же Адольфом Деннери Жюль Верн инсценировал «Детей капитана Гранта» и в 1881 году выпустил сборник из трех пьес «Путешествия в театре». Затем при его пассивном участии предприимчивый Деннери сочинил «Путешествие в невозможное», феерию для театра Порт-Сен-Мартен, где действуют доктор Оке, капитан Немо со своим «Наутилусом», Аксель из «Путешествия к центру Земли», учитель танцев из «Школы Робинзонов» и знаменитый Пущечный клуб, соорудивший новую колоссальную пушку, которая переносит юного Жоржа, сына капитана Гаттераса, одержимого страстью к путешествиям, на планету Альтор. Там вечный праздник, музыка, танцы. На Альторе гребут бриллианты лопатой. И вдруг – взрыв! Все исчезает. Жорж пробуждается у себя дома. Всемогущий доктор Оке, сыгравший с ним злую шутку, возвращает его к действительности.
Спектакль сопровождался шумной рекламой, был обставлен пышными декорациями, небывалыми зрелищными эффектами. Текст «Путешествия в невозможное» до сих пор не разыскан. Судя по рецензиям и либретто, это была не слишком удачная попытка поставить научно-фантастическую феерию по мотивам популярных произведений Жюля Верна. Попытка, как видно, с негодными средствами, потому что научная фантастика давалась на опереточном уровне.
Позднее писатель разрешил инсценировать и некоторые другие романы («Упрямец Керабан», «Матиас Шандор»), но длительный и прочный успех завоевали многочисленные постановки только трех первых феерий, прибавивших к миллионам читателей «Необыкновенных путешествий» Жюля Верна несметное число восторженных зрителей.
Фантазии в сновидениях
Осенью 1871 года Жюль Верн переселился в Амьен, главный город департамента Соммы в двух с половиной часах езды от столицы. «Я живу теперь, – писал он одному из знакомых, – достаточно близко от Парижа, чтобы ощущать его блеск и в то же время быть вдали от невыносимого шума и сутолоки».
Амьен и тогда уже был крупным центром текстильной и металлообрабатывающей промышленности. Старое здесь причудливо перемешивалось с новым. Средневековые строения, в том числе великолепный памятник готики – собор XIII века, и безвкусные дворцы фабрикантов. Пышные деловые кварталы и жалкие лачуги рабочих. Мощеные центральные улицы и рядом непролазная грязь. Сразу за кольцом бульваров, разбитых на месте прежних крепостных валов, простирались капустные огороды. Здесь колола глаза нуворишская спесь,[53] выпячивались мещанские и сословные предрассудки, не было той широты и терпимости, которая отличала приморский Нант от этого типичного провинциального города.
Правда, и Амьен знал свои давние традиции. Старейшее научное учреждение Пикардии, Амьенская «Академия науки, литературы и искусства» была основана в 1750 году. В городе был также музей, ботанический сад, театр. Было и такое своеобразное учреждение, как Промышленное общество, созданное для поощрения местной индустрии и защиты ее от английской конкуренции. В читальном зале Промышленного общества Жюль Верн регулярно просматривал свежие газеты и журналы.
Постепенно Амьен втягивал его в свою общественную и культурную жизнь. Началось с избрания в Амьенскую академию. Позже он стал муниципальным советником. Попав в иную общественную среду со своими специфическими интересами, Жюль Верн не раз обращал свою творческую фантазию на «создание» благоустроенных городов будущего с тщательно продуманной планировкой и прекрасной архитектурой.
Действительный член Амьенской академии, он трижды (в 1874, 1875, 1881 годах) избирался ее директором. Иногда писатель читал здесь отрывки из своих новых романов и, между прочим, в 1874 году познакомил «академиков» с неизданной комедией в стихах «Леонардо да Винчи». В «Записках Амьенской академии» Жюль Верн напечатал фантастический очерк «Идеальный город» и два рассказа «Десять часов на охоте» и «В XXIX веке. Один день из жизни американского журналиста в 2890 году».
I. Идеальный город
Рассказы потом перепечатывались и переводились на разные языки, а очерк «Идеальный город», опубликованный только однажды в провинциальном издании, оказался в числе забытых произведений Жюля Верна.
Мне очень хотелось прочесть этот очерк, но ни в одной библиотеке не удалось найти «Записок Амьенской академии». Пришлось еще раз обратиться за помощью к профессору Эдмондо Маркуччи. Он попросил своего знакомого, живущего в Амьене, снять фотокопию, и уже через месяц «Идеальный город» Жюля Верна лежал у меня на столе. Бандероль прибыла из Италии почти одновременно с печальным известием о смерти Эдмондо Маркуччи – в августе 1963 года.[54]
«Идеальный город» – причудливая шутка в форме фантастического сновидения. Сравнивая Амьен своего времени с воображаемым городом 2000 года, писатель высмеивает разные недостатки и выражает пожелания на будущее. Многие подробности и шутливые намеки интересны были только амьенцам и потому, наверное, автор не счел нужным перепечатывать свою юмористическую фантазию.
– Дамы и господа! Разрешите мне пренебречь обязанностями директора Амьенской академии и заменить традиционную речь рассказом о приключении, случившемся со мною лично, – сказал писатель, открывая заседание Амьенской академии 12 декабря 1875 года. И дальше следует изложение фантастического сна.
Вернувшись к себе домой, на бульвар Лонгвиль, из Лицея, где он присутствовал при распределении наград учащимся, Жюль Верн прилег отдохнуть и крепко заснул.
«У меня стародавняя привычка вставать на рассвете. Но по какой-то непонятной причине я проснулся очень поздно… Солнце стояло в зените, была чудесная погода. Я открыл окна. Бульвар был заполнен гуляющими, как в воскресный день, хотя я отлично помнил, что сегодня среда. Я быстро оделся, позавтракал и вышел на улицу, не подозревая, что меня ожидают самые невероятные сюрпризы».
Дойдя до улицы Лемершье, он с удивлением увидел, что она сплошь застроена прекрасными зданиями и простирается так далеко, что не охватить взглядом. За одну ночь выросли новые кварталы, обрамленные садами и бульварами. Железнодорожный мост оказался на прежнем месте, но вели к нему не козьи тропки, а широкое шоссе, вымощенное плитками из порфира.
«Какие изменения! Неужели этот уголок Амьена не заслуживает больше названия «маленькой Лютеции»?[55] Неужели теперь можно будет здесь пройти в дождливый день, не увязнув по щиколотку в грязи? Неужели не нужно будет шлепать по размокшей глине, ненавистной местным жителям?»
Всматриваясь в лица прохожих, он не нашел ни одного знакомого. Роскошные кафе, построенные в ультрасовременном стиле, были заполнены нарядной публикой. Из городского сада доносилась какая-то странная музыка.
«И в этой области все изменилось. Никакого музыкального ритма, никакого темпа! Ни мелодии, ни гармонии!.. Звуковая алгебра! Триумф диссонансов! Звуки, подобные тем, какие производят оркестранты до того, как прозвучат три удара дирижерской палочки! Но слушатели аплодировали с таким энтузиазмом, словно приветствовали ловких гимнастов.
53
Нувориш – в капиталистических странах – человек, разбогатевший на спекуляциях, богач-выскочка.
54
Об Эдмондо Маркуччи и его деятельности в защиту мира я рассказал в метке, напечатанной в «Неве» (1962, № 10).
55
Лютеция – в первоначальном значении «болотистое место». Когда-то так назывался поселок, на месте которого вырос Париж.