Страница 41 из 58
Путешественник выехал из Лондона в среду 2 октября 1872 года и, как было обусловлено, вернулся в Реформ-клуб в субботу 21 декабря в 8 часов, 44 минуты, 50 секунд вечера – за десять секунд до истечения срока.
А на следующее утро вышел воскресный номер «Ле Тан» (от 22 декабря) с последними главами романа…
По мере того как Филеас Фогг в сопровождении разбитного слуги Паспарту, индианки Ауды и бдительного сыщка Фикса продвигался все дальше по своему маршруту, интерес читателей неудержимо возрастал вместе с тиражом газеты. «Ле Тан» раскупали нарасхват. Взмыленные разносчики то и дело прибегали в типографию за новыми пачками газеты.
Парижане, затаив дыхание, следили за перипетиями стремительного путешествия, не подозревая «научного фокуса» в последней главе.
Эксцентричный англичанин, взявшийся на пари объехать земной шар за восемьдесят дней (еще недавно, до открытия Суэцкого канала, на это уходило почти полгода), использует все виды транспорта, вплоть до импровизированного буера (сани под парусом).
Путешественнику дорога каждая минута, но он доказывает благородство души, задерживаясь на целые сутки ради спасения овдовевшей женщины, которую фанатики индусы собираются возвести на погребальный костер.
Фикс должен ему помешать, остановить на подвластных Британии территориях продвижение мнимого преступника, которого принимает за вора, ограбившего лондонский банк.
Филеас Фогг, главный герой романа «Вокруг света в восемьдесят дней». Художник А. де Невиль.
Слуга Филеаса Фогга находчивый француз Жан Паспарту. «Вокруг света в восемьдесят дней». Художник А. де Невиль.
В ожидании ордера на арест (почта из Лондона не торопится), сыщик завлекает в таверну и опаивает опиумом Жана Паспарту, чтобы тот не успел предупредить Фогга об отплытии пакетбота Гонконг – Сан-Франциско (не на следующее утро, как было объявлено, а в тот же вечер). Опоздав и не найдя слугу, Филеас Фогг отправляется на лоцманской шхуне в Иокогаму, надеясь в японском порту поспеть на пароход в Сан-Франциско.
Любая помеха – трата драгоценного времени. Чем больше препятствий, тем напряженней сюжет.
По мере приближения неумолимого срока, действие становится все более драматичным.
Темп нарастает с каждой главой. Динамика доведена до предела. Для географических описаний и рассуждений на научные темы у автора почти не остается ни места, ни времени.
Между тем американские репортеры ежедневно сообщали по телеграфу в Нью-Йорк, где находится сегодня Филеас Фогг и какое ему встретилось очередное препятствие. Когда сенсационное путешествие стало приближаться к концу и Фоггу оставалось лишь пересечь Атлантику, американская судоходная компания предложила Жюлю Верну круглую сумму с тем, чтобы его герой отправился из Нью-Йорка в Лондон на одном из комфортабельных пароходов, принадлежащих этой компании. Но Жюль Верн не согласился поставить перо на службу рекламе.
Филеас Фогг, не дожидаясь рейсового судна, нанимает пароход «Генриетту», а затем, убедившись, что не хватит топлива, щедро возмещает судовладельцу ущерб, сжигая в паровом котле деревянные переборки и палубу.
И вот он уже близок к цели. Сыщик Фикс, как только они сошли в Ливерпуле, применяет превентивный арест – до выяснения личности.
Казалось бы, все потеряно.
Истекают последние часы. И затем ошеломительный поворот действия. Ложная развязка сменяется настоящей. Фикс выясняет свою ошибку, и невозмутимый Филеас Фогг, узнав буквально в последнюю минуту о счастливо «найденном» дне, вовремя поспевает в Реформ-клуб…
В беседе с одним журналистом Жюль Верн так объяснил свой замысел: «Я обратил внимание на тот факт, что в настоящее время вполне возможно объехать вокруг света за восемьдесят дней, и мне тотчас же пришло в голову, что, воспользовавшись разницей меридианов, путешественник может либо выиграть, либо потерять один день в зависимости от того, поедет ли он против солнца или навстречу солнцу… Может быть, вы припомните, что мой герой Филеас Фогг благодаря этому обстоятельству прибыл домой, выиграв пари, вместо того, чтобы потерять один день, как это ему показалось».
Неожиданный финал романа с «находкой» двадцати четырех часов у многих вызвал недоумение. Научная сторона замысла раскрылась лишь на последних страницах. Автор произведения, редакция «Ле Тан» и Парижское географическое общество стали получать запросы: почему на сто восьмидесятом меридиане путешественники должны прибавлять или убавлять один день? Почему условная линия разграничений и перемены чисел не исключает недоразумений? Какие возникают помехи от несогласованности в международном счете времени?
И тому подобное.
Еще в начале работы над «Необыкновенными путешествиями» Жюль Верн по рекомендации профессора Вивьена де Сен-Мартена был избран действительным членом Парижского географического общества.
Естественно, что письма читателей были переправлены в Амьен, и президент Географического общества попросил писателя выступить по затронутым вопросам.
Об этом вскользь упоминают биографы Жюля Верна.
Значит, подумал я, в трудах Парижского географического общества могут оказаться какие-нибудь неизвестные сведения.
И действительно, просмотр бюллетеней подтвердил догадку: нашлись не только подробные отзывы на географические труды писателя («Иллюстрированная география Франции», «История великих путешествий и великих путешественников»), но и текст сообщения, не зарегистрированного ни в одном из опубликованных списков сочинений Жюля Верна.[49]
4 апреля 1873 года он выступил на открытом заседании Парижского географического общества с докладом «Меридианы и календарь». По сути, это комментарий к роману, сделанный самим автором.
– Дело идет, – сказал писатель, – о довольно странном положении, которым воспользовался Эдгар По в новелле под заглавием «Три воскресенья на одной неделе». Дело идет о положении, в котором оказываются люди, совершающие кругосветное путешествие, отправляясь на восток или на запад. В первом случае, вернувшись к пункту отправления, они выигрывают день, во втором – теряют.
«Действительно, – писал я, – продвигаясь на восток, Филеас Фогг шел навстречу солнцу, и, следовательно, дни для него столько раз уменьшались на четыре минуты, сколько градусов он проезжал в этом направлении. Так как окружность земного шара делится на триста шестьдесят градусов, то эти триста шестьдесят градусов, умноженные на четыре минуты, дают ровно двадцать четыре часа, то есть сутки, которые и выиграл Филеас Фогг. Иначе говоря, в то время как Филеас Фогг, двигаясь на восток, видел восемьдесят раз прохождение солнца через меридиан, его коллеги, оставшиеся в Лондоне, видели только семьдесят девять таких прохождений».[50]
Таким образом, вопрос поставлен, и мне достаточно будет резюмировать его в нескольких словах.
Каждый раз, когда совершают кругосветное путешествие, направляясь к востоку, выигрывают один день.
Каждый раз, когда совершают кругосветное путешествие, направляясь к западу, теряют один день, то есть двадцать четыре часа, которые солнце в своем видимом движении употребляет на то, чтобы обогнуть земной шар, и это случается неизбежно, сколько бы времени ни было затрачено на переезд.
Результат этот до такой степени действен, что морская администрация выдает добавочный дневной рацион судам, которые, отправляясь из Европы, огибают мыс Доброй Надежды, и, напротив, удерживает дневной рацион у тех, которые огибают мыс Горн.
Отсюда можно сделать нелепое заключение, будто моряков, отправляющихся к востоку, кормят лучше, нежели тех, которые отправляются к западу. И действительно, когда все они, прожив одинаковое количество минут, возвратятся к пункту отправления, то окажется, что одни позавтракали, пообедали и поужинали лишний раз сравнительно с другими. На это дадут ответ, что они проработали лишний день. Бесспорно, но ведь они и прожили больше!
Итак, очевидно, что на каком-нибудь пункте земного шара должна совершаться перемена даты вследствие потери или выигрыша одного дня, в зависимости от взятого направления. Благодаря тому, что один день выигрывается к востоку и теряется к западу, возникло недоразумение, длившееся очень долго.
Первые (европейские. – Евг. Б.) мореплаватели навязали, конечно, бессознательно свой календарь новым странам. Вообще же дни исчислялись в зависимости от того, открывали ли земли с востока или с запада.
Так, в течение многих столетий в Кантоне считали исходной датой прибытие Марко Поло, а на Филиппинских островах – прибытие Магеллана.
Следует добавить, что на практике давно уже принят уравнительный меридиан, а именно – сто восьмидесятые, считая от нулевого меридиана, по которому ставятся судовые хронометры, то есть Гринвичского – для Великобритании, Парижского – для Франции, Вашингтонского – для Соединенных Штатов…
Вот почему капитан корабля имеет обыкновение менять дату в судовом журнале при пересечении сто восьмидесятого меридиана, прибавляя или уменьшая один день, смотря по направлению, в котором он движется; но капитан, возвращающийся назад после пересечения этого меридиана, не меняет даты, и потому могут и должны быть встречи капитанов, считающих разные числа.
49
Мой очерк с переводом сообщения Жюля Верна был опубликован в 1959 г. в альманахе «Хочу все знать».
50
«Вокруг света в восемьдесят дней», гл. 37. См.: Ж. Верн. Собрание сочинений в 12-ти томах, т. 6, М., 1956, с. 223–224.