По волчьему следу

Томилин пошел на звук голоса. Рядом со «следопытом», склонившись над скорченным неподвижным телом человека в полушубке, уже стояли командир взвода Квашнин и несколько бойцов. Они с удивлением рассматривали темный кровоподтек на левом виске мертвеца. Цигуров даже пощупал пальцем разбитый череп.

— Любопытно, кто это его так… Здесь ведь, собственно, и боя-то не было, — задумчиво произнес Квашнин. — Как думаете, товарищ старший лейтенант, чья это работа?

Томилин пожал плечами.

— Вот что, товарищи. Не трогайте покамест его… оставим все, как было, до рассвета. Может, что и выяснится. Кажется, одного все-таки упустили… вот беда! Где его теперь ловить?… Цигуров! Как только развиднеется, осмотрите получше всю местность.

— Ясно, товарищ старший лейтенант!

— Кто знает, Гаврилов пришел в себя?

— Так точно. Говорит, что его сбил с ног какой-то конник… Налетел в темноте, как черт…

— Так и есть — упустили! Эх…

…Когда на рассвете майор Грачев, получив донесение, подъехал на своем «виллисе» к месту операции, он сразу же, по хмурому лицу старшего лейтенанта, понял, что у того не все благополучно.

— Этого можно было ожидать, — сказал он, выслушав обстоятельный доклад Томилина. — Вы говорите, что нашли в лесу убитого человека. Где он? Пойдемте, посмотрим.

В ольшанике их уже дожидался Цигуров. Завидев майора, он козырнул с особенно довольным видом.

— Разрешите доложить, товарищ майор!…

— Докладывайте. Разобрались в том, что здесь произошло?

— Так точно, разобрался. Все — ясней ясного. По такой погоде следы разбирать — одно удовольствие… Прежде всего насчет конника, что Гаврилова в лесу сбил. Поскакал он по просеке, в северном направлении. Это — определенно. Здесь, в кустах, была коновязь — вон, сколько травы сощипано… да и лист кое-где с веток объеден. Здесь он и садился… а этот дружок, видно, удержать хотел… ну, он его и стукнул. Вот, поглядите сами.

Цигуров сломал с куста веточку и, нагнувшись, стал указывать ею следы на земле.

— Вот это его обувка — я уже примерил, в точности подходит. А те сапожки, поновее, — конника. Конник первым сюда подошел, а дружок гнался за ним — видите, затоптал кое-где его след… Потом оба они рядом топтались… и конь тут же копытами бил…

— Значит, убитый из их же шайки… так! А ну, товарищ Томилин, что вы там нашли у него?

— Особенного ничего. Складной нож. сухари, клочок газетной бумаги. Газета немецкая…

— Ну, ясно. Давайте посмотрим остальных.

На поляне Грачев внимательно осмотрел убитых, потом склонился к легко раненному в голову немецкому солдату, которому один из бойцов успел уже сделать перевязку. Немец вскинул на майора испуганные глаза и в ответ на его вопрос пробормотал что-то и махнул рукой по направлению леса.

— Так и есть, — сказал Грачев. — Пойдемте, товарищи!

В нескольких шагах от потухшего костра майор нагнулся и указал Томилину на лужицу крови, не успевшую еще впитаться в землю.

— Пошли дальше… вот сюда. Видите, следы крови остались на траве. Здесь его волокли по земле.

— Кого, товарищ майор?

— Сейчас увидим.

Грачев спустился в лощину, заросшую кустарником. Томилин, Цигуров и еще несколько бойцов последовали за ним. Искать пришлось недолго: под одним из кустов, слегка прикрытый хворостом, лежал труп человека — в одном нижнем белье. Грязная тряпка стягивала его рот, заткнутый кляпом. На шее чернела глубокая ножевая рана. Скомканные, окровавленные бинты были брошены тут же, рядом.

В течение нескольких минут майор Грачев молча смотрел на убитого, потом набросал несколько строк на листке, вырванном из полевой книжки, и обратился к старшему лейтенанту:

— Товарищ Томилин, прошу вас, распорядитесь, чтобы тело этого человека немедленно было доставлено в село. Записку пусть передадут капитану Иванову, он займется этим делом. Вас не сильно задело? Можете поехать со мной?

— Разумеется, товарищ майор. А куда?

— Туда, куда поскакал этот… конник. На всякий случай возьмем с собой Цигурова. Дорогой я расскажу вам…

3

Как ни старался шофер майора Грачева развить хоть сколько-нибудь приличествующую своему «виллису» скорость, — ничего не получалось. Машина с трудом пробиралась по еле приметной просеке. Время от времени Цигуров, поместившийся на переднем сиденье, соскакивал на ходу, пробегал вперед и каждый раз, довольный, возвращался обратно. След был верен: на вязком суглинке ясно виднелись отпечатки подков.

— Вы удивлены, что я заранее знал про этого человека? — начал Грачев. — Все дело, видите ли, в папиросе… Самой обыкновенной, вот такой, какие мы сейчас курим с вами. Я нашел ее вчера подле трупа подводчика; бедняга курил в ту минуту, когда было совершено нападение. Я осмотрел его карманы, нашел кисет с табаком, но папирос больше не было. Предположить, что только она одна завалялась у него в кармане, я не мог: мундштук был чист, не смят. Похоже, что кто-то угостил парня в дороге, — подумал я. И решил тщательнее осмотреть место происшествия. Вы помните, что повозка перевернулась по крайней мере шагах в ста от того места, где свалился парень?… Так вот, там, на земле, валялся второй окурок точно такой же папиросы. Значит, ехавших действительно было двое, оба они курили в момент нападения, и тот, кто дал папироску подводчику, остался жив и был захвачен в плен. С какой целью? Мне кажется, что и на такой вопрос можно ответить с большой долей вероятности, особенно теперь, когда нам удалось найти тело этого несчастного. Вы обратили внимание на белье, которое было на нем?

— Да, это белье с клеймом УВС.

— Прибавьте, бывшее в употреблении. А больше вы ничего не заметили?

— Право, не знаю.

— Белье хоть и бывшее в употреблении, но чистое, стираное совсем недавно. Можно смело сказать, что убитый носил его не более суток; второе, что, по-моему, очень важно, — это рана на левой руке: ампутирован указательный палец. Рана начала уже подживать. Вот пока что факты, которыми мы располагаем. Попробуем же сделать вывод. В Лубянах мне сказали, что парень поехал на станцию один; его видели одного и на самой околице села. Следовательно, попутчика он мог догнать только по дороге. Откуда же мог взяться этот попутчик, несомненно, военный, с полузажившей раной на руке и вдобавок — в чистом, незаношенном белье? Ясно, что он шел из госпиталя, расположенного где-то поблизости. Для вожака банды такой человек был настоящей находкой… Он воспользовался его одеждой и документами… а потом зарезал его и, на всякий случай, чтобы скрыть следы, оттащил тело в овраг… Асам поспешил распрощаться со своей шайкой.

— И заодно пристукнул своего «дружка», как говорит Цигуров… Теперь мне понятна эта стычка у коновязи.

— Да… — волчий закон!

Томилин подумал с минуту, что-то соображая.

— Вы говорите — госпиталь… Но в районе Лубян, насколько я знаю, нет ни одного госпиталя.

— В таком случае придется навести справки в санбатах полевых частей. Я написал Иванову и думаю, что к нашему возвращению он сумеет установить личность этого человека. Гриша! Долго, по-твоему, будем мы так трястись? Что?

— Сейчас поедем, как надо, товарищ майор! Лес кончается.

Просека, действительно, становилась все шире. Почти у самой опушки ее пересекла другая лесная дорога. Цигуров соскочил с «виллиса», на минуту замешкался, разглядывая колеи на перекрестке, но потом успокоительно махнул рукой.

— Поехали дальше, товарищ майор. Вот сюда, направо… Вот он как пришпорил свою конягу: вскачь пошла!

Шофер повернул и, радуясь, что дорога стала лучше, дал полный газ. Но не прошло и четверти часа, как снова начались ухабы и колдобины; дорога все круче заворачивала в чащу леса.

— По-моему, мы обратно едем, — сказал Грачев. — Погодите-ка, надо проверить следы…

Отпечатки подков по-прежнему виднелись на земле, но располагались как-то бестолково — то посередине дороги, то по обочинам, зигзагами. Цигуров нахмурился.