История воина

– Остановитесь! – могучим голосом крикнул Гэмелен. – Он идет! Он идет! Я вижу его!

Мне понадобилась секунда, чтобы понять, о чем говорит Гэмелен. Его глаза были чисты, они смотрели на меня, на мир, а не внутрь себя, как раньше.

Море вскипело, и на нас напал архонт.

Мы так и не увидели его, потому что он атаковал не просто магией, а напустил на нас морских демонов и чудовищ океанских глубин.

Вода потемнела, как от чернил, и из воды к соседнему кораблю протянулись щупальца, схватили матроса, потом другого и потащили их к огромным, лишенным век глазам, под которыми щелкал загнутый клюв. Крики несчастных быстро смолкли. Из глубин поднялось еще одно чудовище – чешуйчатая саламандра в три человеческих роста. Ее чешуя была черного цвета с красными полосками. Каждый раз, когда она открывала пасть, из нее вылетал огонь. Она неловко вскарабкалась на галеру Кидая, матросы начали метать в нее копья, но она опалила их огнем, и они превратились в вопящие и мечущиеся факелы.

Чуть поодаль я увидела других существ, некоторые были, без сомнения, демоны вроде Элама, но намного меньше по размерам, чем тот. Они лезли на корабли, их когти по остроте не уступали мечам. Они хватали, рвали на части, обвивали телами и душили, как удавы. Чудовище, превосходящее размерами первого спрута, обвило одну из галер щупальцами и погрузилось вместе с ней. Галера исчезла бесследно, на поверхности остались только деревянные предметы с палубы, которые недолго кружил водоворот.

Я думаю, в ту минуту все потеряли контроль над собой, видя ужасающих чудовищ страшнее смерти, которых не бывает даже в ночных кошмарах. Некоторых парализовал страх, и они погибли. Другие храбро сражались, но погибали тоже.

Битва не была совсем односторонней. Огненная саламандра раскрыла пасть, и в эту секунду Кидай метнул в нее копье, попав прямо в отверстую пасть. Кидай сгорел, а саламандра взревела в агонии, покатилась по палубе, сбивая людей и круша мачты, упала в черную воду и исчезла. Поврежденная галера дала течь и стала тонуть.

Вскарабкавшийся на борт нашего корабля демон наткнулся на Полилло, которая топором снесла ему полчерепа. Чудовище не умерло – ослепнув, оно вылезло на галеру, прошло ее поперек и упало с противоположного борта.

Из глубин поднялся другой монстр. Он был длиной футов двадцать и напоминал змею грязно-серого цвета, но без ноздрей и без глаз. Его воронкообразная пасть была утыкана клыками. Тварь бросилась на меня, я отскочила в сторону, заметив при этом секиру, принадлежавшую убитому мною пирату. Я бросила свой меч и схватила ее. На конце секиры был острый наконечник, как у копья. Чудовище снова бросилось на меня, и я ударила изо всей силы, пригвоздив его к палубе. Оно какое-то время извивалось, как червяк на крючке, потом издохло.

Над носом галеры появился чудовищный морской змей. На его морде, под рогом, блестели длинные зубы. Он схватил одну из стражниц и ужасно зашипел, когда несколько стрел пробили ему голову. Моя ярость прошла. Я снова обрела способность мыслить.

Магия вызвала из глубин это отродье, и только магия могла загнать его обратно. Я попыталась придумать подходящее заклинание, но безуспешно. Я побежала к Гэмелену. В этот момент на мостик вылез демон. Он был похож на водяного лемура, но был полосат и вместо рук имел несколько кос. Он набросился на Гэмелена, но тот увидел его и увернулся. Волшебник увидел гарпун, прикрепленный к стене, и схватил его. Памфилия встала между монстром и Гэмеленом, выполняя свой долг. В тот момент, когда коса перерубила ее надвое, она воткнула свой меч в сердце чудовища.

Я взбежала на мостик, но Гэмелен поднял руку.

– Нет, Рали, – спокойно сказал он, как будто мы сидели в его уютной каюте, обсуждая теорию магии. – Не подходи близко.

Я поняла, что должна подчиниться, и остановилась.

Гэмелен улыбнулся мне доброй, дружеской улыбкой и попрощался, глядя уже не на меня, а в черное море.

Порывшись в складках одежды, он вытащил ониксовый ларчик с сердцем архонта. Подняв его обеими руками, он заговорил очень тихо, но его голос разнесся над океаном как ураган:

Пока он говорил, его руки двигались странным образом, кругами, словно он рисовал невидимые символы. Из ниоткуда раздался вопль боли, затем еще какой-то звук, больше всего похожий на треск ломающегося льда.

Мне трудно описать, что было дальше, скорее всего, зрелище напоминало облако тумана, разорванное ветром. Из Гэмелена полетели какие-то клочки. Когда они попадали в демонов, те корчились, визжали, умирали или просто тонули. Ветер оглушающе ревел, выл, но наши паруса висели безжизненно.

Я услышала торжествующий крик, громом раскатившийся по небу; мне показалось, что кричал Гэмелен. Настала тишина.

Море было спокойным, как деревенский пруд.

Все чудовища архонта исчезли.

Но кровь и внутренности все еще усеивали нашу палубу; везде валялись трупы и стонали раненые.

Гэмелен стоял неподвижно, в руках у него ничего не было. Я рванулась к нему, и он покачнулся. Я поймала его, не дав упасть. Его глаза были ясными, зрячими, но смотрели сквозь меня.

Он улыбнулся еще раз и умер.

Я почувствовала, что его нет, я почувствовала пустоту. Ушло что-то живое, теплое, доброе.

Я положила его и стояла, не сдерживая слез.

Гэмелен умер и унес с собой наш единственный талисман – сердце архонта.

Присутствия самого архонта я больше не ощущала.

Он чуть не уничтожил нас с помощью предательства и своей магии. Из семи кораблей на плаву осталось два – наш и флагман Холлы Ий.

Мы перевязали раненых и похоронили мертвых. Их было много, почти столько же, сколько после битвы с Сарзаной. Памфилия. Клигс. Дацис,. Другие. Матросов погибло больше, чем стражниц, но что с того? Иногда для прощальной церемонии, чтобы духи усопших нашли покой, у нас было тело, иногда только обрывок одежды, флакон духов или – как в случае с Клигс – только ее любимая фляжка.

Потом мы наскоро починили все, что можно, и снова взяли курс на восток.

Через два дня мы встретились в море с кораблем из Ориссы.

Книга третья

ОРИССА

Глава двадцать четвертая

ВСЕ ПРИВЕТСТВУЮТ ГЕРОЕВ

Чем ближе подходил корабль, тем больше мы убеждались, что он – не игра света и не плод потрясенного битвой воображения.

– Он прямо из дома! – в восторге завопила Полилло, долбя меня по спине.

Некоторые радостно кричали, некоторые плакали, все были счастливы, когда матросы с приближающегося корабля окликнули нас на родном языке. О, как любили мы каждый дюйм того корабля, его знакомую форму, дерево, из которого он был сделан, – оно выросло в благоуханных загородных лесах. И слова наших земляков текли так радостно и легко, как наша родная река. Мы знали улицы, на которых жили портные, сшившие им костюмы, – там всегда пахло краской для одежды, которая придавала тканям солнечные ориссианские цвета. Форма их бород, модели башмаков и сандалий, даже кольца и шейные платки – все это пело о доме.

Еще большую радость доставил нам их капитан. С его слов выяснилось, что карты неточны, и нам оставалось плыть до Ориссы не несколько недель, а несколько дней. Огромный груз свалился с наших плеч. Теперь всеми нашими проблемами и неудачами мы сможем делиться с земляками. Даже если архонт снова нападет, ему придется встретиться с тысячами ориссиан. Больше нам не придется в одиночку нести эту ношу. У нас будет помощь друзей, возлюбленных и родственников.

Я легко взбежала на борт ориссианского корабля, как изношенную одежду сбросив с себя печали и страхи. О наших раненых позаботились, о мертвых будут молиться родственники, чтобы облегчить им переход в другой мир. На торговом корабле было мало места, но нас осталось только двадцать, поэтому нас легко разместили всех. Без дальнейших проволочек мы поплыли домой, взяв наши галеры на буксир – они были гораздо меньше встреченного нами торгового корабля, – это было легче, чем переносить на «купца» все наши сокровища. Думаю, что в тот момент никто из нас не думал о золоте – оно досталось нам слишком дорогой ценой.