Медленный солнечный ветер

— Откуда вы это знаете? — поинтересовался Дарко. — Кто вы такой?

Лейтенант Божур еле слышно загоготал; его массивная грудь затряслась.

— Такой же, как и ты, сынок. Свой среди чужих.

— Лейтенант предложил свою помощь. Когда-то он работал врачом… — начал было Зорко, но ему, как всегда, не дали закончить:

— Психиатром. — Грудь лейтенанта затряслась еще сильнее.

Он рассказал о том, что был расформирован в Белград, как и Зорко, несколько лет назад, но так у него уже был опыт в боевых действиях, то его назначили руководителем рабочей группы одного из семи округов, на которые был поделен город. Так он и стал Лейтенантом Божуром — человеком, у которого не было прошлого. По-настоящему не было.

— Амнезия, — объяснил он с улыбкой на лице. — До вторжения совсем ничего не помню.

Нельзя было сказать, что Лейтенант жалел о чем-либо — скорее, наоборот, глядя на опустевшие людские души, он даже радовался тому, что знал мир только таким. Для него все, что происходило сейчас на Земле, даже во всей вселенной, было в пределах допустимого. Другой жизни он не знал.

Зачем он пошел на службу к Посланцам? Однажды Лейтенант очнулся у себя дома — он почему-то знал, что это был именно его дом, — встал, оделся, побрился, как делал это уже много тысяч раз каждое утро. Он просто знал, что так нужно, и все, но почему — объяснить себе не мог. Он смотрел на себя в зеркало, не узнавая и думая о том, что этому мужчине очень даже идут эти маленькие усики. Затем Лейтенант спустился по лестнице и вышел на улицу. В тот день взрывы уже прекратились, и на улице стояла гробовая тишина. Редкие выжившие проносились по улице с огромными тюками на плечах, таща за руку маленьких детей, которые почему-то не плакали. Лейтенант знал, что дети должны плакать, а эти почему-то нет. Эти почему-то молчали.

Он прошелся вдоль по улице. Руки в карманах, на голове — белая с синим кепка, которую отец купил ему, когда он был совсем еще ребенком. Кепка была ему не по размеру, но Лейтенанта это мало волновало. Он просто шел себе по улице и насвистывал какую-то мелодию, которая каким-то чудом появилась в его опустевшей голове.

Он ни о чем не думал. Никаких мыслей, никаких воспоминаний. И Лейтенанту это нравилось: идти вот так по улице и свистеть знакомую-незнакомую мелодию. Попадавшиеся ему навстречу люди смотрели на него с недоумением. На их обожженных лицах было написано страдание, на его — легкость и радость.

Вот так он и стал Лейтенантом Божуром. По-видимому, все нормальные имена уже разобрали, а он как раз случайно забрел в комиссию, принимавшую добровольцев.

— Имя? — спросило тогда его существо в черной маске и черном комбинезоне. Человек ли, вряд ли можно было понять, поэтому Лейтенант не стал задумываться над этим вопросом. Ему почему-то не было никакой разницы.

— Я не знаю, — признался он честно.

— Лейтенант Божур, третий округ, отряд номер два! — механизированным голосом отчеканило существо и поставило на его документах две синие круглые печати.

Это должно что-то значить, тогда подумал Лейтенант.

Чуть позже он постепенно начал вспоминать свое прошлое. Не все и не сразу, конечно. Вспомнил, что был психиатром, что любил смотреть футбол (это такая игра, где две команды по одиннадцать игроков в каждой швыряют мяч по красивому искусственному газону). Только вот он никак не мог вспомнить, была ли у него когда-нибудь семья. Может, были дети, жена.

Но теперь он наконец понял: даже лучше, что он не помнит.

Его тогда наверняка по-другому звали, он не отращивал таких пышных усов, а ограничивался маленькими аккуратными усиками. Он просто жил в другом мире. Это как другая жизнь, только проще.

И все же, когда Лейтенант что-то делал, он знал, что поступает правильно. Он не мог объяснить, откуда бралось это знание, как и многое в его жизни, но зачастую этого и не требовалось. Заметив своего подчиненного и незнакомую девушку, тащащих чье-то неподвижное тело, он тоже знал, что делать. К тому же, в этой жизни он впервые видел настоящую девушку, а не искаженную вирусом беженку.

В то, что происходило на водопроводной станции, его посвятили с самого начала. Просто знали, что Лейтенант Божур никогда не оспаривает приказы. Хотя о том, чтобы не помогать своим, ему никто ничего не говорил, так что формально ничего запретного он не совершал.

— Тебе крепко повезло, парень, — сказал он Дарко и похлопал его по плечу. Тот наконец вдоволь напился и теперь только ощущал навязчивую пустоту в желудке, временами выдающую себя легким урчанием. Димитрия, которая тоже уже почти двое суток и капли во рту не держала, аккуратно выхватила фляжку с водой из рук Зорко. Она все боялась, что вода внезапно закончится, но, к ее искреннему удивлению, ей хватило, чтобы полностью утолить свою жажду. Пока девушка пила, у нее на шее пульсировала жилка от напряжения, и звук глотающей Димитрии был единственным посреди тишины. Разговор начинать никто особенно и не хотел, и даже разговорчивый Зорко понуро опустил голову, что-то тщательно обдумывая.

Как ни в чем не бывало Дарко поднялся с пола и безапелляционно положил ладонь Димитрии на плечо. Та уже перестала пить и смотрела на солдата своими большими мутными глазами, которые когда-то давно были яркого серого цвета. Но три года назад они внезапно погасли.

— Нам нужно выбираться, — заявил он таким тоном, будто еще несколько минут назад не лежал без движения, парализованный "бритвой".

Лейтенант издал издевательский смешок. Его крупные широкие ладони взметнулись вверх.

— Нет выхода, сынок. Городу осталось существовать от силы десять часов. За это время до границы вы дойти точно не успеете, а любой другой вариант — верная смерть.

— А как же вы? — Дарко прищурился. Он упорно пытался найти брешь в этом, казалось бы, безупречном плане конца света.

— Мы отправимся вместе с этими тварями на базу, а затем получим новое распределение, — пожал плечами Зорко. — Скорее всего, куда-нибудь в более оживленное место.

— Сынок…

— Простите, Лейтенант. Мы отправимся на базу вместе с прибывшим сюда отрядом Посланцев, а потом…

— Все-все, мы поняли, — торопливо заверил его Дарко. Он знал, что, если Зорко не остановить, он будет болтать с утра до ночи.

Дарко обменялся с Димитрией короткими взглядами. Каждый из них знал, о чем подумал другой. Лучше бы они успели на предыдущий поезд.

Но теперь было уже ничего не поделать.

— Вы можете задержать Посланцев? — с надеждой поинтересовалась Димитрия. Это был их последний шанс, каким бы призрачным он им ни казался. У судьбы таких несколько не выпрашивают.

Зорко криво улыбнулся и прикоснулся кончиками пальцев к подбородку, как бы все обдумывая. Кончики его ушей снова покраснели — это уже говорило о том, что у парня уже был какой-то план.