Страница 43 из 103
Тело на веревке перестало вращаться, остановилось на минуту, потом начало медленно поворачиваться в обратную сторону. Мужчины смотрели на тело так пристально, словно до сих пор не видели его.
— Никто не виноват! — кричала Кэти. Она была растрепана и вся в грязи, словно всю ночь бродила по болотам. — Все неправда, говорят вам!
Мужчины обступили Кэти полукругом, почти совсем загородив ее. Ни Берт, ни Джеф теперь ее не видели.
— Спросите Лероя Леггета! — кричала она. — Он знает, что это неправда! Спросите его! Лерой знает!
Она бросилась к дереву, на котором покачивалось тело Сонни Кларка. Мужчины двинулись за ней.
— Почему вы не найдете Лероя и не спросите у него? — хрипло кричала она мужчинам. — Он вам скажет, что все это неправда! Он знает! Знает! Знает!
Потом все в лесу стихло. Берт и Джеф слышали только свое хриплое дыхание. Мужчины подходили все ближе к дереву, и голова Кэти изредка мелькала между движущимися фигурами мужчин.
Пронзительный вопль раздался в лесу. Потом — глухой и злобный гул голосов. Голубая сойка, отчаянно махая крыльями, сорвалась с дерева и с резким криком полетела к Эрншоу-риджу.
— Что там делается, Берт? — взволнованно прошептал Джеф.
— Ничего не вижу, — беспомощно ответил Берт.
— Если ей угрожает опасность, мы обязаны ее защитить, — помолчав, сказал Джеф. — Но ведь они ей ничего худого не сделают, как, по-твоему, Берт?
Берт молчал, раскачивая молоденькое деревце.
— На худое как будто не похоже, — сказал он наконец. — Вот если бы они…
Джеф ухватился за самое крепкое из молодых деревьев. Пот катился у него со лба.
Кэти опять взвизгнула, но гораздо тише, едва слышно. Толпа рассыпалась так же быстро, как собралась: мужчины бежали к мосту, толкаясь и переругиваясь. Только теперь Берт и Джеф заметили мелькавшие в воздухе камни. Кто-то бросил в Кэти еще один камень, и она, даже не застонав, упала на землю.
Джеф схватил Берта за плечо, ноги под ним подкашивались. Оба они не могли вымолвить ни слова.
Один из толпы вдруг повернул назад, подбежал к дереву и швырнул тяжелым камнем в неподвижное тело Кэти. Потом он бросился бежать к мосту, оглядываясь через плечо.
— Берт… — выговорил наконец Джеф.
Как только шум автомобильных моторов замер вдали, они выбрались из кустов.
Берт добежал до дерева гораздо раньше Джефа. Опустившись на колени, он приподнял Кэти с земли. Потом подошел и Джеф.
— Кэти… — сказал Берт, стараясь держать ее как можно бережнее.
Она открыла глаза и взглянула на них сквозь спутанные черные волосы. Берт осторожно откинул волосы с ее лица.
На ее губах появилась слабая улыбка.
— Скажите Лерою, — шепнула она чуть слышно.
Улыбка исчезла.
Берт осторожно опустил Кэти на кучу камней и выпрямился, пристально глядя в лицо Джефу.
— Шериф Джеф, голова у нее вся как будто… — Он замолчал и странным взглядом посмотрел на Джефа. — Голова у Кэти…
Джеф кивнул, отвернувшись в сторону. Он подошел к речке и стал смотреть, как вода бурлит вокруг поваленного ствола.
Оглянувшись, он увидел, что Берт стоит понурив голову возле тела девушки, а над ним медленно вращается на веревке другое, темное тело. Джеф провел рукой по лицу, потер воспаленные глаза.
Он повернулся и пошел прочь.
— Неужели и после этого не перестанут линчевать негров? — пробормотал он, уходя.
Берт побежал за ним и догнал его.
— Что вы сказали, шериф Джеф?
— Ничего, сынок, — выговорил он более внятно. — Нам надо скорее ехать в город и донести о происшествии. Коронеру надо знать, что тут случилось. Это его обязанность — расследовать причины насильственной смерти… Ему нужно все знать, чтобы выполнить свой долг, как он его понимает, без страха и пристрастия.
Он шел, не разбирая дороги, ничего не видя перед собой.
— Вот так бы и надо поступать человеку на выборной должности, — сказал он громко. — Как же я про это забыл?
И он побрел дальше один.
Уильям Фолкнер
СТАРИК
Уильям Фолкнер (William Faulkner, 1897–1962), один из самых выдающихся американских прозаиков XX века, родился в Нью-Олбени (штат Миссисипи) в семье потомков плантаторов, разоренных после победы Севера в Гражданской войне. В дальнейшем большую часть своей жизни писатель провел в городе Оксфорде (в том же штате). В своих многочисленных романах и книгах рассказов он разрабатывает характерную тематику американского Юга, начиная с рабовладельческих и пореформенных лет и вплоть до новейшего времени. Фолкнер склонен к формальному эксперименту, и это долгое время ограничивало его популярность. Лауреат Нобелевской премии по литературе за 1950 год.
По-русски: Фолкнер У. Собр. соч. в 6-ти томах. М., Художественная литература, 1985–1987.
Повесть «Старик» (по-английски «Old Man» — «Старик»; так именуется река Миссисипи в американском фольклоре) вышла в 1939 г. в книге «Дикие пальмы». Будучи вполне самостоятельным произведением, она напечатана «перекрестно» с «Дикими пальмами», повестью примерно того же объема (за главой из одной повести следует глава из другой, и так до конца). Степень связанности двух повестей — предмет споров американских специалистов по творчеству Фолкнера. По первоначальному замыслу автора название книги — «Если не забуду тебя, о, Иерусалим!» (стих из библейского «Псалтыря», 136, 5). На русском языке публикуется впервые.
I
Некогда (дело было в штате Миссисипи, в мае двадцать седьмого, то есть в год Большого наводнения) жили-были два каторжника. Первый, лет двадцати пяти, был высокий, тощий, с втянутым животом, загорелый; волосы у него были черные, как у индейца, а в глазах, светлых, цвета бледно-голубого фарфора, полыхал гнев, но гнев, нацеленный не на тех, кто сорвал его преступный замысел, и даже не на упрятавших его сюда адвокатов и судей — гнев его был адресован писателям, авторам, скрывавшимся за бесплотными именами на обложках книжонок о Бриллиантовом Дике, Джессе Джеймсе[32] и об им подобных; именно они, эти писаки, считал он, своим невежеством и легкомыслием — должны же они соображать, как серьезно то, о чем они пишут и за что берут деньги, — довели его до беды: он положился на сведения, которые они пустили в розничную продажу; эти сведения несли на себе печать достоверности, подлинности (что тем более преступно, ведь нотариально засвидетельствованных справок о подлинности к таким историям не прилагается, а значит, тем скорее уверует в них человек, честно протягивающий свои десять центов в надежде, что и с ним обойдутся так же честно, а потому не требующий, не просящий, не ждущий никаких документальных подтверждений), но оказались неприменимыми на практике и (с его точки зрения) преступно ложными; случалось, он останавливал своего мула, не допахав борозды (исправительная колония в штате Миссисипи не огорожена стенами, это не тюрьма, а хлопковая плантация, обычная ферма, где каторжники работают в поле под надзором вооруженных винтовками и длинноствольными пистолетами охранников и доверенных заключенных), и погружался в раздумья: охваченный бессильным гневом, он копался в мусоре, который хранила его память с того дня, когда он в первый и единственный раз на себе познал, что такое судопроизводство; он ворошил этот мусор до тех пор, пока бессмысленные и многословные юридические определения не складывались наконец в более-менее внятное: «использование услуг почты в целях обмана и обкрадывание адресатов» (в поисках справедливости он теперь уже и сам взывал к той слепой силе, которая, верша над ним суд, утянула его в свою круговерть и швырнула на дно), — ибо он, как никто другой, чувствовал себя одураченным примитивной почтовой системой, укравшей у него даже не деньги, сумасшедшие, шальные деньги, о которых он, впрочем, не больно-то и мечтал, а его свободу, честь и гордость.
32
…книжонок о Бриллиантовом Дике, Джессе Джеймсе. — Имеется в виду бульварная литература о похождениях американских гангстеров.