Один день

— Пойдем, — махнул рукой Курт.

Гид вел их к городу.

— Как назывался этот город? — спросил Алан.

— По имеющимся в летописях сведениям он назывался Гонконг. Он стоял на берегу океана. Океан давно высох, движения пластов стерли неровности рельефа.

— Сколько в нем жило людей?

— Приблизительно десять миллионов.

— Какова роль городов? — поинтересовался Дин.

— Города аккумулировали материальные ресурсы человечества, были средоточием культуры.

Большинство обитателей Земли почти всю свою жизнь проводили в городах. Самые большие назывались мегаполисами. Некоторые города были столицами государств. Все производство концентрировалось в городах. Города являлись форпостами цивилизации в покорении мира, и много позже, с освоением космоса, не утратили своей решающей роли.

Они допрашивали Гида с возрастающим интересом. Алан шел по стершимся в порошок улицам, представляя себе, как миллион лет назад здесь кипела жизнь, людские реки текли вдоль автострад, поезда с оглушительным воем проносились по эстакадам. Здесь как нигде сильно ощущался дух человеческого присутствия, даже после стольких лет. Алану пришла мысль, что все сделанное ими бессмысленно. Замки из песка, смываемые прибоем времен. Ты в силах изменить мир, плоды твоих трудов будут наполнены значением, конечно, если найдется свидетель, способный их оценить. Они смотрели на пустую сцену, на ветхие декорации без актеров, при виде которых ком подступал к горлу.

Пустоте не нужны шедевры. Пустота к ним безразлична.

— Думаю, хватит, — сказал он. — Мы достаточно увидели.

И они повернули назад.

— Люди погибли, — произнес Дин, — но отчего?

— Люди исчезли, — поправил его Курт, — просто исчезли, испарились, словно их и не было.

— А разве это не равносильно смерти? — воскликнул Дин.

— Этот вопрос можно отнести к разряду философских. Смерть не нарушает гармонии материального мира, тело умершего остается на прежнем месте. Что касается исчезновения…. Ничто не может просто так исчезнуть, ни материя, ни энергия.

— Я знаю этот древний закон: если что-то в одной точке пространства исчезает, значит, оно обязательно появляется в другой. Людей нет больше в Галактике, куда они могли деться?

— Я не знаю, — развел руками Курт.

— Никто не знает, — отрезал Алан, — потому что никто не работал над проблемой вплотную, времени слишком мало, чтобы решать столь отвлеченный вопрос. Никому не захочется ломать голову дольше минуты. Ни у кого не хватит терпения.

— Я знаю ответ! — внезапный крик откуда-то сверху.

Они вскинули головы. С возвышения, довольно ухмыляясь, на них смотрел Яков. Он каким-то образом ухитрился взобраться на постамент памятника, статуи человека без правой руки и головы. Уцелевший рукой он указывал на пустыню, будто хотел показать им нечто важное. Постамент был квадратный, не меньше пяти метров в высоту.

— Это еще кто? — спросил Курт.

— Ты его знаешь? — спросил Дин у Алана, потому что Яков сверлил взглядом только его одного.

— Знает! Мы с ним знакомы! — крикнул Яков, — Ну как твоя жизнь, Алан? Уже прожил половину? И что же ты делал все это время после обеда? А твои дружки-придурки? Какими ветрами вас сюда занесло?

— Неважно, — процедил Алан. — Слезай.

— Это кто тут придурок?! — зарычал Курт, — Немедленно приноси извинения, мерзавец!

— И не подумаю, слизняки!! — огрызнулся Яков, — Какими баранами были, такими и помрете. Убирайтесь прочь из города, уносите ноги с мертвой земли предков, тупые скоты! Доживайте свой век и помните, что одному из сегодняшней популяции удалось раскрыть величайшую тайну мира!

— Ну, сейчас я тебе покажу… — с этими словами Курт двинулся к постаменту, Дин вслед за ним.

— Слезай по-хорошему, Яков, — предупредил Алан, — Мы не причиним тебе вреда, правда?

— Конечно, только научим, как соплеменников уважать.

Яков громко расхохотался в ответ:

— Рассчитываете на мой страх, ничтожества? Я вас не боюсь. Не приближайтесь ко мне, иначе упадете в песок мертвыми раньше срока! Это я гарантирую.

Он взмахнул блестящим острым предметом.

— Курт, остановись! У него оружие!

Но Курт, поддерживаемый товарищем, упрямо карабкался на постамент. Горсти щебня катились к ногам Алана, который крикнул:

— Яков, никто не должен пострадать, убери нож, Яков.

— Ты опять пытаешься остановить меня, — почти ласково проговорил человек со шрамом, — Я не желаю останавливаться. Твои друзья не слушают тебя. Что ж, они заслуживают моего клинка, раз не понимают степень грозящей им опасности.

Алан знал, что он прав. Курта ничто не остановит, ослепленный яростью, он вскочил на постамент. В показавшихся за его спиной глазах Дина читалась тревога.

— Эй, Курт, мне кажется, не стоит трогать этого психа, — неуверенно сказал он, — У него же нож, он прирежет тебя, как свинью.

— Честь дороже жизни, — отрезал Курт и, еще больше пригнувшись, двинулся на противника.

Хищник, готовый к прыжку.

Алан бросился к месту схватки, но было слишком поздно; слишком медленно тянулся к голени Курта Дин, слишком неосторожно сделал выпад Курт — кулак прогудел в воздухе. Зато Яков действовал четкими рассчитанными движениями. Удар — и лезвие ножа вошло Курту глубоко под ребра. Брызнула темная кровь, Курт взревел от отчаяния, что не смог восстановить справедливость, согнулся и сел. Подоспевший с Дин с нечеловеческой силой отшвырнул Якова к краю площадки. Тот словно завис на какой-то момент над пропастью, тщетно пытаясь удержаться. И рухнул на землю, гулко ударившись головой о булыжник при падении.

— Нет!!! — кричал Алан, — Нет.

Из разбитого темени, из проломленного черепа Якова сочилась, мгновенно впитываясь в сухую почву, все та же кровь. Алан в два счета вскочил на постамент. Над остывающим трупом друга рыдал Дин. Наверное, Курт был единственным среди них, кто по-настоящему не боялся смерти. Гид одиноко жужжал где-то в стороне, ожидая вопросов.

Яков был все еще жив. Из его груди доносились приглушенные хрипы.

— Тварь, — злобно сказал Дин.

Они стояли над умирающим, они ждали.

— Дин, он человек, как и мы.

Дин ничего не ответил, развернулся и пошел к геликоптеру. Гид послушно поплелся за ним.

Алан сел на корточки, приготовившись закрыть Якову глаза на случай, если тот умрет с открытыми.

— А, это ты…. - прохрипел Яков, очнувшись от забытья. Такое бывает, когда конец близко. Лицо его белело на глазах, зрачки запали, губы позеленели от недостатка крови.

— Похоже, мне крышка, — оскалился Яков, — Я рад, что… ты со мной в эту минуту.

— Мне жаль, что ты не доживешь до вечера.

— А мне нет. Я счастливый человек. Я умираю молодым и не сгнию от старости. — Яков отдышался, — Послушай, я знаю ответ на вопрос.

— Откуда? — выдавил Алан.

— Все эти часы я провел в напряженном размышлении, пытаясь применить усвоенные знания. Ответ близко, слишком близко и поэтому его никто не замечает.

Яков попытался поднять руку, но она безвольно обвисла. Силы покидали его.

— Так в чем же дело?

— Во времени. Проклятое время. Алан, человек всегда хотел победить время….

— Я не понимаю.

Но Яков уже не мог говорить. Через десять секунд Яков умер. Алан стоял над мертвецом и смотрел на собственную тень. Да, человек ведет битву со временем. Но неизбежно проигрывает.

Алан побрел к машине. Через минуту они летели домой.

Три часа дня.

Алану исполнилось сорок биологических лет. Но внутренне он ощущал себя немощным стариком. После трагедии Дин ударился в развлечения, пытаясь заглушить горечь потери друга. Сандра последовала его примеру. Космос не впечатлил ее: "От смерти не убежишь и на миллион световых лет". Зато Шер поведала Алану все подробности их путешествия, ощущение невесомости, мерцание звезд. В паре километров от поселка находился Музей творчества, где они провели полтора часа, рассматривая произведения, созданные предыдущими поколениями. Скульптуры, картины, проекции, аудиовизуальные работы, музыка, стихи. Большинство из них навевало печаль, дышало закатом, концом, было пропитано страхом их создателей — тех немногих, отказавшихся от развлечений в пользу творчества. Но встречались и другие, требующие пристального внимания, сложные, запутанные, притягивающие взгляд, наполненные неуловимым внутренним смыслом. Такие проекты требовали многих часов кропотливого труда.