Публицистика

И я понял после этого равнодушного «Ну и что?»: писатель в этом человеке умер.

Писатель в том немолодом человеке умер, а может быть, никогда и не рождался. Он по ошибке взялся за перо и тем испортил себе всю жизнь. Пера он все равно не выпустил, а путного до сих пор ничего не создал. Он обивает пороги издательств и редакций, всех обвиняет в бюрократизме, в непонимании его творений, в предвзятом к нему отношении… Всех, но только не себя.

Ему уже бесполезно объяснять, что зря он завидует Джеку Лондону, что страсти, драмы и трагедии, а также экзотика, о которой он мечтает, в избытке вокруг него. Все это справа, слева, под ногами и над головой. Если говорить несколько упрощенно, наша история — история становления советского общества — неисчерпаемый кладезь для писателя. Социальные катаклизмы, пережитые нашими народами, породили типы и характеры неисчислимых оттенков и необозримых диапазонов — от эпически-легендарных до отвратительно мерзких. И становление, рождение нового общества продолжается. Продолжается не без трудностей, не без борьбы. И если попристальнее вглядеться в процессы, происходящие в глубинных недрах общества сегодня, там, как и прежде, как во все времена, можно без труда найти характеры и героические, и драматические, и трагические, можно обнаружить те же взлеты и падения человеческой личности, ту же яростную и беспощадную борьбу высокой нравственности с низкой и мерзкой бездуховностью.

Следовательно, весь вопрос в следующем — кому дано, а кому не дано все это рассмотреть. Дело вот в таком сущем пустячке.

…Новая книга… Когда один литератор пожаловался Андрею Платонову, что вот он задумал новое произведение, да не знает, с чего начать и чем кончить, Платонов ему ответил: «А этого никто не знает».

Да, до поры до времени… А потом автор уже знает, как начать. Позже он начинает и понимает, чем книгу кончить. И эти минуты, когда в результате огромной творческой работы и умственного напряжения приходит вдруг озарение, являются самыми счастливыми. В них весь смысл нашей жизни, нашего существования.

РОДНАЯ ГАВАНЬ

Не у каждого есть свой близкий,

Но она мне как песня была…

С. Есенин

В данном случае не она, а он, журнал с удивительно поэтическим названием «Сибирские огни», где начинал я свою скромную литературную работу, где начинали свою деятельность многие и многие писатели, ставшие теперь признанными мастерами, большими художниками, известными не только в нашей стране, но и далеко за ее пределами. А со страниц журнала, как корабли с заводских стапелей, сходят все новые и новые талантливые писатели, довольно быстро и горячо принимаемые читательским миром, потому что каждый из них рассказывает о людях взволнованно, по-своему, открывая в жизни что-то новое, ранее никем не исследованное.

Такова уж суть этого удивительного журнала, рожденного волей партии в голодный и холодный 1922 год, когда страна наша, обескровленная гражданской войной и разрухой, лежала в развалинах, когда огней Сибири было очень мало, разве что светились в бескрайней тайге охотничьи костры… Огней было мало, но несметными богатствами — и материальными и духовно-нравственными — располагал суровый край за седым Уралом, и все это надо было вызвать к жизни.

Еще в 1912 году великий Горький, никогда, как известно, в Сибири не бывавший, но всю жизнь интересовавшийся этим краем, предчувствуя его светлое будущее, писал сибирякам: «И силы у вас есть, и вопросов, требующих разработки, — непочатый край… Отчего у вас не налаживается журнал? Чудесное бы дело…»

Позже, в 1928 году, когда журнал уже несколько лет существовал, Алексей Максимович в письме в редакцию говорил: «С 22-го года журнал у меня есть, так что я могу, вероятно, составить себе более или менее полное представление о всей работе „Сибирских огней“. Из „Искры“ разгорелись, — как вы знаете, — довольно яркие костры во всем нашем мире, — это дает мне право думать, что отличная культурная работа „Огней“ разожжет духовную жизнь грандиозной Сибири».

Да, из ленинской «Искры» разгорелись великие костры, одним из которых стал журнал «Сибирские огни». С первых дней и до сего времени он активно способствует Коммунистической партии в деле идейно-эстетического воспитания народа.

Сегодня «Сибирским огням» — пятьдесят! Полвека! Вклад его в сокровищницу советской литературы весом и известен. А как «Сибирские огни» начинались?

…Кровавая колчаковщина была позади, и военный коммунизм доживал последние дни. А впереди был нэп со всеми его сложностями, впереди перед партией и народом вставали неимоверные трудности индустриализации и коллективизации…

В одном из своих постановлений того времени Сиббюро ЦК РКП (б) отмечало:

«Преобладание молодняка в Сибирской организации, сплошное мелкобуржуазное окружение, в котором находится наша партия, отдаленность главной массы деревенских пунктов от городов и магистрали, что мешает влиянию партии на деревенскую массу; при технической невозможности проведения широких устных агиткампаний (отсутствие работников, обслуживающих Сибирь, недостаточная квалификация их, а также крупные расходы, связанные с откомандированием) выдвигают организацию печати в ряде агитационно-пропагандистских задач, стоящих перед парторганизациями Сибири, на первое место, как лучшего в сибирских условиях организатора и проводника партийного влияния на массы, как стержня всей агитационно-пропагандистской работы».

В силу причин, изложенных в этом и других подобных постановлениях Сиббюро ЦК РКП (б), 18 декабря 1921 года на заседании редколлегии Сибгосиздата, членами которой являлись Е. Ярославский, Д. Тумаркин, М. Басов, Ф. Березовский, В. Правдухин, а секретарем — Л. Сейфуллина, обсуждался вопрос о целесообразности издания в Сибири журнала — «художественно-литературного, политико-экономического, популярно-научного, искусства и библиографического». Издание такого журнала было признано целесообразным, появилось его название…

Через несколько дней была составлена докладная записка в Сиббюро ЦК РКП (б), 27 декабря эта записка обсуждалась на заседании Сиббюро ЦК, где и было принято решение об издании «Сибирских огней». На другой же день, 28 декабря, редколлегия Сибгосиздата поручила М. Басову, Ф. Березовскому и В. Правдухину развернуть работы по сбору материалов для будущего журнала и приглашение к сотрудничеству в нем литераторов. Та же редколлегия 16 февраля 1922 года утвердила содержание первого номера нового журнала, а 13 марта была наконец сформирована и утверждена первая редколлегия «Сибирских огней» в составе Е. Ярославского, Д. Тумаркина, В. Правдухина, Ф. Березовского, М. Басова.

И вот наконец 21 марта 1922 года вышел первый номер журнала. «В маленьком помещении на Потанинской началась невообразимая сумятица, — вспоминала потом Лидия Сейфуллина, бывшая тогда секретарем редакции „Сибирских огней“. — Все повскакивали с мест, бросили работать. Каждому хотелось посмотреть, тронуть свежие, чистенькие книжечки в зеленоватой, довольно неудачной обложке…»

Тогдашний нарком просвещения А. В. Луначарский, внимательно следивший за рождением нового журнала, так отозвался на его выход:

«Первый номер журнала „Сибирские огни“ кажется мне очень удачным. Насколько я могу судить, рядом, и, может быть, даже несколько выше ивано-вознесенского журнала „Начало“, этот журнал приходится признать за лучший из провинциальных. Не могу сказать, чтобы беллетристика журнала принесла с собой какие-нибудь яркие новости, но тем не менее она держится на удовлетворительном уровне, а если отнести к беллетристике великолепные воспоминания Ширямова „Сихотэ-Алинь“, то уровень этот придется значительно поднять. Это произведение, в особенности в первой его части, где автор нашел полные краски для изображения особой красоты этого малоизвестного края, превосходно…»

«Вообще приятно узнать из журнала „Сибирские огни“, — заканчивал А. В. Луначарский свой отзыв о первом номере журнала, — насколько все-таки энергично пульсирует там коммунистическая и коммунистам сочувствующая мысль».