Страница 5 из 6
— Кровь из носа, но завтра чтобы работу сдали! Будет представитель из обкома партии! А вы ещё ходите вокруг машины, как стадо баранов! Шульженко! Позвони мне вечером прямо домой! Что?! В любое время!!!
Директор уже давно уехал, но профсоюзный босс Василий Иванович Шульженко всё ещё орал до хрипоты на весь огромный гаражный бокс, собственноручно укрепляя центральную тумбу. Спрыгивал с машины при каждом проверочном включении глобуса и весь процесс комментировал крепкими русскими словами. Механик и водитель очень долго не могли правильно рассчитать длину ременной передачи и добиться оптимальной скорости вращения земного шара.
Тем не менее, Тростников уже успокоился. Своё дело он сделал. Походил вокруг машины и пошёл в мастерскую. Земные технические проблемы от него не зависели.
Утро, как и гласит добрая пословица, выдалось мудренее вечера. Конструкцию громадного красного знамени с голубой планетой на оси не мог расшатать даже Василий Иванович. Земля вращалась так, что радовала глаз. Слова читались хорошо, величаво двигались чёткие силуэты континентов, на океанском фоне проплывали цветы. Вся бригада выстроилась вдоль стены, напротив машины, словно кораблестроители при спуске на воду новенького ледокола, и внимала словам представителя обкома партии, смысл коих сводился к тому, что директора предприятия, Петра Ивановича Соколова, наконец-то, будет, за что похвалить и вернуть коллективу утраченный переходящий вымпел.
— Думаю, что у вас всё пройдёт хорошо, и ваша машина станет образцово-показательной! Ярким примером для всех! Молодцы, товарищи! У меня, Пётр Иванович, сердце радуется, какие вы молодцы! Обязательно попрошу сегодня, чтобы вашу колонну пропустили по первой линии, ближе к трибуне.
Пётр Иванович скромно сказал, что он здесь ни при чём, а только пошёл навстречу передовикам производства, которые проявили инициативу. И ласково посмотрел на Шульженко и его контингент. Плотники потупили взоры и опустили буйные головы, не зная, как справиться с нахлынувшими чувствами. Шульженко покраснел и сдвинул густые брови. Представитель обкома партии растрогался, сел в чёрную «Волгу» и поехал на соседнее предприятие принимать машину с крутящимися акробатами.
Директор отвёл в сторону Шульженко и водителя образцово-показательной праздничной машины и заговорил с ними очень вежливо.
— Теперь всё равнение на вас, товарищи! Не подведите, пожалуйста. Судьба предприятия в ваших руках теперь. Проверьте ещё раз, чтобы всё работало, как следует, и не стучит ли двигатель. Вас, дорогой Василий Иванович, хочу попросить самому проехать в машине и запустить земной шар на марше! Под крики «Ура!» Наши ребята постараются! Кричать умеют.
Пётр Иванович повернулся к рабочим и обратился совсем по-отечески.
— Ребята! Крикнем «Ура» на марше?! Контингент оскалил разноцветные зубы.
— Александр! Тебе персонально жму руку! И слов на ветер не бросаю. После четырёх в бухгалтерию!
К четырём часам все были в сборе: непосредственные исполнители и два звена теневой бригады. На улице возле управления прохаживались друзья художника. Контингент столярного цеха сгруппировался у самых дверей бухгалтерии. По длинному коридору шныряли друзья Третьяка, обращаясь к последнему с почтением, то есть по имени.
— Иван! Ну, скоро там нас разводить начнут?
— У их разборки ешо не кончились! Между собой разберутся, а там и нас разведут!
Через десять минут из бухгалтерии вышел Пётр Иванович и, не заходя к себе в кабинет, уехал домой. Елена Олеговна крикнула: «Вокруг меня не толпитесь! Заходите по одному!» И начала давать, как раньше говорили, кому сколько начислено. В этот предпраздничный день главный бухгалтер отпустила домой кассира и всех остальных сотрудниц и сама занялась не царским делом. После рабочих пошли расписываться и получать за свои услуги липовые труженики. Последним вошёл Тростников. Елена Олеговна отсчитала и выдала ему довольно крупную по тем временам сумму и улыбнулась.
— Будем с вами дружить, Александр! Пётр Иванович очень хорошо о вас отзывается. Обращайтесь к нам. По мере возможностей мы вам всегда поможем. Вы же всё прекрасно понимаете. Сейчас все так живут. А деньги на книжку положите.
— Конечно, на книжку! Куда же ещё.
— Придёте завтра на демонстрацию?
— Обязательно, Елена Олеговна! Переживаю даже, как машина пройдёт.
— Об этом уже не переживайте.
Переживать действительно было не о чем. Обыкновенная советская первомайская демонстрация прошла также слаженно и ярко, как машина с крутящимся глобусом по площади Ленина. Рядом с водителем сидел Шульженко. Чтобы застраховать себя от стресса в случае непредвиденного и для храбрости, Василий Иванович ещё на старте ополовинил бутылку «Столичной». При выезде на площадь включил тумблер, убедился, что земля вертится, и допил остальное. Следом за машиной шли рабочие предприятия. Впереди, с портретом генсека, шествовал Пётр Иванович. Когда машина уже приближалась к трибуне, из кабины высунулся ошалевший от водки Шульженко и грянул громкое «Ура!». Крик профсоюзного босса подхватили его сослуживцы и подчинённые. И грянули так, что с трибуны немедленно ответили: «Ура! Товарищи!» — и замахали руками наконец-то замеченному директору Соколову. Пётр Иванович ликовал.
Тростников в шествии не участвовал. Он приехал к управлению утром, убедился, что с машиной всё в порядке, и умчался домой — смотреть прямую трансляцию по телевизору. И очень разочаровался. На экране мелькнул только один крутящийся земной шар во время прохода по экватору слова «Мир!»
И опять запестрели знамёна и транспаранты, серпы и молоты, звёзды и генсеки. Гремела музыка, разрываемая громогласными призывами, стихами Маяковского и здравицами в честь КПСС, как авангарда трудящихся всего мира.
Александр вспомнил слова Елены Олеговны о том, что сейчас все так живут. И ему стало смешно. Он представил тысячи таких же предприятий и директоров с личными бухгалтерами, длинную вереницу таких же ряженых машин с вертящимися глобусами или акробатами, миллионы талантливых или вовсе бестолковых людей, равно одураченных, и ему стало грустно.
На следующие утро Тростников позвонил Ольге и назначил час свидания на автовокзале.
Земля повернулась на оси и полетела по весенней орбите к своему летнему апогею. И казалось, что само её движение произвело лёгкий свежий ветерок. Майское солнце горело в безоблачном небе и пронизывало светом поля и перелески. Новенький оранжевый «Икарус» мчался в сторону Берёзово. Ольга и Тростников сидели на первых креслах и любовались меняющимся пейзажем. Вдохновенный художник цитировал из классика:
Оля звонко засмеялась и проговорила в сторону: «Алёшенька Карамазов.»
Водитель «Икаруса», разделяя праздничное настроение пассажиров, включил радио на всю катушку. По «Маяку» передавали: «Широка-а страна моя родна-я!» Ольга откинулась в кресле. Тростников смотрел вдаль. Синяя лента шоссе разрезала простор до самого горизонта. Стаи грачей кружились над своими гнездовьями. Земля вертелась и летела в космическом пространстве, неведомо куда. Александр задумался и молчал всю дорогу. Когда они уже шли в сторону турбазы, неожиданно спросил.
— Оля! А Земля, в какую сторону крутится? Она захохотала в ответ. Потом подумала и сказала с улыбкой.
— Ночью проверим! По звёздам определим.
— Да? А звёзды, в какую сторону.
— Слушай, Сашенька, хватит! Ну, хватит... Ой! Смотри! Белка!!!
По стволу замелькал рыжий хвост. Белка запрыгнула на разлапистую сосновую ветку и обратила взоры на долгожданных городских гостей, каковые каждое лето пытаются накормить её своими дурацкими конфетами. Ольга полезла в сумку, зашуршала полиэтиленовыми пакетами, пытаясь достать что-нибудь съестное.