Страница 62 из 87
"Конкурс студентов II курса училища сестер милосердия по десмургии. Оценивалась правильность и аккуратность наложения повязок и бережность обращения с пациентом".
Несколько раз крестили сирот из Дома ребенка. Общину и детский приют посетил Блаженнейший Феодосий, архиепископ Вашингтонский, митрополит Всея Америки и Канады, почетный сопредседатель Попечительского совета училища.
Ведутся большие и сложные работы по восстановлению храма в селе Федоровское (отец Аркадий поставлен там и. о. настоятеля); основные работы идут к концу, храм освящен — и мгновенно, безболезненно погибает в автокатастрофе раба Божия Ольга, много для этого потрудившаяся. Крестят детей прихожан — и в тот же день отходит ко Господу первая из сестер.
Община участвует в панихиде на месте массового захоронения новомучеников и исповедников в Бутове.
Раздел, с простодушным юмором названный "Зимние заметки о летних впечатлениях", содержательно не имеет ничего общего с сарказмами первооткрывателя этого заглавия; это яркие, жизнерадостные и тем не менее достаточно глубокие рассказы о летних лагерях. Это — жизнь, которая не делится на "формальную" и "неформальную" части, на "личное" и "общественно-полезное" времяпрепровождение. Для детей и взрослых одинаково органично и радостно собирать ягоды и читать Писание, купаться и посещать храмы, петь песни и участвовать в богослужении. Кажется, что им при этом вовсе не приходится, как говорится, настраиваться; настрой один — радостная полнота жизни во Христе. И как следствие — простая констатация:
"Здесь есть все, чтобы спастись! И храм Божий, и отец Аркадий с нами, и сестры, и братья, и их дети, ну, а остальное — приложится"[202].
"Этот мир, воплощенная любовь к нему и друг к другу застигли нас, как удар молнии застигает одинокое дерево. Так что даже в поезде, людном и жестком, ближе к 10 вечера мы, неизвестно почему, начали бродить из купе в купе и вопросительно заглядывать друг другу в глаза: "А как же сегодня?" Не хватало чего-то очень важного. И вот, уложив маленьких, мы стянулись в базилику нерабочего тамбура, набились в нее плотно, убрали с одного из окон пепельницу и поставили иконку… Нам было необходимо ощутить в этой молитве наш милый мир".
Согласитесь, что стилистически едины с этими строками и следующие:
"Ночной сторож в 2.30 ночи задержал на территории лагеря вора на пути к месту преступления. После кратковременной схватки грабитель оказался на лопатках. Когда сторож отошел, задержанный повернулся на пузо, высунул из колючек нос и лапы и был таков.
Пока я писал про ежика, прилетели бабочки. Они как маленькие серые тряпочки для мытья посуды, но если одна на время угомонится, видно, что она красивее всего дневного: так подобраны цвета и рисунок".
Насельники одного из лагерей совершили паломничество в Углич, где отец Аркадий служил молебен в храме на Крови, — на месте убиения святого покровителя прихода. Об этом — фоторепортаж.
У настоятеля общины и директора училища дни рождения совпадают и празднуются вместе. Этому событию посвящено стихотворение (судя по ритмике — песня), в которой община называется "кораблем, плывущим из времени в вечность".
Тем временем в приюте уже 12 девочек. Рассказ о приюте — тончайшие наблюдения над тем, как оттаивают детские души, какая яркая душевная жизнь в них обнаруживается — подчас смятенная и деформированная:
"Она плаксивый, истеричный ребенок с большими испуганными глазами. Однажды к ней в приют пришла мама и позвала: "Рыбонька моя, подойди ко мне". Но девочка не узнала ее, убежала и спряталась. Но зато когда она рисует какой-нибудь цветок или домик с лесенкой, то просит, чтобы ей подписали: "Любимой, самой любимой, прелюбимой мамочке"". Этот эпизод наводит на мысль о том, что вложенный в детские души запас любви остается невостребованным отнюдь не только у брошенных детей; ведь в современной педагогике ощущается безрадостная тенденция, согласно которой основная цель воспитания — сделать так, чтобы дети не мешали родителям жить своей, обособленной жизнью.
Весь тон рассказов свидетельствует о том, что те, кто трудится в приюте, совсем не ощущают себя начальниками детей, — они им служат. Каждое утро, пока дети спят, все они собираются в домовой церкви приюта и молятся о детях и о себе:
"Даждь им поприще жизни сей достойно прейти, посли им Ангелов Твоих хранителей, посли им наставников добрых. Огради их от всякого зла и соблазнов века сего…"
"Даруй нам, Господи, любити отроковиц и младенцев сих, якоже Ты Сам возлюбил еси их. Даруй нам терпение, разум и сердце милующее…"
В третьем номере завершается публикация статей об отце Николае Маркове и о служении сестер милосердия в Западной Европе.
Директор воскресной школы И. Семенов пишет о вальдорфской педагогике. Автор отмечает извращенный онтологический характер антропософии: это — религия, все дела которой — земные, она пытается свергнуть Небо на землю и заставить его служить земным целям, здесь цель воспитания — научить детей не страдать, что в ряде случаев не может не означать — сделать их черствыми.
В разделе "Сестрички и братики" — детские стихи и сказка на мотивы "Портрета Дориана Грея": фея-крестная дарит злой и капризной принцессе зеркало, в котором та может видеть все безобразие своей души после учинения очередной гадости. Принцесса в гневе разбивает зеркало — и уродливые изображения множатся, полностью сохранившись в каждом осколке… Наверное, это страшная сказка, но уж не страшнее очерствения девичьей души.
В четвертом номере возобладала тенденция, наметившаяся в третьем; здесь уже нет отдельных статей — все материалы вкраплены в летопись и расположены не по темам, а по датам. Это скорее хорошо, потому что, с одной стороны, соответствует удивительной целостности общинной жизни, а с другой — полностью уподобляет журнал древним летописям, то есть вводит его в русло весьма почтенной литературной традиции.
И опять — богослужения и духовные беседы, паломничества и общинные праздники (именины, крестины, венчания), поздравления больных, сирот и солдат… Приезжают зарубежные друзья, проводятся святоотеческие чтения и катехизаторские беседы, свои проблемы у воскресной школы и училища. Новый год первокурсники училища встречали вместе. Было богослужение, трапеза, беседы, видеофильм о преподобномученице великой княгине Елизавете Федоровне (ее память особо почитается в общине, что не требует комментариев), игры и поздняя ночная прогулка. А на следующий день — снова видеофильм, на этот раз — о себе, о паломничестве в Дивеево.
Еще оказывается, что в училище есть такой предмет — духовные основы милосердия.
В Рождественский сочельник поздравляли больных. В отделении травматологии избитые, израненные жертвы человеческой жестокости протягивали руки за скромными подарками и "невнятно" благодарили. Конечно, невнятно, — ведь слова благодарю, пожалуйста, простите, будьте добры просто-напросто стремительно исчезают из языка, как исчезло из бытового общения слово виноват.
Рождественская елка в приюте — для большинства девочек первая в жизни. Дети, получив подарки, в свою очередь одарили гостей своими поделками. Рождественская елка для детей сотрудников Первой градской. Поздравление больных детей в Бакулевском институте, — часть из них неизлечима, многие живут, прикованные к кардиостимуляторам. Домашние елки — в городе и в Тарасовке, где директор воскресной школы катал детей на своей гигантской собаке. И снова — поздравление детей в больницах и детских домах.
В Крещенский сочельник и на праздник Богоявления окропили святой водой храм, все отделения больницы, раздавали воду больным.
Не прекращаются работы и хлопоты в Федоровском; приводится история храма — первое упоминание о нем относится к 1577 г. Подробно рассказывается об отпевании Ольги Комаровой, погибшей в автокатастрофе.
202
Ср. Мф 6:33. — М. Ж.