Страница 4 из 4
— Не верю! — еще раз с силой сказал Баев. — Выдумал… и получил хорошие деньги.
— Как это? — не поняла Марья.
— Наврал, как! Не врут, что ли?
— Это же исторический факт, — сказал Петька. — Как это он мог наврать? Конечно, он, наверно, приукрасил, но это же было.
— Не было.
— Вот как! — Петька качнул больной головой. — Хм…
— С кем что он защищал-то ее? Вот с такими вот воинами, вроде тебя?
Петька опять посмотрел на старика… Но смолчал.
— Если уж счас с вами ничего сделать не могут — со всех концов вас воспитывают да развивают… борются всячески, — то где же тогда было набраться сознания?
Петька похлопал по карманам — поискал курево, но не обнаружил ни папирос, ни спичек.
— Пиши в газету, — посоветовал он. — Опровергай.
И встал и пошел вон из избушки.
Марья и Баев смотрели в окно, как шел Петька. Под ногами парня звонко хрустело льдистое стекло ночной замерзи, и некоторое время шаги его еще сухо шуршали, когда уж он свернул за угол, за сельмаг.
— У их, наверно, свадьба, — сказала Марья. — Сестра-то Петькина за этого вышла… за этого… Как его? Брат-то к агрономше приехал… Как его?
— Черт их теперь знает, И знать не хочу… Сброд всякий. — Баев почувствовал, что он весь вдруг ослаб, ноги особенно — как ватные сделались. Все же испугался он сильно, — Надо же так пить, чтобы день с ночью перепутать!
— Они, ночи-то, вон, какие светлые. Наверно, соскочил со сна-то — видит, светло, и дунул в сельмаг.
— Это ж… он и солнце с луной спутал?
Марья засмеялась:
— Видно, гуляют крепко.
В животе у Баева затревожилось, он скоренько завинтил флакончик с табаком, спрятал его в карман, поднялся.
— Пойду. Спокойно тебе додежурить.
— Будь здоров, ферапонтыч. Приходи завтра, я завтра картошки принесу — напекем.
— Напекем, напекем, — сказал Баев. И поскорей вышел.
Марья видела, как и он тоже пересек площадь и удалился в улицу. Шел он, поторапливался, смотрел себе под ноги. И под его ногами тоже похрустывал ледок, но мягко — Баев был в валенках.
А такая была ясность кругом, такая была тишина и ясность, что как-то даже не по себе маленько, если всмотреться и вслушаться. Неспокойно как-то. В груди что-то такое… Как будто подкатит что-то горячее к сердцу и снизу и в виски мягко стукнет. И в ушах толчками пошумит кровь. И все, и больше ничего на земле не слышно. И висит на веревке луна.