Далекие королевства

— Ну вот, хорошо поработали, — сказал маг, безжалостно дергая за цепь. — Теперь мне только необходимо…

Все вздрогнули, потому что вдруг фаворит рыкнул и в мгновение ока вымахал в половину человеческого роста. Он дернул за цепь, и Превотант завопил, когда она, выскальзывая из его ладони, стала впиваться в мягкую плоть запястья.

— Это еще что такое?! — закричал он. — Прекрати сейчас же!

Воскреситель двинулся вперед, угрожающе поднимая кулак. Фаворит вновь зарычал и лязгнул зубами. По мере приближения Превотанта существо горбилось, при этом не уменьшаясь в размерах, а шкура его расцвечивалась яркими пятнами. Воскреситель яростно пнул его, зверь взвизгнул и сиганул через хозяина. Цепь оборвалась. Воскреситель развернулся, выругался и заорал, чтобы тот вернулся. Но фаворит, выгнув спину, помчался кругами по складу, как пес, которому под хвост сыпанули перцу. Какая-то богато разодетая дама, взвизгнув, отпрыгнула назад, врезавшись в своего слугу. Фаворит, среагировав на ее вопль, резко сменил курс и пулей промчался мимо нее, разогнав слуг и оставив на руке дамы кровоточащий укус.

Злость Превотанта сменилась паникой.

— Вернись же к папочке! — завопил он жалобным дискантом. — У папочки есть что-то вкусненькое… Ну прошу тебя, вернись!

Но фаворит, совсем взбесившись, вгрызался зубами в узлы с товарами, разрывал когтями упаковки. Мои люди попытались загнать его в угол, но он, увеличившись в размерах и бросившись в атаку, обратил их в бегство. И вновь принялся громить. Должно быть, разразившаяся суматоха обострила мои умственные способности, поскольку я тут же сообразил, что, во-первых, ущерб еще минимален, а во-вторых, тут-то и кроется моя счастливая возможность избавиться от воскресителя.

— Ага! — закричал Превотант, когда фаворит повернулся и рванул к нам. — Наконец-то ты послушался голоса разума.

Но зверь взвизгнул и ловким маневром проскочил между нами. Я понял, что надо делать, и как бы случайно опрокинул треножник. Раскаленные угли покатились к клетям с деревянными безделушками. И на этот раз перепугался воскреситель. Он бросился вперед и начал топтать маленькие огоньки.

— Помогите мне, — заорал он, — иначе все пропадет!

Должно быть, ему привиделось, как склад, а затем и вся пристань охватываются пожаром. Я спокойно подошел, вежливо отстранил его и затоптал пламя.

Я оставил его, бормочущего невнятные извинения, а сам обошел склад, разыскал рыбацкую сеть, несколько длинных палок и собрал рабов поздоровее. Вскоре мы изловили усталого и перепуганного фаворита, запеленали в сеть и отнесли хозяину. Превотант смотрел на меня с благодарностью. Не обращая внимания на его взгляд, я холодно осмотрел весь этот разгром.

— Позвольте, я все приведу в порядок, — сказал он.

Я протянул руку.

— Прежде всего верните-ка все деньги моего отца за причиненный ущерб, — потребовал я.

Он оцепенел.

— Так много? — прошептал он. Но почти тут же вернул кошелек.

— И это только начало, — продолжил я. — Как только я подсчитаю все убытки… — Я покачал головой. — Сомневаюсь, чтобы у вас хватило средств возместить их. И потому посоветую отцу обратиться с иском в суд или прямо в ваш приходский совет.

Вообще-то я собирался лишь припугнуть его. Вряд ли из этой ситуации можно было выжать больше. Я представлял себе, какую сумму насчитают честные бухгалтеры моего отца. И даже такую сумму придется выпрашивать у жадных воскресителей годами. И я уже собирался затеять собственную игру со всевозможными «но» и «с другой стороны», когда он поднял палец, умоляя ничего не говорить. Он огляделся по сторонам, не видит ли нас кто.

— Возможно, мне удастся кое-чем успокоить юного господина, — сказал он, просто лучась обаянием. Сунув руку в карман халата, он что-то извлек. Бросив на меня косой взгляд, сказал: — Вот увидите, это нечто особенное.

Он протянул мне какую-то карточку. Белую с темно-красными полями. В центре красовалась печать гильдии гетер; вульгарный обнаженный образ Буталы — богини плодородия, с преувеличенно огромными грудями и тазом. Ниже, в орнаменте из золотых лепестков, шла надпись: «Вечером Мелина танцует для ближайших друзей и благотворителей».

Как и любой мужчина в Ориссе, я слышал о ней. Мелина принадлежала к первому десятку красивейших дам, торгующих наслаждениями по высшему разряду. Хорошие гетеры владели изысканными приемами обольстительных речей и танцев и всеми тонкостями цивилизованного обхождения. Их благосклонности, наслаждения общения с ними, обладания их телом искали первые люди страны, богачи, красавцы и герои. И в сладострастном финале этим богиням чувственности в их искусстве не было равных. Чтобы добиться любви Мелины, мужчинам приходилось идти на многое. Особенно молодым, которым нечего было предложить ей, кроме своей юности.

Я застыл в изумлении.

— К вам-то это как попало?

И помыслить было невозможно, чтобы человек, подобный Превотанту, хоть он и воскреситель, мог быть допущен в столь благородное общество.

Превотант в ответ на это оскорбительное удивление метнул в меня еще один косой взгляд:

— А тебе-то что за дело?

Я вновь посмотрел на карточку. На ней Бутала уже была не одна. Теперь она правила искусно разыгранной оргией. По мере того как я вглядывался, обнаженные фигуры начинали двигаться, совокупляясь такими способами, которых я, и представить не мог.

— Я собирался продать карточку, — шепнул мне на ухо воскреситель. — И не сомневайся, цену бы дали фантастическую.

Я еще раз, с возросшим возбуждением, глянул на карточку. И тут буквы стали увеличиваться до тех пор, пока я уже ничего не видел, кроме них.

— Мелина будет принадлежать одному тебе, — донесся хриплый шепот воскресителя.

— Что ж, наверное, это интересно. — Я сунул карточку в карман куртки небрежным жестом.

— Так, значит, договорились? — спросил Превотант.

Я молчал и тут же вдруг ощутил, как карточка жжет мне грудь. Я уже попал под колдовские чары Мелины. Я должен своими глазами увидеть эту женщину. И я кивнул. Превотант счел этот кивок за знак согласия, пожал мне руку и, что-то бормоча, покинул склад вместе со своим маленьким приятелем, сидящим у него на плече. Но мне запомнился его косой взгляд, и я чувствовал, что сглупил, приняв эту карточку.

И вот, вместо того чтобы с деньгами и триумфом направиться прямиком домой, я оказался в таверне, где допоздна пил и развлекался с друзьями. Юность, подогретая бренди, отбросила первоначальные колебания. Неужели я позволю какому-то ничтожеству вроде Превотанта диктовать мне, что делать? Кроме того, ведь он же воскреситель, не так ли? А разве не воскресители отравляют жизнь семейству Антеро? Что ж, коли я возьмусь за дело, так сумею обвести их вокруг пальца во имя чести моей семьи. Кто-нибудь сомневается?

Я оставил моих товарищей и вышел в ночь в поисках свободного паланкина. Нанятые рабы понесли меня по узким улицам. Когда они наконец доставили меня на место, луна уже была высоко в небе. Здание, возле которого я оказался, ничем особым не выделялось, разве что убогостью. Да и вся эта улица с многоквартирными домами, лавками и тавернами была обиталищем свободных граждан самых низких классов. В кучах мусора рылись ящерицы и свиньи. Я вошел в дом, готовый к самому худшему. Внутри стояла душная темнота. Я достал из кармана огненные четки и прошептал заклинание — они тускло засветились. В этом скудном освещении местечко показалось мне еще более отталкивающим. Тут и там прятались какие-то фигуры, у меня под ногами мелькали чьи-то маленькие тени. Но я продолжал идти, подниматься по шатким лестницам, осторожно перешагивая через сломанные ступени и храпящие тела.

Мерзость этого места начала отрезвлять меня. Я вытащил шпагу из ножен. В таких домах обитают лишь воры да самые дешевые шлюхи. Я подивился: куда делся мой здравый смысл? И тут послышались отдаленные звуки музыки и смех. На верхнюю площадку выходила огромная дверь. Из-за нее повеяло благоуханием цветов, и я забыл о вони нищеты этого здания и несчастном прозябании его обитателей. Я потянул за цепочку звонка. Забренчали колокольчики. Послышались шаги, дверь широко распахнулась, скрипнув петлями. На лестничную площадку хлынул поток света, и мне пришлось прикрыть глаза рукой.