Время падающих звезд

Нужно ли было еще более наглядное доказательство его напускного великодушия? На выжженной Земле действительно придется туго. Чем дольше я думал об этом, тем больше я зацикливался на этих мыслях. Стрельба вокруг меня все усиливалась. Возможно, Me действительно отдал приказ посадить транспорт на лугу через семь дней. Возможно также и то, что для него имело значение мое отсутствие — ему нужна была пара для разведения. Они прибудут, теперь я знал, что мне нужно сделать. На сей раз он просчитался.

Я ступал дальше, прижимая к себе Вальди, увидел вспышку сверкающий свет на проселке, услышал сумасшедший крик. После первого шока я постепенно успокоился. Возможно, здесь и сейчас решается быть или не быть; тогда было хорошо, что в этот важный момент я не находился в безопасном месте за пределами Земли. Пусть этот апокалипсис заканчивается, как ему будет угодно, я буду у Йоханны, даже если мне придется проделать весь путь пешком.

Моя фатальная неосведомленность о событиях последних месяцев побуждала меня к бесполезнейшим предположениям. Я готовил себя к худшему. Когда я повернулся, над городом висела розовая дымка. Ветер разносил по округе шум взрывов. Сквозь деревья было видно Юпитер, самую яркую звезду на небе.

Несколько метров от меня с воем пролетел снаряд. Я бросился на снег, и ждал взрыва. Ложная тревога, снаряд, должно быть, не детонировал. Надо мной разрывались красные и белые сигнальные ракеты. Сигнал к атаке? Вальди дрожал, спрятал свою длинную морду у меня подмышками. Все движется… В каком направлении? К концу? Я изрек проклятия и ругательства. Наполовину замерзший, я встал, отошел подальше от неразорвавшегося снаряда, думал: Если в этом конфликте должна была быть взорвана бомба, тогда все пройдет…

Только несколько шагов отделяли меня от улицы. Здание столовой было ярко освещено. Сбитый с толку, я попытался совладать с собой, не понимал странную картину. На улице напротив столовой стоял автобус. Я заметил несколько мужчин и женщин в карнавальной одежде, с клоунскими носами и пестрыми колпаками. Они зажигали бенгальские огни, бросали взрывающийся горошек на асфальт на асфальт. Один из них подошел ко мне дерзко ухмыляясь. Он покачивался. Я вспомнил, что где-то раньше уже видел его. Когда он встал передо мной и с интересом разглядывал меня, он вдруг завопил во весь голос: «Мертвецы восстали! Ребята, идите все сюда, Вайден здесь!»

Другие последовали предложению, окружили меня и кричали: «С Новым годом!»

Они засыпали меня вопросами, хотели знать, где я пропадал все это время. Я стоял там замешкавшись, почувствовал неукротимое желание, мычать так же, как они. Один тракторист настоял на том, чтобы выпить со мной за Новый год. Мне стоило немало усилий, чтобы отклонить его предложение.

Рядом со мной кто-то зажег петарду. Что-то зашипело и выстрелило, красные и желтые сигнальные ракеты разорвались над нами, между тем пронзительно зазвучал звуковой сигнал водителя автобуса. Отправление автобуса избавило меня от отговорок и лжи.

Я много раз спрашивал себя потом, что могло вызвать во мне это короткое замыкания. Пожалуй, виной тому были мое долгое отсутствие, разговор с Ме и злополучное столкновение с началом года. Как я мог думать в этот момент о новогодней канонаде? Угроза ядерной войны осталась реальностью нашего времени. Жить с бомбой — и в мире будущего тоже? Рано или поздно эта дьявольская сила должна была быть изгнана с Земли — в конце концов справились же люди с чумой, холерой и другими эпидемиями…

В любом случае мое заблуждение было достаточным поводом для того, чтобы про себя попросить прощения у Ауль и Ме. Всякое опрометчивое и необдуманное заключение не приводит ни к чему хорошему.

В автобусе было тепло. Такса лежала свернувшись на моих коленях. Она беспрестанно принюхивалась, чуяла отвратительный самогон, который сзади нас пили несколько молодых ребят. Они так громко разговаривали, что было слышно каждое слово. Речь шла о двух девушках, у которых они хотели продолжить новогоднее торжество. Их болтовня и все окружение казались мне странными. У меня в голове не укладывалось, что теперь все было как раньше. Я несколько месяцев мечтал о том, что снова увижу Землю, и первыми, кого я встретил на своем пути, были пьяные. Все было более буднично, чем я представлял себе далеко отсюда, сравнивая с моими романтическими воспоминаниями.

Так часто страстно желаемое «Я снова на Земле» было еще и смешно.

Один из ребят подошел ко мне, назвал меня «маэстро» и хотел заставить меня выпить его разбавленное бренди. Я вежливо отказался, объяснив, что мне нужно на службу. Настойчиво, как все пьяные, пришла еще двое других, украсили меня серпантином и не прекращали прельщать меня спиртным. Без приглашения они сели в моей стороне и напротив меня. Парень с бутылкой ласково похлопал Вальди. Я с удовольствием вышел бы из автобуса.

Мы проехали одну остановку. Неожиданно в автобуса раздался голос. Он был настолько громким, что заглушил все разговоры. Даже Вальди поднял голову и прислушался.

Голос, правда, исходил из кармана моих брюк и гласил: «Ганс, любимый, я все прекрасно поняла. Ты забыл о том, что твое слова достигнут тебя только через сорок минут, мой ответ придет с такой же задержкой. Прости меня, мой любимый, если я молчала во время твоего полета. Я не хотела, чтобы ты слышал мой заплаканный голос. Как жаль, что ваша атмосфера не позволяет мне видеть, иначе я смогла бы наблюдать посадку. Ах, мой космический путешественник, как мне жаль, что ты так мерзнешь — мы оба не подумали о временах года. Будешь ли ты сейчас кататься на санках и делать снеговика? Я передаю тебе сердечный привет от отца. Он ждет твоего возвращения так же заветно, как и я. Я должна еще сказать, что мы теперь знаем точный возраст вашего Млечного пути. Я объясню тебе это, когда ты вернешься. Возвращайся скорее, мой землянин, я скучаю по тебе. Сейчас я переключаюсь, мой аппарат включен на прием…»

Ее неожиданный ответ, как бы он ни обрадовал меня, поставил меня в неловкое положение. Некоторые пассажиры засмеялись, приняли голос из кармана моих брюк за особенно удавшуюся новогоднюю шутку, в то время как подвыпившие молодчики предположили наличие у меня транзисторного приемника. Они спросили меня о смешном передатчике, хотели послушать музыку. Я едва мог защититься от их назойливости. Один из них подражая голосу Ауль пропищал: «Ах, приди же, мой землянин, мы будем вместе делать снеговика, мой аппарат включен на прием….»

Я глубоко вздохнул, когда они на следующей остановке вышли из автобуса. Как глупо, не подумать о том, что на таком расстоянии невозможно вести настоящую беседу. Я должен был это знать и условиться с Ауль об определенном времени для ответа. Теперь она ждала понапрасну еще несколько часов, потому что помимо автобуса, я мог ответить ей из метро.

Я вышел на вокзале Осткройц, и с противоречивыми чувствами шел по оживленным улицам. У Вальди прошло действие концентрата, он рычал и принюхивался в поисках чего-нибудь съедобного, довольствовался даже снегом. И мне тоже недолго оставалось ждать до тех пор, пока голод не даст о себе знать. Я надеялся на то, что смогу найти в холодильнике шоколадный пудинг.

Фейерверк в городе уже давно закончился, но в некоторых местах в небо взлетали светящиеся снаряды. Никогда раньше я не ходил по улицам в Сильвестер таким трезвым. Я был рад иметь возможность еще раз увидеть все это в последний раз. Во многих окнах еще горел свет, танцевальная музыка раздавалась из домов; город стоял на ушах. Я остановился возле афишной тумбы и в свете уличных фонарей рассмотрел плакаты. «Мира будущего» на нем не было; много шрифта, совсем немного графического изображения, не считая скелета, который предупреждал о вреде курения. Концертная афиша сообщала, что четыре часа назад исполнялась девятая симфония и то, что сегодня в полдень в Мариенкирхе давался концерт органной музыки.

Свалившиеся на меня проблемы не давали мне времени для дальнейшего изучения анонсов и объявлений с знакомствами. Было уже недалеко до моей квартиры. Мои мысли то и дело вращались вокруг одного и того же вопроса: Как я мог представить жене убедительным мое отсутствие? Не оставалось, пожалуй, никакого другого пути, кроме лжи. Я должен был сочинить подружку, девушку, с которой я провел прошедшие месяцы в каком-нибудь захолустье. По правде говоря, это даже не было неправдой, шестая луна заслуживала оценки «захолустье», и подружку я тоже не выдумал. Но было совершенно бессмысленно рассказывать об обстоятельствах достоверно. С другой стороны я должен был подготовить Йоханну к моему повторному и окончательному отлету. Мне было жаль, что должен расстаться с ней с ложью.