Страница 17 из 106
ДЖЕККИ ДЖОЙНЕР-КЕРСИ
(родилась в 1962 г.)
«Я не знаю ни одного человека на свете, который может сказать что-нибудь плохое о Джекки», – сказал Фред Томпсон, выполнявший обязанности помощника тренера женской легкоатлетической команды на Олимпийских играх 1988 года. Валери Бриско, давняя подружка Джойнер-Керси и трехкратная олимпийская чемпионка добавила: «После Олимпиады (1984), когда мне пришлось тяжко, Джекки всегда присылала мне подбадривающие открытки и письма».
Такая доброта была выкована в кузнице ее души в раннем возрасте матерью, хотевшей для дочери того, чего у нее самой никогда не было. Названная Жаклин – в честь первой леди Соединенных Штатов – заботами собственной бабушки, которая не сомневалась в том что «однажды эта девочка станет первой леди в каком-нибудь деле», молодая Джекки получила в свои руки моральный компас, настроенный матерью на верный курс: следует всегда быть доброй с людьми и знать, что одна-единственная ошибка может иметь сокрушительные последствия.
Первое было несложно – в отличие от последнего. Особенно в городке Ист-Сент-Луис, Иллинойс. Бездействующие фабрики, обветшавшие дома, загруженные склады. Ист-Сент-Луис не был городом настоящего и в еще меньшей степени будущего, и главным ощущавшимся в нем стремлением было стремление покориться давлению улицы, где одних испорченных детей до бесконечности сменяют другие, где нужно отойти на пять кварталов, чтобы убраться подальше от места преступления. В раннем возрасте Джекки вместе с братом Элом, олимпийским чемпионом 1984 года в тройном прыжке решили что «когда-нибудь мы сделаем это – мы победим». И они решили выбрать спорт.
Юная Джекки сперва посвятила свое свободное время таким подобающим молодой особе занятиям, как современные танцы и группа скандирования. Потом, в возрасте девяти лет, она поступила в легкоатлетическую команду в местном рекреационном центре. Однако, хотя специализировалась она на беге в четверть мили, любимым видом ее являлись прыжки в длину. «Когда я начала заниматься легкой атлетикой, никто не хотел, чтобы я прыгала, – вспоминала она. – Я зарекомендовала себя в беге, и мои тренеры хотели, чтобы бег оставался моим единственным делом. Прыгуньей я стала едва ли не случайно. Тренер ждал, пока одна из девушек соберется для прыжка, и я просто разбежалась и прыгнула. Он был удивлен тем, насколько далеко я улетела. И с тех пор меня стали считать прыгуньей в длину». Тут она добавила: «В известной мере, я по-прежнему бунтую и хочу делать именно то, чего мне когда-то не разрешали».
Но этой бунтарке пришлось смириться, столкнувшись с еще более строгими правилами поведения, установленными ее матерью. «В десять или двенадцать лет я была горячей и быстрой предводительницей группы скандирования, – вспоминала она в интервью, данном «Спортс Иллюстрэйтед». – Но моя мать сказала голосом, не допускающим возражений, что я не буду водиться с ребятами до тех пор, пока мне не исполнится (тут она сделала паузу, чтобы подчеркнуть сокрушительную окончательность такого решения)… восемнадцать лет! И тогда я бросилась (опять пауза, пусть гадают: под поезд? в реку?) в спорт и учебу».
Вот так Джекки погрузилась в спорт. Всем сердцем. В волейболе она была капитаном команды. В баскетболе в среднем набирала 21 очко и делала 14 подборов за игру, три раза была отмечена по штату и два раза по Америке. В выпускном классе она привела свою команду «Тигрицы» к победному результату 52,8 очка за игру и к титулу чемпионки штата.
Однако невообразимых высот она достигла в легкой атлетике. В тринадцать лет она прыгала на 17 футов (5,2 м). В четырнадцать принимала участие в юношеском олимпийском пятиборье, выиграв четыре вида. Своей юниорской весной она прыгнула в длину, установив рекорд штата Иллинойс – 20 футов 7 1 /2 дюйма (6,29 м), и довела его потом до 22 футов 4 1 /4 дюйма (6,82 м). Ну а для комплекта она стала чемпионкой штата на дистанции 400 метров.
Удостоившись почитания в качестве величайшей спортсменки в истории школы, Джекки могла подумать, что исполнила желание стать первой. Но лучшее было еще впереди.
Закончив Линкольнскую среднюю школу, Джекки упаковала свои сумки – а вместе с ними и таланты – и перебралась по возможности подальше от материнского абсолютизма – в Калифорнийский университет, Лос-Анджелес. Достигнув восемнадцати лет, она «более не волновалась по поводу мужчин, тряпок и вечеринок». Кризис миновал.
Но теперь ей предстоял кризис настоящий. Хотя она правильно разложила свои карты, вмешавшаяся судьба припасла для нее крапленую – к тому же с самого низа колоды. В самой середине ее первого студенческого года, в январе 1981-го, случилось непостижимое. Ее мать в возрасте тридцати восьми лет была сражена редкой формой менингита и теперь лежала в коме. Вызванные домой дети, Джекки и ее брат Эл, посмотрели на мать, помолились и попросили врачей отключить аппарат искусственного дыхания. Через два часа мать их скончалась. Джой Даккетт Кейн так написала в журнале «Эссенс»: «Убитая горем семья погрузилась в состояние шока. Похороны прошли самым жутким образом. Одна из дочерей потеряла сознание, с другой случился припадок, сын едва мог говорить. Лишь старшая из дочерей, Джекки, оставалась спокойной и не плакала во время похорон и после них». «Я ощущала себя прочным звеном, – вспоминает теперь Джекки Джойнер-Керси. – Если я вернусь к занятиям и займусь тем, что мне положено делать, все поймут. Джекки вернулась к своим собственным делам, значит, и нам пора вставать и перестать плакать. Мне казалось, что все ждут примера именно от меня».
Джекки вернулась в Калифорнийский университет: начинать с прежнего места, возобновить занятия науками, баскетболом и легкой атлетикой. Но теперь, когда рухнула опора ее стойкости, дрогнула и ее жизненная хватка. И Боб Керси, помощник тренера по легкой атлетике, предложил ей свое плечо.
Керси приехал в Калифорнийский университет на должность помощника тренера в 1980 году, за несколько месяцев до кончины матери Джекки. Керси, также потерявший свою мать в восемнадцатилетнем возрасте, предложил помощь Джекки, которой нужно было выговорить свое горе.
Керси помог Джекки не только в этом. Тренировавший женскую спринтерскую команду Керси «понял, что по кампусу расхаживает талант, которого никто не замечает». Поскольку к его предложениям никто не прислушивался, Керси отправился к директору по спортивным делам с предложением, на которое нельзя было ответить отказом. Керси, по собственному описанию «человек жестокий», как всегда облек свое предложение в форму ультиматума: «Либо я тренирую ее в барьерном беге, прыжках в длину и многоборьях, либо умываю руки, так как расходовать ее таланты таким же, что и теперь, образом, значит, попусту растрачивать их».
Джекки сперва уперлась в землю копытцами, не желая отказываться от баскетбола и возлюбленных прыжков в длину. Но невзирая на сопротивление, она постепенно согласилась с Керси и усердно занялась пятиборьем и семиборьем.
Оттачивая ее скорость и прыжок, шлифуя броски и умение преодолевать барьеры, Керси видел не только прогресс, он видел в этой девушке способность стать рекордсменкой мира. Однако время столь дальних помыслов еще не пришло. Дело в том, что, хотя Джекки прошла отбор и попала на чемпионат мира 1983 года, в Хельсинки ей пришлось сняться с соревнований в первый же день, так как боль впилась в ее ногу, после того как она потянула сухожилие. Потом в Олимпийском Лос-Анджелесе 1984 года она прыгала неважно и проиграла семиборье, уступив в борьбе за золото всего пять очков (6390—6385) Глинис Нанн из Австралии.
Но 1986-й стал годом Джекки Джойнер – или, точнее, Джекки Джойнер-Керси, потому что в январе того года она вышла замуж за Боба. Отношения их складывались просто, вне стадиона он был ей мужем, а на стадионе – тренером. Комбинация оказалась работоспособной, что доказали ее результаты в том самом году. 7 июля на Играх доброй воли в Москве Джекки первой из женщин превысила в семиборье отметку 7000, поставив новый мировой рекорд – 7148 очков. И уже 2 августа, всего двадцать шесть дней спустя, превысила его на 10 очков на Спортивном фестивале в Хьюстоне.