Страница 21 из 71
Он кивает мне в ответ.
Пенни закрывает за нами дверь, оставшись с доктором Келли и Дозером в кабинете.
Я продолжаю стоять, уставившись на дверь, в глазах снова собралась влага.
Перестань вести себя как размазня, Мэтьюс.
— Может, присядем? — раздается из-за спины голос Мии.
Глубоко вдохнув, я моргаю глазами, чтобы избавиться от влаги в глазах, и поворачиваюсь.
Первое, на что натыкается мой взгляд — это голый живот Мии.
Он плоский, с нежной шелковистой кожей, которая так и напрашивается, чтоб ее облизали. Я поднимаю глаза и, конечно же, не могу не задержать взгляда на ее груди.
Если только она поднимет руки вверх над головой, они однозначно покажутся из-под края футболки.
О, святой Боже! Какого черта со мной происходит?
Она пожертвовала своей футболкой, чтобы помочь Дозеру, а я, как последний кретин, которому сперма ударила в мозг, стою и разглядываю ее формы.
— Я тебе должен футболку, — я показываю на ее оголенный живот, который я только что плотоядно рассматривал.
Она смотрит вниз. Ее щеки стали пунцовыми, и она тут же прикрывает голую кожу руками.
— Не беспокойся о футболке. Она самая дешевая, из Уоллмарта.
Она водит дорогущий Мерседес и носит вещи из Уоллмарта? Эта девушка никак не укладывалась у меня в голове.
— Уверена?
— Уверена.
Слегка кивнув, я поворачиваюсь и иду к ресепшен.
Я знаю, что она идет следом, поэтому, когда я подхожу к ряду стульев, я отхожу в сторону, позволяя ей первой сесть на кресло и затем сажусь рядом с ней.
Видите, я не совсем конченный засранец, я умею быть джентльменом.
Я наклоняюсь вперед, уперев локти в колени. Мои руки до сих пор болят после таскания Дозера. Я нахожусь совсем близко от Мии. От нее пахнет так же как и вчера — ванилью.
Никто не имеет права так вкусно пахнуть. Это затрудняет работу моего мозга. Или он вообще на хрен перестал работать, если вы понимаете, о чем я.
Я не помню, чтобы я когда-нибудь так сильно хотел какую-нибудь девчонку. Я просто «счастливчик», что не имею права даже дышать в ее сторону.
— Спасибо...за все, что ты сделала для Дозера, — говорю я. Я не смотрю на нее. Если я хочу сохранить ясность мыслей, то тогда это просто отличная идея — избегать с ней взгляда.
— Не за что.
У нее такой мягкий голос, точно такой же, как и ее кожа. Мягкая и горячая, и могу поспорить, что она очень узкая там, внизу...
— Я люблю собак, — продолжает она, — животных вообще. Они намного добрее, чем люди.
В ее голосе внезапно появляется грусть, и я, не в силах больше сдерживать себя, бросаю на нее взгляд.
Уголки ее губ опущены вниз, и я отмечаю про себя, что те ужасные солнечные очки все еще на ней.
— Можешь снять свои очки, знаешь ли. Здесь только мы, и я уже видел то, что ты под ними прячешь.
Все ее тело напряглось.
Между нами повисла долгая пауза, во время которой Мия даже пальцем не пошевелила. Я даже не уверен, что она вообще продолжала дышать. Интересно, я опять сказал что-то не то?
Я не хочу расстраивать ее. Почему? Я сам толком не знаю.
Я обычно никогда не интересуюсь эмоциональной стороной женщин. Но с ней все как-то... по-другому.
Она подносит руку к лицу и убирает очки.
Я вижу, как дрожат ее тонкие пальцы, пока она складывает дужки очков внутрь и кладет их себе на колени, прикрыв рукой.
Затем я замечаю на костяшках ее правой руки загрубевшую, местами ободранную кожу. Я это заметил, потому что эти мозоли выглядят неестественно по сравнению с остальной ее нежной и идеальной кожей.
Может, у нее экзема или что-то в этом роде?
Я поднимаю свой взгляд на ее лицо.
Ее глаза закрыты. Синяк так четко виден.
Во мне снова закипает ярость, такая сильная, что я могу пробить кулаком дыру в стене, и она все равно не уляжется.
Я сжимаю руки в кулаки на коленях.
— Этот ублюдок, который сотворил с тобой такое...?
Она кусает себя за губу и смотрит в сторону.
Пещерный человек внутри меня в этот момент бьет себя в грудь, готовый вытрясти все дерьмо из этого мерзкого ублюдка, который посмел ее обидеть. Ни одна женщина не должна терпеть подобное. Особенно не она. Однозначно не она.
— Я могу накостылять ему, Мия. Скажи всего одно слово — и он покойник.
Я слышу, как она судорожно делает вдох. Огромные голубые глаза встречаются с моими.
Боже, она невероятно красивая. Даже с синяком под глазом.
Ее глаза настолько прекрасны, насколько я и предполагал. Они одного цвета с водами лагуны.
Закончив школу, я отправился путешествовать с несколькими своими друзьями — это было до того, как заболела мама и мне пришлось вернуться домой. Мы были на Ломбоке, острове в Индонезии, где мы взобрались на гору Ринджани. Там была лагуна, в которой горячая вода никогда не остывает из-за активного вулкана в недрах горы. Та вода была чистейшего синего цвета. Все возможные оттенки смешались вместе, чтобы произвести самый необыкновенный оттенок синего, какой я когда-либо видел.
Глаза Мии были именно такого синего оттенка, что и вода в той лагуне.
Опустив глаза вниз, она принимается рассматривать свои солнечные очки в руках, как будто от этого зависит вся ее жизнь.
Я не думаю, что она собирается мне отвечать, и я не имею понятия, о чем с ней дальше говорить.
— Никто не бил меня, это был всего лишь несчастный случай.
Ее голос звучит очень глухо, и у меня создается такое ощущение, что меня с силой толкнули в грудь.
Я качаю головой.
— Люди обычно не скрывают последствия несчастного случая, как ты скрываешь этот синяк. И уже одно то, что ты пытаешься убедить меня, что это был несчастный случай, только сильнее убеждает меня в том, что это дело рук человека.
Она бросает на меня рассерженный взгляд. В ее глазах горит огонь. Мне это нравится. Это значит, что она сильная.
— Ну а если кто-то и ударил меня, тебе-то какое дело?
Вау, меня это задело. Почему меня это так задело?
Я стискиваю зубы и откидываюсь на спинку сидения.
— Ты права. Это не мое дело.
Ее гнев тут же куда-то испарился. Так быстро, что я даже удивляюсь.
— Боже, прости меня. Я это сказала, как... Мне не.., — она ерзает на месте и пальцами снова начинает теребить свою полную нижнюю губу. — Я совсем не хотела вести себя стерва. Я очень благодарна тебе за твое участие, но причинять... ему боль... нет необходимости.
Я поворачиваю голову и смотрю ей прямо в глаза.
— С того места, где я сижу, мне видится очень большая необходимость свернуть ему шею.
Она снова роняет руки на колени.
— Платя насилием за насилие, не решить проблему.
Этот кусок дерьма ставит ей синяк под глазом, и у нее все равно такие мысли. Она либо гребаный ангел, либо просто дура.
Исходя из того, что мне уже известно о ней, я все же склоняюсь к варианту с ангелом. Буду очень надеяться, что я не ошибаюсь.
— Может быть, и так, — я замечаю, что она смотрит на мои губы и инстинктивно их облизываю, — но, поверь мне, это единственный язык, который этот ублюдок, что сотворил с тобой такое, поймет. И мне станет намного легче, если я буду знать, что он больше и пальцем не посмеет до тебя дотронуться, после того как я преподам ему урок хороших манер.
Серьезно, после того как я хорошенько отделаю его, он в ее сторону даже дышать больше не будет. У меня так и чешутся руки сломать ему что-нибудь. Так же сильно, как и мое желание оказаться у Мии между ног.
Почему? Я ведь едва знаком с ней. Это потому, что я хочу трахнуть ее намного сильнее, чем я когда-либо кого-либо хотел трахнуть до этого?
Нет, это совсем не так. Так что это, черт побери, тогда такое?
Я смотрю на нее и вижу, что ее глаза наполнились слезами.
Дерьмо. Только не плачь. Я не переношу плачущих девчонок.
— Послушай, — произношу я очень быстро, чтобы не дать ей расплакаться, — я просто сказал, что если ты захочешь, чтоб я преподал этому подонку урок, я это сделаю. Давай будем смотреть на это как на мою плату за то, что ты помогла мне с Дозером. Если не хочешь, то и не надо, я не настаиваю.