Страница 14 из 71
Она замирает. Нахмуривает брови. Затем ее лицо принимает то сумасшедшее выражение, какое обычно появляется у девчонок, когда до них доходит, что ты рвешь с ними всякие отношения.
Пятый уровень отношений — влюбленность.
— Ты закончил? — ее голос срывается на визг.
Дерьмо.
Я вообще даже и не предполагал, что она материал, годящийся для пятого уровня отношений, когда с ней познакомился. Кажется, я чертовски в ней ошибся.
Мне совсем не хочется разбираться сейчас с истериками сумасшедшей девчонки.
Поехали..
— Жуана.., — я тру лоб и затем запускаю свои пальцы в волосы, откидывая их от лица, — мы оба знали, чем это все закончится. Я сразу внес ясность. Это были отношения всего на пару недель, хотя мы с тобой продержались намного дольше.
— Прошла всего неделя, Джордан.
Вот черт, всего неделя? А кажется, что намного больше. Мне однозначно пора от нее избавляться.
— Послушай.., — я говорю своим снисходительным, но «я все равно больше не нуждаюсь в твоей заднице» тоном, — нам было хорошо, Жуана. С тобой весело. Но нам пора расстаться.
В нее словно бес вселился. Она схватила с пола свою одежду и резкими движениями начала натягивать ее на себя.
— Весело? ВЕСЕЛО! — От ее визга у меня реально начали болеть уши, — я думала, между нами было нечто особенное. Мне казалось, что я нравлюсь тебе.
Теперь понимаете, что я имел в виду?
Мои. Слова. Прошли. Мимо. Ее. Гребаных. Ушей.
— Когда я такое говорил? Ах да, никогда. Я считал тебя горячей штучкой, и, без сомнения, мне хотелось заняться с тобой сексом — и не один раз. Но я не говорил ни слова ни про какие чувства. Ни разу. И мне на хрен не нужны какие-либо отношения, только секс.
Уууу. Кажется, я перегнул палку.
Она подходит ближе и тычет мне в грудь своим наманикюренным пальчиком.
Черт меня дери, мне больно. У нее, оказывается, очень острые ногти. Они дарили приятные ощущения, когда она водила ими по моей спине во время секса, но в данный момент — что-то не очень.
— Ты гребаный ублюдок! — орет она мне прямо в лицо, — и ты всю свою жизнь будешь одинок и несчастен.
Вау, как оригинально, — как будто мне никогда до этого не говорили ничего подобного. Почему все женщины говорят именно эти слова, когда ты их бросаешь?
Поверьте мне, я совсем не несчастен. Даже близко...
Будучи свидетелем того, через что пришлось пройти моему отцу... Он безумно любил мою мать, а потом был вынужден смотреть, как она умирает. Видя отца в таком состоянии... от прежнего него осталась только лишь оболочка.
Вот это несчастье.
Я никогда на подобное не подпишусь. Я лучше буду один, спасибо.
Когда дело касается женщин, то я просто засовываю в них свой член, но сердце остается снаружи. Так намного проще.
Я наклоняюсь вперед и заглядываю ей в лицо.
— Жуана, ты с самого начала знала, что от меня не следует ожидать ничего, кроме секса, поэтому не прикидывайся обиженной добродетелью, разбрасываясь всем этим дерьмом. Ты прекрасно знала, с кем ложишься в постель.
Почему каждая из них верит, что сможет меня изменить? Я никогда не изменюсь. Когда уже это до них дойдет?
— Да пошел ты! — кричит она. Она орет на меня, представляете?
О, Боже, я не выношу истеричных женщин. Нет ничего, что охладило бы меня быстрее... ну, кроме обжиманий и сюсюканья, конечно.
— Ну наконец-то мы друг друга поняли, — я ухмыляюсь, отступая немного назад, — ты хочешь дальше трахаться, а я не хочу.
Я небрежно махнул рукой в сторону двери.
— И придержи дверь, чтоб она не стукнула тебя по заднице, когда будешь уходить, милая.
Обычно я не такой засранец, но, честно говоря, она действовала мне на мои гребаные нервы.
Несколько долгих секунд Жуана меряет меня испепеляющим взглядом. Затем, наклонившись, она подбирает свои каблуки, засовывает в них ноги и хватает свою сумочку с прикроватной тумбочки.
— Ты еще об этом пожалеешь, — шипит она.
— Не думаю.
— Мудак! — она проносится мимо меня и вылетает из комнаты, громко хлопая дверью.
Я слышу удаляющийся стук ее каблуков, затем входная дверь с силой захлопывается. Через минуту взревел мотор ее машины, и наконец я слышу удаляющийся скрип шин по гравию.
Я, кажется, легко отделался.
Я запускаю руку в волосы, затем иду и беру в прачечной чистые простыни.
Я снимаю грязное постельное белье с кровати и буквально за две минуты заправляю ее чистым бельем.
Я всегда занимаюсь сексом в номерах отеля, потому что мне не хочется никого тащить в свою собственную постель. Я не хочу спать на простынях, которые пропахли сексом с очередной девчонкой, что я подцепил. И черт его знает почему, но девчонки, которых я цепляю, считают романтичным заниматься сексом в номерах отеля.
По моему мнению, нет ничего менее романтичного, чем это.
Но они так считают, и мне это на руку. В этом плане мне очень повезло, что я живу в отеле.
Я собрал все грязное белье в кучу, чтобы отнести в прачечную.
Кажется, пора искать новую секс-подружку. Но сперва надо заняться более важными делами. Надо принять душ и перекусить. Я просто умираю с голода.
Только я впиваюсь зубами в свой сандвич, как звонит телефон. Сандвич отправляется обратно на тарелку, я снимаю трубку со стены, быстренько прожевывая то, что успел откусить.
Боже, какое блаженство. Я делаю просто охренительные сандвичи.
— «Голден оукс», — произношу я в трубку, выковыривая языком остатки сандвича из зубов.
— Джордан, это Бет.
Я сажусь обратно на свой стул.
— Бет, я знаю, что это ты. Я знаю тебя всю свою жизнь, поэтому могу с точностью сказать, что я без проблем узнаю твой голос по телефону.
Она смеется.
— Да, ты прав. Перейду сразу к делу. Я звоню, чтобы предупредить тебя, что я дала адрес вашего отеля одному туристу.
— О, спасибо большое, что бы мы без тебя делали.
— Да, знаю. Без меня вы загнулись бы. И Джордан, этот турист — девушка. И она хорошенькая, очень хорошенькая. Поэтому постарайся держать своего дружка в штанах, ладно? Дела в отеле идут не очень, и соблазнение гостей не поможет процветанию бизнеса твоего отца.
— Черт возьми, Бет! Один раз. Всего один гребаный раз я оступился! И она не предупредила меня, что была замужем.
— Один? — смеется она. — Не учитывая взбешенного мужа, я могу насчитать, по крайней мере, десять девушек, которые шипели на тебя за этот год, а сейчас только лишь июль.
— Десять? Да ну, брось, ты преувеличиваешь.
Она смеется, а затем внезапно останавливается.
— Наоборот, я преуменьшила эту цифру.
Я делаю быстрые математические вычисления в голове.
Ну ладно, возможно, она и права.
— Проехали, — бормочу я, — вообще-то я немного оскорблен тем, что ты думаешь, что дамы покидают отель без единого доброго слова в адрес жарких приключений с Джорданом Метьюсом.
— Не говори о себе в третьем лице, меня пугает, когда ты так делаешь. И да, если ты воткнул свой член в девушку, это не обязательно должно закончиться криками радости с ее стороны. Тебе равных нет в соблазнении, но только не в деле завершения отношений.
— Я никого не соблазняю, мы не в девятнадцатом веке. Я трахаюсь. И мне в этом нет равных. Именно поэтому дамы возвращаются за добавкой. И не могла бы ты оставить разговоры о моем члене в покое? А то ты начинаешь меня немного заводить, и это жутко меня пугает.
— О, Боже! Ну ладно, никаких больше разговоров. Просто оставь симпатичную туристочку в покое.
— Мне кажется или ты чересчур в ней заинтересована? Может, за твоими предупреждениями кроется что-то еще, что мне следует знать? Может быть, ты сама положила на нее глаз?
— Джордан Метьюс! — орет она на меня, заставляя меня рассмеяться, — Во-первых, девушки не в ее вкусе. Я это сразу поняла. И, во-вторых, она слишком уж красивая, ну, ты меня понимаешь.
— Нет, ни черта не понимаю, — невозмутимо говорю я. — Слишком красивых не бывает.