Забавы Пилата

Впереди маячила спина «борзого урода», беспечно ведущего убийцу за собой.

Черный проем собственного подъезда на этот раз вызывал неприятное чувство тревоги и настойчивое желание пройти мимо. Многие люди, чувствующие приближение катастрофы, могли бы изменить ситуацию, но не сделали этого по одной простой причине: они банально не верили ни в какие предчувствия, знаки и предупреждения свыше. Пренебрегли интуицией и за это поплатились. По этой же причине и Сухарик не прислушался к собственному внутреннему голосу и свернул к дому.

Осьминог радостно прибавил шаг.

Сухарик уже приближался к подъезду и, возможно, вошел бы в него, когда случайно, боковым зрением, увидел догоняющего его угреватого парня в пролетарского цвета майке. Того самого, из ДЭЗа. Тут в мозгу что-то щелкнуло, запоздало включив предохранители. Ангел-хранитель не бездействовал.

«Раз „красная майка“ интересовался адресом, то в свой подъезд заходить не стоит», – подумал Сухарик и прошел мимо.

Осьминог ускорил шаг, переходя на бег.

Сухарик прошел мимо сверкающей лаком «Деу», припаркованной у тротуара, но она казалась ему тусклой и непривлекательной. Слух был настроен на ускоряющиеся шаги сзади.

Сухарик понял, что разминуться не удастся, и повернул к соседнему подъезду. Он открыл дверь и, поймав зрением приближающуюся фигуру с обезьяньими руками, нырнул в подъезд. Парень не знал, как надо поступать, когда тебя преследует маньяк, и сам вошел в клетку. На секунду Сухарик растерялся: бежать наверх по лестнице, вызвать лифт или просто затаиться? Но едва он ступил на лестницу, как дверь парадного с шумом распахнулась, и в помещение влетел Осьминог.

– Ну что, фраерок, свиделись? – негромко, но страшно произнес «угреватый». Не произнося ни слова, он бросился на Сухарика. Удары посыпались, как картошка из мешка. Парень старался держать оборону, не предпринимая контратак, но противник был нагл, агрессивен и безжалостен. Он напирал, намереваясь покончить с парнем. Сухарик тоже пошел в наступление. Выбросив ногу, он ударил Осьминога в грудь и бросил его к подножию лестницы. Но враг снова кинулся на штурм высоты. Сухарик отбивался руками и ногами, но бандит был силен и напорист. Осьминог выдавливал парня наверх.

Сухарик медленно отступал, поднимаясь к лифтовой площадке. Он понимал, что, пока он выше противника, преимущество на его стороне. Как только Осьминог выгонит его к лифтам, шансы на благоприятный исход резко уменьшатся. В пустом подъезде гулко отдавались шлепки ударов, тихий мат, шарканье подошв и зловещая аура беды. Людей, как назло, не было: никто не входил и не выходил из подъезда. Мертвое время.

Когда в полутемном подъезде сверкнул нож, у Сухарика сработало древнее животное чувство, позволявшее людям выжить в безвыходных ситуациях. Время будто двинулось вспять, давая возможность лучше видеть происходящее. Движения противника замедлились, а собственные мышечные реакции обострились. Все внимание Сухарик сосредоточил на ноже. Лезвие летало как бумеранг, вычерчивая запутанные траектории. Парень уворачивался. Отпихивая Осьминога ударами ног, он удерживал его на расстоянии.

Отбрасывая зловещие блики, нож мелькал перед глазами. Режущая сталь просвистела в опасной близи от левого уха. Сухарик улучил момент. С уходом с линии атаки и поворотом корпуса он отбил оружие в противоположную сторону. На захват руки парень не решился, поскольку не имел четко отработанного навыка. Придерживая вооруженную руку, Сухарик нанес сокрушительный удар. Грязные руки Осьминога не смогли задержать летящий в лицо кулак, и тот удачно врезался в нокаутирующую область скулы. Вероятно, для Сухарика это было простым везеньем, поскольку боксом он никогда не занимался, но удар оказался решающим. Запрокинув голову, бандит на время выпал из реальности и потерял ориентировку. Он начал заваливаться на спину и, не найдя опоры, рухнул на перила. Мощная шея угодила в узкий, сужающийся как рогатина проем между поручнями верхней площадки и лестницы. Две металлических полосы, как тупые ножи гильотины, врезались в шею Осьминога. Это был смертельный капкан.

Раздался утробный хрип. Нож стукнулся о пол. Тело выгнулось и расслабилось. Бандит затих. Из окрасившегося в красный цвет рта показалась вялая темная струйка.

Все произошло столь быстро и нелепо, что не сразу дошло до сознания. Сухарик растерянно посмотрел на мертвого Осьминога и испуганно попятился. Ноги его подогнулись.

Получалось, что он убил человека! Это наихудшее из всего, что с ним могло приключиться. Плевать, что он только защищался, при нашем справедливом правосудии и отсутствии денег в кармане – это верная тюрьма. А она, как говорил Зощенко, не место для интеллигентного человека.

«Только бы никто не вошел…» – с частотой сто двадцать ударов в минуту билось в висках. Осторожно переступив через перегородившие проход ноги в черных джинсах, Сухарик вырвался на улицу.

Тщательно огляделся. Нежелательных свидетелей не было. Повинуясь неведомому инстинкту, парень отправился в противоположную от дома сторону, удаляясь от места происшествия.

Аппарат из желтоватой пластмассы зазвенел стройным аккордом. Телефон оперативной связи остался почти единственной связующей нитью между многочисленными подразделениями бывшего КГБ, отправившимися «в автономное плаванье». Эта секретная телефонная сеть не имеет прямого выхода в город, но связана со всеми городами России. По этому телефону могут звонить только свои.

Каледин снял трубку и представился.

– Здравствуйте, Михаил Юрьевич, – громко и четко произнес официальный голос. – Это из СВР беспокоят, помощник директора полковник Колосов. Мне звонил Леонид и просил помочь коллегам.

– Здравствуйте, Виктор Николаевич! – искренне обрадовался Каледин. – Да, у нас проблема, и вся надежда на вашу службу.

– Вопрос серьезный. Директор в курсе. Он дал указание оказать помощь. Для оперативности, я думаю, вам стоит прислать сотрудника, – высказал пожелание Колосов. – Специалистов я предупрежу.

– Это было бы очень хорошо, – согласился Каледин. – Тогда, Виктор Николаевич, от нас приедет капитан Игнатов. Распорядитесь, чтобы его пропустили.

– Нет проблем…

Всего через два часа служебная «Волга» ФСБ остановилась перед воротами штаб-квартиры Службы внешней разведки. Дальше постороннюю машину не пропустили. Однако на проходной капитана Игнатова уже встречали, и никаких проблем с проходом на особо режимную территорию не случилось. Вежливый молодой человек с располагающей внешностью провел капитана по ухоженной «главной улице» объекта и повернул к главному зданию из стекла и бетона.

Стеклянные двери. Пост охраны. Разовый пропуск с полосой. Капитан еще раз предъявил свое служебное удостоверение и оказался в просторном вестибюле.

– Нам налево, – предупредительно произнес молодой человек и приветливо улыбнулся, обнажив ряд белых зубов. Игнатов подумал, что отбор здесь по-прежнему очень жесткий. Он слышал, что в Первый главк всегда отбирали самых-самых. Или блатных – детишек начальников. В таком случае одни не вылезали из Европы или Штатов, вкушая прелести жизни идеологического противника, а другие пахали за себя и за того парня где-нибудь в вечно воюющей, «больной» Африке с ее мухами цеце и повстанческими движениями. Хотя, конечно, служба всякая важна, служба всякая нужна.

Как реально дела обстоят, Игнатов не знал, потому что работал в другой конторе, с иными задачами. Капитан зашагал по длинному коридору с модными в семидесятых, но по-прежнему стильными светильниками и зыбкому, как болотная тропа, свежеположенному ламинату, замечая, что былая респектабельность от времени потускнела и пожухла.

Между тем навстречу ему шли люди. Обычные и разные. Мужчины и женщины. Молодые и не очень. Такие же усталые, как везде. С теми же проблемами, что у всей страны, и совсем не похожие на героев-разведчиков из голливудских боевиков. Реальная жизнь вообще мало похожа на кино. Она проще, сложнее и жестче.