Тигр на свалке

– А ты окошко-то открой – и туда. Нет лучше красоты, чем мочиться с высоты.

– Сади, говорю, всем надо выйти, уже больше часа летим с последней остановки. Жанна-то что, тоже задницу в окно высовывать будет? Да и выпить купить надо, а то притихли что-то. Никакого веселья.

– Ладно, не бесись, сажаю.

Федор посадил «Москвич» на обочину наземного тракта, над которым они летели. Парни выскочили наружу и удалились опорожняться в ближайшие кусты. Жанна не торопилась. Она посмотрела на Федора и спросила:

– Я видела, как ты выбросил дискету, что отдал тебе Колян. Они что, зря ее скачивали? За что ты тогда платил деньги?

– Дело в том, Жанна, только между нами, что мне и вправду не надо то, что скачал Длинный. Я и сам могу это скачать без проблем. Видела, у меня свободный выезд за границу.

– Тогда зачем?

– Мы оппозиция, Жанна. И это часть моей работы. Ребята видят, что власти ведут скрытую цензуру. Ребята видят, что власти врут о свободе слова. Ребята видят, что никакой демократии у нас нет. Они видят, они общаются с друзьями, те передают это дальше. Молодежь – лучшие избиратели, и даже, если хочешь, лучшие бойцы, конечно, если направить их энергию в нужную сторону. Но направлять надо грамотно, что мы и делаем. Я отвечаю перед партией за четыре высших учебных учреждения в Санкт-Петербурге. Мы делаем нужное дело, пусть скрытно, пусть исподтишка, но когда-нибудь мы будем творить историю открыто. Это лишь вопрос времени.

«Один обманывает другого, заявляя, что информация достается ему с большим трудом и дерет с него немалые деньги, – подумала Жанна. – Другой платит и делает вид, что эта информация его очень интересует, хотя сам тут же, не просмотрев ее, выбрасывает в мусорку. Неплохо устроились. И, главное, что оба довольны. Политика – хитрое дело».

Вскоре вернулись умиротворенные парни и Жанна, выйдя из автолета, удалилась в лесок.

Потом пару километров ехали по асфальтированному тракту, но, закупив в придорожном кафе несколько банок с пивом, взлетели и уже воздухом продолжили путь до Варшавы, огни которой виднелись на горизонте.

Далее случилось самое странное. Об этом уже все перестали помышлять, как только пересекли границу. Произошло то, что назревало, и Жанна это предчувствовала нутром. Федор Петрович, который перестал пить, через несколько часов полета постепенно пришел к мнению, что все, что он сейчас делает, а в прямом смысле летит в Париж – это полное безумие. Конечно, чем дальше он трезвел, тем больше начинал понимать абсурдность ситуации. А вскоре после небольшого инцидента он нашел чем оправдать свое решение повернуть назад.

Инцидент же этот произошел в автолете после того, как они приземлились в Варшаве на освещенной оранжевыми фонарями стоянке подле недорогой привокзальной гостиницы с «оригинальным» названием «Варшава». Федор сказал, что ужасно устал и если не поспит несколько часов, то уснет за штурвалом. Чего, конечно, допустить никак нельзя. Парни пошли в отель узнать, есть ли свободные номера. Девушка же осталась с помощником депутата в автолете. У Федора, видимо, проявился похмельный синдром – ужасная тяга к сексу. Он одним нажатием клавиши запер все дверцы и дал команду тонировать стекла. Жанна непонимающе посмотрела на него и спросила:

– Что это значит?

– А вот что, – Федор Петрович навалился на девушку, одной рукой сдвинув рычаг, таким образом опрокинув назад спинку пассажирского кресла.

– Эй, Федя, хорош, – вначале просто сказала Жанна, абсолютно не настроенная на то, чтобы заниматься любовью. Однако помощник депутата молчал, он был напорист и, похоже, отступать не собирался. Жанна, которой совсем не хотелось ссориться с Федором, попыталась сопротивляться, но не сильно, лишь как бы показывая, что именно сейчас она этого не расположена делать. Однако Федор Петрович не сдавался и с силой расстегнул ремень, а потом и молнию на брюках девушки. Перевернул ее на живот и принялся стаскивать штаны, при этом заставив Жанну приподняться на колени. Она слышала, как натужно дышит мужчина сзади, но нашлась сказать лишь одно:

– Я не хочу так. Я вообще не хочу.

– Только так, – пропыхтел Федор. – Иногда надо ставить девку перед собой на корячки, чтобы она почувствовала себя животным.

Эта фраза сразу выбила Жанну из равновесия. Девушка ужаснулась, у нее сразу все стало вызывать отвращение. Подогнув под себя правое колено, она с силой пнула назад, особо не заботясь о том, куда может попасть. Федор взвыл – девушка ударила его кубическим каблуком ботинка как раз в пах. Жанна отползла, перевернулась на спину и начала торопливо натягивать брюки и застегивать молнию, но тут же получила удар в голову. Однако Федор Петрович еще не знал, на что способна эта девушка. Она вновь согнула в коленях ноги и врезала обеими, стараясь попасть в лицо насильнику. Удалось. Помощник депутата опять взвыл, схватился за нос, закрывая его руками, и отшатнулся в сторону, повалившись на свое сиденье. Тут-то в окошко и забарабанила подошедшая команда Коляна Длинного.

– Эй! – крикнул Куба. – Что у вас там происходит?

Федор выжал тумблер, со щелчком открылись блокираторы дверей.

– Убирайся! – крикнул он. – Убирайся, чтобы я больше тебя никогда не видел!

– Очень-то хотелось. – Жанна открыла дверцу, вылезла наружу и под удивленные взгляды парней стала застегивать ремень. – Этот козел хотел меня изнасиловать, – сказала она ребятам. – Получил по роже. Ему урок.

Куба сунул голову в салон и произнес:

– Слушай, урод, хочешь, я угадаю, как тебя будут звать через минуту? Тебя будут звать – труп!

– Хватит, Олег, – уже спокойнее сказала Жанна. – Он свое получил.

– Вот так вот вы со мной? – послышался истеричный голос Федора из салона. – Я их через границу перевез. Хотел на концерт свозить. А вы, значит, простого уважения выказать не можете? Тогда сами и добирайтесь до Парижа! Я вам что, в извозчики нанялся?

– Лети, лети, извращенец. – Куба захлопнул дверцу.

Загудел двигатель автолета. Стекла окон просветлели, одно опустилось. Помощник депутата высунул свой разбитый нос на улицу и уже более спокойно произнес:

– Доберетесь до Парижа на трансконтинентальной электричке. Прямо с этого вокзала, – Федор указал рукой вперед. – Будете там через пять часов. Неплохо, а? Еще четыре часа назад вы прохлаждались в Санкт-Петербурге, а уже утром будете в Париже. При этом в Европе вы не найдете никакой таможни, которую бы не сумели пройти без моей помощи. Хоть бы выразили грамм благодарности.

– Давай вали! – Жанну он уже вновь начал раздражать, вернее, его поучительные наставления. – Как-нибудь без тебя разберемся!

– Ну, ваше дело, – Федор стал закрывать стекло, зачем-то подмигнул и тронул автолет.

– Наше дело, оно и есть наше, – Колян взял наушники, вставил в уши, протянув руку к поясу, включил музыку. Покачивая головой в такт, он произнес немного громко:

– Че встали-то? Двинули на электричку.

Ребята разом повернулись и направились к зданию вокзала. Никто не стал оборачиваться, чтобы посмотреть на «Москвич», который поднялся в воздух и начал удаляться на восток, обозначенный в небе лишь парой задних габаритных огней, которые через одну-две минуты пропали из виду.