История Одной Любви

Сергей.

Наташа, еще раз доброе утро!

Надеюсь, я тебе еще не надоел своими письмами. Только вот подумал, что чем больше писем я пишу, тем хуже себе делаю на самом деле – ты дольше по времени будешь их читать и ответишь мне совсем не скоро. А я люблю по утрам когда совсем еще рано получать от тебя письма – после этого и работается веселее и легче! Заодно надеюсь что мои письма всетаки тоже улучшают тебе настроение.

Расскажи, как тебе у меня, понравилось? Как впечатление от нашей встречи – я тебя не разочаровал своим поведением, или наоборот – подогрел твои страхи?

Я вспомнил, что ты толком ничего у меня и не видела – весь вечер просидели на кухне. Ничего, следующие вечера будем разнообразить – по вечеру в каждой комнате (исключая ванную и кладовку). Также я думаю, на каждый вечер брать какой-нибудь новый сорт вина… и какую-нибудь оригинальную закуску к нему. Согласись, так будет интереснее. Сочетание приятного с полезным. (Ты конечно тут же сразу и поняла – это новая моя хитрость. Тут уж либо тебе захочется встретиться со мной, либо попробовать нового вина, либо новую закуску… Что-то одно должно же сработать!..)

Придя домой в пятницу первым делом занялся шнурками… Так что как видишь, под твоим плодотворным влиянием начинаю работать над собой.

А персики, кстати, все-таки были немного неспелы…

А посуду я вымыл только в воскресенье. Причем блюдце, из которого ты ела, мыл с несколько иными ощущениями, чем всю остальную… Вот так вот. Ничто не проходит бесследно.

В субботу я загорал на городском пляже. Мне почему-то нравится наблюдать за людьми (ты, наверное, это заметила). И вот мои наблюдения – конечно, у нас в городе много красивых девушек, но такой как ты все-таки нет, а твоя походка и фигура – вообще самая лучшая… И совсем не обязательно видеть девушку обнаженной или в купальнике, чтобы знать ее фигуру. Накупался, немного обгорел, причем обгорела верхняя губа… совершенно непонятно, вроде я так далеко ее и не выпячивал… с чего бы это?

А в пятницу я шел за тобой от метро – увидел тебя, правда не сразу, т.к. ты шла возле автобусов, а я – вдоль магазина, но не стал окликать. Во-первых, у тебя очень красивая фигура и походка (как я уже не раз говорил, но может, ты уже забыла, так что воспринимай это как напоминание), и я не мог не воспользоваться, чтобы вдоволь полюбоваться – ты уж меня извини, а во-вторых, ты шла в верном направлении. А когда ты остановилась, я остановился тоже и все ждал, когда же ты обернешься, а тут – сюрприз, но ты упорно что-то высматривала вдалеке, и все никак не оборачивалась, и мне уже стало неловко – вот, мол, издеваюсь над хорошенькой девочкой, мучаю ее… и т.д. А в автобусе мне хотелось взять твою руку и держать ее всю дорогу, но руки у тебя были заняты держанием сумок.

Впрочем, что-то я совсем ударился в воспоминания.

На этом я заканчиваю это письмо. Целую. Пиши. Жду.

Сергей.

Воскресенье, 6 августа 2000 г.

Солнышко, с легким паром! (Как ты понимаешь, это намек на твое сообщение по телефону, что ты идешь в баню).

Только главное – не уедь в другой город! (это я про "Иронию Судьбы"). Ну и чтобы тебя все-таки не унесло ветром – а то современные ветры – они такие, сейчас дуют в одном направлении, а через пять минут – совершенно в другом.. Надеюсь, ты хорошо пропарилась, и сейчас чистенькая и в меру прозрачная (чтобы народ не привлекать), настроение у тебя после очищения великолепное, бодрое и жизнеутверждающее (последнее слово, честно говоря, я сам толком не знаю что из себя представляет, знаю, что это что-то хорошее – просто наш телефонист Владислав на каждой гулянке, стоит нам включить какую-либо песню, начинает тут же ворчать, – мол, поставьте лучше что-нибудь жизнеутверждающее. Никто так и не знает до сих пор, что же это такое, но все прониклись мыслью, что это что-то сверх хорошее. Поэтому я тебе этого и желаю).

Ну и, как я тебе уже говорил по телефону, получается, что почти половина всего, что я тебе написал до этого за выходные, потеряла свой смысл, что с одной стороны – жалко (это для меня, т.к. я писал, старался, а на самом деле оказалось, что напрасно), а с другой стороны – наоборот хорошо, т.к. так получилось, что исполнились почти все мои ожидания и даже сверх того (я про твой звонок). Опять же я очень рад что ты помнишь и думаешь обо мне, а это, согласись, для меня самое приятное, что только можно представить… И сейчас даже немного обидно, что я не могу вернуть своего первого письма и его подкорректировать. Ну ладно, что уж теперь… Я был не прав.. Полностью это признаю.

Любимая, как я тебя все-таки люблю (Я думал, что короткое третье письмо будет последним, так как оно наиболее полно выражало мое отношение к тебе, но после твоего звонка не удержался, чтобы не продолжить разговор с тобой). Я тебе уже писал, что твоя тарелка, из которой ты ела мидии… да и стул, на котором ты сидела.. все это приобрело для меня совсем иное значение, чем просто стул или тарелка. Теперь это предметы, которых ты касалась, которые помнят тепло твоих рук, твоего тела, помнят тебя… Мне достаточно взять блюдце в свои руки, чтобы каким-то внутренним чутьем onwsbqrbnb`r| прикосновение к тебе, почувствовать тепло и нежность твоих рук..

А ведь я тебе еще так много всего не рассказал про свою квартиру и про мебель, которая там сейчас находится!..

Целую в твои нежные пухленькие губы. Нетерпеливо жду твоего письма…

Твой (и только твой – честно-честно) Сергей.

Понедельник, 7 августа 2000 г.

Сережа, доброе утро!

Как ты понял, до твоего окна я не долетела… Не было попутного ветра… А если все же кто-то и был, то это точно была не я (если ты вдруг не понял).

Как и собиралась, пришла на работу пораньше и сразу же уселась читать твои письма. Все-таки это здорово – читать от тебя письма по утрам, тем более, когда их так много! И кстати, зря ты думаешь, что они уже не интересны – ты мне по телефону говорил все-таки далеко не все, что там написано. Единственное, чего я не совсем поняла – почему в последнем письме ты говорил о том, что хочешь подкорректировать первое… Ведь в принципе ты прав…

А в гостях мне у тебя понравилось, и ты мне понравился (я думаю, ты понимаешь, что я имею ввиду – хотя я в общем-то, так и предполагала, что ты будешь вести себя таким образом, но все равно приятно, что мои предположения подтвердились).

Должна тебе честно признаться – всю ночь с пятницы на субботу ты мне снился – и то, что было, и даже с продолжением, но его я тебе теперь тоже не расскажу! – мучайся в догадках!

Ну ладно, об остальном – потом, а то пока я напишу еще что-нибудь, будет уже почти обед, а ты же ждешь, наверное, письма от меня.

Так что желаю тебе хорошей работы, не замучиться от жары и духоты, да и себе я желаю того же, тем более, что работы у меня выше крыши.

Пиши.

Наташа.

Сережа, ну я же не Брежнев! (И ты, между прочим, тоже)

Я гораздо лучше – можешь мне поверить. (И ты, между прочим, тоже – это я точно знаю).