Страница 2 из 5
Как там у Блока… «Золотая, Таинственная Дева…», «Блекнут ланиты у дев златокудрых…», «Словно бледные в прошлом мечты, мне лица сохранили черты…».
Махровый символизм. «Напишите нам что-нибудь…» Дернул черт согласиться! Взглянуть бы хоть на одну Прекрасную Даму, и тогда, считай, статья в кармане. Блоку с его поэтическим воображением было просто. Нужно представить. Высока, стройна, воздушна, ножки, ручки. С этим ясно. «Златокудра» — рыжая, значит? Одета в белое. Понятно. Шейка — лебединая. Глаза — лазурные. Лицо… Нет лица.
Вот кого ясно представляешь — небритого грабителя с топором. Шея… Не шея, а бычий загривок. Лицо… Не лицо, а нечеловеческая морда. Топор… как у мясника для разделки туши. В общем, грабители сейчас не такие, но все равно ясно представляешь.
Дмитрий Николаевич с раздражением начинает понимать, что день пропал. Он до самого вечера будет выглядывать па лестничную площадку и сторожить пустую квартиру Вовки Спиридонова, пока тот не вернется с работы. Чухонцев, ругнувшись, выходит на площадку и опять начинает вертеть ключом в соседской двери. На втором обороте ключ не проворачивается.
Замок испорчен, разве не ясно?
Впрочем, размышляет Дмитрий Николаевич, возможен вариант, что злоумышленник притаился в коридоре за дверью и придерживает замок, пока он, Чухонцев, крутит ключом.
Ладно, предположим. Твои действия, если кто-то залез туда?
Вооружиться. Зачем?!
А затем, что у грабителя может оказаться топор.
Топор? Почему топор? Будут они с топором лазить!
Вот откуда топор: Родиона Раскольникова вспомнил, книжник! Раскольников с топором в квартире столяра мебельной фабрики Вовки Спиридонова? Вопли все это. Литературщина.
Внутренний монолог Дмитрия Николаевича вдруг обрывается. Он видит, как диск французского замка в соседней двери сам собой начинает медленно поворачиваться… Там, за дверью, в самом деле кто-то стоит и крутит замок!
Мысли Чухоицева начинают суетиться… Что делать? Сосед на работе. Анюта, его жена, еще не вернулась из отпуска.
Квартира пуста. В квартиру кто-то влез… Возможно, тот самый чаеразвесочный интеллигент, который бродит но этажам и для отвода глаз продает чай…
— Вот тебе и символизм! Колюнька удрал с уроков, спугнул грабителя, и тот сейчас прикручивает замок, чтобы никто не вошел. Есть ли у него способ удрать не через дверь? Спрыгнуть разве что с девятого этажа…
Твои действия?
Вызвать милицию.
Разумно. Пока пробежишь три квартала к телефону-автомату, Вовкину квартиру на грузовике вывезут.
Что же делать?
Беги к соседям!
Где соседи, какие соседи утром в понедельник? Выбрал время, подлец! Не под покровом ночной тьмы, а утречком, когда все на работах и службах…
Пока Дмитрий Николаевич так суетливо размышляет, замок в соседской двери совершает новые эволюции: тот, кто за дверью, крутит его в обратную сторону… Раздумывать некогда — тот, кто за дверью, успокоенный тишиной, решился открыть дверь и удрать. Нужно немедленно выдать себя, зашуметь и заставить грабителя затаиться.
Дмитрий Николаевич начинает шуметь — кашляет, топает ногами и долго звонит в собственную квартиру. Диск замка перестает вращаться… Значит, тот, кто за дверью, затаился.
Что же теперь? И уйти нельзя, и под дверью торчать тоже не дело… С пьяным интеллигентом Дмитрий Николаевич и сам, конечно, справится, но что если за дверью прячется мордоворот с топором?
Надо действовать так, чтобы тот не заподозрил, что его заподозрили и мешают ему уйти. Нужен отвлекающий маневр. Надо шуметь натурально — будто жильцы ходят туда-сюда, тогда грабитель будет ждать, пока все успокоится.
Дмитрий Николаевич открывает сам перед собой свою дверь и, чувствуя себя полнейшим дураком, здоровается:
— Здоров, Дима!
— Сколько лет, сколько зим! — отвечает басом самому себе.
Теперь завести длинный разговор… Артист!
— Заходи!
— Не могу, спешу. У тебя как дела?
— Ничего, потихоньку. А у тебя?
— У меня? Нормально. Я вот по какому делу… одолжи червонец.
— Постой, сейчас принесу.
Вдруг кто-то сзади хватает Дмитрия Николаевича за плечо. Чухонцев обмирает от страха, но тут же выясняется, что схватил его не инфаркт и не грабитель с топором, а всего лишь глуховатый пенсионер с верхнего этажа. Его, наверно, сюда сам бог послал!
— Ты чего тут делаешь? — удивляется пенсионер и стучит пальцем по лбу.
— Семен Данилыч! Постойте тут… — Чухонцев убегает на кухню, приносит карандаш с бумагой и начинает писать объяснение.
— Ты, Димка, чокнутый, — говорит в это время Семен Данилович. — Я за тобой давно наблюдаю, с детства. Все хлопцы как хлопцы, а ты кто? Что ты здесь под дверью стихи читаешь? Вот Вовка — он столяр. Понятно. Вот Семка — он в магазине. Понятно. А ты кто? Пушкинист? Нет, ты мне объясни: чем ты в жизни занимаешься?
Чухонцев сует ему под нос записку. Семен Данилыч ищет очки и говорит, что забыл их дома.
— Что здесь? Стихи?
— Стихи, стихи, — подтверждает Дмитрий Николаевич. — Очки у вас на лбу.
«Семен Данилыч! — читает Семен Данилыч. — В квартире Вовки Спиридонова сидит грабитель и все слышит. Я его отвлекаю и не могу отойти. Немедленно позвоните в милицию».
— Вот так стихи! — изумляется Семен Данилыч и отправляется вниз.
Дмитрий Николаевич глядит ему вслед. Старик, конечно, бойкий, но к телефону доберется минут через пятнадцать. Чем бы этого грабителя занять?
За дверью шорох…
Думай скорее, пушкинист!
Стихи!
И Дмитрий Николаевич прямо на лестничной площадке под дверью начинает читать стихи о Прекрасной Даме:
За дверью тишина.
Пусть, пусть послушает Блока.
Дрожу от скрипа дверей. Это по теме.
Слушай, пушкинист, а если твой друг детства Вовка Спиридонов в отсутствие Анюты привел в квартиру Прекрасную Даму и ждет-не дождется конца работы, чтобы домой поскорей?
Ты помнишь чудное мгновенье, пушкинист?
Мысль о Прекрасной Даме в Вовкиной квартире представляется Дмитрию Николаевичу настолько изящной, что он сразу начинает в нее верить. Может, кто и не знает Вовку Спиридонова, а он знает. Это очень возможно. Это возможно скорее, чем Раскольников с топором. Прекрасная Дама за дверью чувствует себя на крючке, потому что сейчас приедет милиция.
Пожалуйста, пусть уходит, кто ей не дает?
Ты ей не даешь.
Такие мысли посещают Дмитрия Николаевича в последние минуты до приезда опергруппы. Тот, кто за дверью, наверно, тоже чувствует приближение милиции. Кем бы он ни был — Прекрасной Дамой или Квартирным Грабителем, — ему пора удирать.
Замок поворачивается до отказа, и дверь осторожно начинает приоткрываться. Дмитрий Николаевич замирает, готовый на любое откровение. Вот уже в щели за дверью в Вовкином коридоре что-то мелькает, но внизу раздается топот многочисленных ног, дверь испуганно захлопывается, и перед Дмитрием Николаевичем на лестничной площадке вырастают трое озабоченных широкоплечих ребят в штатском.
— В чем дело? Почему лифт не работает? — запыхавшись, спрашивает один из них.
— А он у нас только вечером, — объясняет Чухонцев.
— Хорошо, с лифтом выяснили, — нетерпеливо вмешивается второй. — А кто милицию вызывал?
— Там кто-то есть, — Чухонцев указывает на дверь.
— Мало ли кто там может быть? Вы кто такой?
— Сосед…
Внешний вид Дмитрия Николаевича производит впечатление на сотрудников. Усы и бородка вызывают у них положительные ассоциации. Такой сосед врать не будет. За дверью в самом деле что-то не так.