Страница 45 из 57
— А что если бы села, — спросил Крис. — заплатил бы?
— Нет, я бы не посадил.
— И не жалко…
— Ну, я бы компенсацию заплатил. Двадцатник за базар тоже неплохо.
Крис снова спустился в зал. Подошел к своему месту, налил водки, выпил.
«За мной никто не следит. Или кажется, что никто не следит. Или они слишком уверены в моей безмазовости и считают неспособным убежать. А мы пойдем вперед».
«Быки» на входе, а их было двое, действительно, были похожи на «мальчиков» Блюзмена. Но никто его не остановил. Сказав вежливое «до свиданья» и получив такой же вежливый ответ, Крис покинул заведение. Он прошел метров двадцать, а затем, так ни разу и не обернувшись, побежал.
Бежал он долго, мимо пяти– и двухэтажек, по ночному спящему городу — ни людей, ни машин, ни автобусов. И во время этого одиночного кросса под холодным трезвящим душем, внутри Криса не прекращался диалог. Он происходил сам собой, независимо от воли самого Кристофера, один внутренний собеседник тревожился и наезжал, другой, ответы которого становились все более очевидными, успокаивал:
«Если у бандитов мои документы, то они всегда вычислят меня по паспорту, — рассуждал первый, — там же и прописка, и все. Меня легко найдут в Питере».
«Но ты прописан в коммуналке, где почти не живешь».
«Они найдут родителей».
«Да будут ли они тратить время. Ты не знаешь их, они тебя. Ищи ветра в поле. Убежал и убежал, как колобок. Я от дедушки ушел, я от бабушки ушел, а от тебя серый волк…»
«Но я свидетель…»
«Кому? Ты, что ли, пойдешь в менты? А если вдруг тебя возьмут менты, ты будешь им рассказывать? А если расскажешь, думаешь, тебе поверят? А кто докажет, что менты не куплены, а?»
«А как же паспорт?»
«Скажешь, потерял. Ты лучше благодари Бога, что живой, и не заморачивайся по пустякам. Тоже мне, суфий…» — Крис вдруг подумал, что в карманах пиджака может быть что-нибудь полезное, и в нагрудном обнаружил бумаги. Он вытащил их на ходу. Успевшие подмокнуть квитанции об автомобильных штрафах. И — все.
Постепенно Крис сменил бег на шаг. И окружающее пространство тоже переменилось. Теперь Крис не сомневался — он выходил из города: вместо пятиэтажек — деревянные дома с палисадниками. «А может, и хорошо, что никто меня не видит. Знать бы еще, в ту ли сторону иду». Наконец вдоль дороги потянулись то ли пустыри, то ли поля, перемежающиеся какими-то непонятными хозяйственными постройками. Здесь уже можно заночевать. Жаль, не спичек, ничего… Крис выбрал одно из зданий, длинное, похожее на ангар или цех. Оно было заброшено — стекла выбиты, вместо дверей и ворот темные проемы. Зато есть крыша. И можно пересидеть до рассвета. Он прошел вдоль стены, подобрал какую-то фанеринку в рост человека, и подстелив ее под себя свернулся калачиком.
Стараясь не впускать в себя холод, Крис принялся складывать мысленный узор, где образы наслаивались друг на друга, это была Москва, садик вокруг Патриарших, они сидели с Иркой на скамейке и пили красное вино, мимо проходили какие-то люди, он вдруг вспомнил человека с двумя собаками, рыжими, кажется, сеттерами, они крутились возле хозяина, затем одна, Крис заметил, что это была сука, подбежала к скамейке, где они сидели, и обежала вокруг. В этот момент словно резко повернули ручку громкости — нахлынули звуки. Прошел мужик с тележкой, колеса которой, перескакивая по бетонным шашечкам, отстукивали довольно четкий ритм, ток ток ток, дачник, но откуда дачник посреди города, а собака дышала Крису в лицо, у нее было жаркое дыхание, а Крису вдруг стало холодно, он повернулся к Ирке.
Та сидела так же как и он, сжавшись то ли от холода, то ли от звуков, идущих отовсюду. «Я взял ее руку как надкушенное яблоко», — произнес про себя Крис. И провалился в сон.
Он просыпался ночью, но снова засыпал, наступил рассвет, но Крис по прежнему не мог выйти из этого дремотного, тяжелого состояния. Он был один, в пустом, давно заброшенном цехе, часть крыши которого была разобрана, и под прямоугольниками неба росли деревья, Крис же лежал в защищенном от дождя и света месте, на фанерном стенде, выкрашенном зеленой масляной краской, странный большой гриб среди редкой белесой травы, тянущейся под углом по направлению к свету. Мы все тянемся к свету. Банальная истина. Его знобило.
«Мурашки на теле — галактики. Они бегут от боли, холода и неприятных звуков. Кто сказал?»
Крис чувствовал себя разлетающейся вселенной и долго не мог встать. Наконец, он выбрался на дорогу. Явно — не трасса. Темное бетонное тело мертвого завода, поля.
«Эй!» — окликнул он какого-то утреннего мужика в черном шелестящем плаще, проехавшего мимо на велосипеде. Тот лишь сильнее зашелестел, заскрипел педалями и скрылся в пелене дождя.
Наконец, Крису удалось застопить москвич. Невыспавшийся, хмурый водитель в кепке.
«Какой-нибудь агроном», — подумал Кристофер.
— На московскую трасу.
— Я на асфальтовый еду.
— А трасса там? — Крис указал в сторону движения драйвера.
Водитель кивнул и добавил.
— Километра два пешком придется идти.
— Конечно, — обрадовался Крис, — только я не заплачу.
— Ладно.
Они проехали километров пятнадцать, и на очередном перекрестке остановились.
— Тебе вперед, — объяснил драйвер, — за ГАИ — московская трасса.
Крис вышел на дорогу. И в пелене дождя, далеко-далеко, увидел гаишную будку.
Кристофер решил обойти пост ГАИ полями, и сосновым лесом-болотом, поросшим черничником и местами — брусникой. При виде ягод и грибов, а их здесь было много, в основном — желтоголовые, словно наполненные теплым солнечным светом моховики, Крис почувствовал голод. Однако, останавливаться себе не позволял, и за весь «переход» съел всего две горсти ягод. Чтобы хоть как-то согреться, он почти бежал по этому сырому лесу, ботинки быстро превратились в два ковшика, в которых при каждом шаге булькало и хлюпало, а одежда, и без того влажная, промокла насквозь.
Миновав полосу кустарника и канаву, по колено заполненную водой, Крис выбрался на трассу. Все получилось как он и рассчитывал — будка и перекресток теперь были позади, за поворотом.
Он не успел очистить ноги от налипшей в канаве черной грязи, как на дороге появилась машина. Большая БМВха, типа семисотой, Крис определил марку еще издали, по характерному хищному носу.
И она остановилась. Сама. Крис даже не поднимал руки. И как ему показалось, в ней было много людей. Он метнулся было в сторону от дороги, но поняв, что уйти уже не успеет, развернулся и подошел к машине.
«Почему они остановились? БМВха полна людей». Сидящий рядом с водителем здоровый бритоголовый мужик распахнул дверцу.
«Снова бандюги. Я от дедушки ушел, я от бабушки ушел…» Страх исчез, появилось безразличие, но это не было радостным и легким состоянием просветления, это была усталость, настолько глубокая, что если бы мужик вытащил пушку, Крис ни попросил бы о пощаде, ни побежал. Ему вдруг стало все равно. Как под наркозом.
Бритоголовый улыбнулся. Улыбка могла означать разное. Бандиты улыбались, убивая. Крис подошел к машине.
Сосед водителя был в ярком спортивном костюме и белой футболке.
— Есть проблемы, брат? — Улыбка не покидала его лица.
Крис кивнул и попытался улыбнуться в ответ. «Странные бандюги». Теперь он видел пассажиров на заднем сиденье — двух таких же здоровых парней и девушку.
— Есть, — ответил Крис. — Мне надо в Рязань.
— Мы можем тебя немного подвезти.
— Но… У вас нет места.
— Сейчас подойдет автобус.
— У меня нет денег.
— Это наш автобус.
«Наш автобус» оказался красным туристским «Икарусом». Пассажиров было немного — человек двадцать.
— Посади, Леш, — сказал бритоголовый водителю, — он в Рязань едет.
И тут наконец Крис понял, что это за автобус и что за «бандиты». На шторке, отгораживающей кабину водителя красовалась надпись: «Бог любит тебя».
«Бог любит меня, — мысленно проговорил Крис. — Баптисты. Какая-нибудь из сект».