Страница 7 из 9
Хотя к третьей четверти ХХ века методология австрийской школы стала господствующей в области микроэкономической теории, затем этот подход был в существенной степени вытеснен из центра профессионального внимания кейнсианской макроэкономикой. Но усилия, порожденные успехом кейнсианского учения, были, с точки зрения австрийского методологического индивидуализма, результатом ошибочного представления о том, чем должно быть научное объяснение очень сложных явлений. Таким образом, австрийская школа вторично оказалась вовлеченной в своего рода Methodenstreit, в котором их противники претендовали на большую свою научность просто в силу более эмпирического характера полученных ими результатов; иными словами, -- просто потому, что они больше зависели от наблюдений и измерений (хотя на этот раз скорее статистических, а не исторических). Ситуация, по крайней мере в Соединенных Штатах, делалась весьма непростой, потому что Мизес, представлявший здесь австрийскую теорию, занял крайнюю позицию в отношении к господствовавшему в то время научному позитивизму. Одновременно, правда, он делал большие уступки англо-американской традиции рационалистического утилитаризма, который вполне встраивался в австрийскую методологическую традицию. В результате теория у него приобрела характер априорно выводимого построения.
Против такого результата данный автор, который в то время в целом не сознавал, что он просто развивает забытую часть традиции Менгера, возражал [в "Economics and Knowledge", Economica, N.S., vol. 4, 1937, pp. 33--54 (reprinted in Individualism and Economic Order (London: Routledge & Sons, 1948), а также в нескольких поздних работах; "The Use of Knowledge in Society", American Economic Review, vol. 35, September 1945, pp. 519--530 (также в Individualism and Economic Order, op.cit.); "The Theory of Complex Phenomena", в Mario A. Bunge, ed., The Critical Approach in Science and Philosophy: Essays in Honor of Karl R. Popper (New York: The Free Press, 1964), перепечатано в Studiesin Philosophy, Politics and Economics (Chicago: University of Chicago Press; London: Routledge & Kegan Paul, 1967); и "Competition as a Discovery Procedure", в New Studies in Philosophy, Politics, Economics and the History of Ideas (Chicago: University of Chicago Press; London: Rouledge & Kegan Paul, 1978)], что хотя и в самом деле чистая логика выбора, с помощью которой австрийская традиция интерпретирует индивидуальные действия, является чисто дедуктивной, но как только объяснению подпадает межличностная активность рынка, решающими процессами оказываются процессы перемещения информации между людьми, то есть чисто эмпирические явления (Мизес никогда так и не ответил на эту критику, но точно также он не изменил свою вполне полную и развитую систему).
Главным достижением австрийской теоретической школы оказалось то, что она определенно помогла прояснить неизбежные различия между науками, изучающими сравнительно простые явления, вроде механики, которые по необходимости первыми достигли больших успехов, а потому и предстали как парадигма, обязательная для копирования другими науками, и науками о чрезвычайно сложных явлениях, или о структурах, испытывающих влияние большего количества фактов, чем сможет когда-либо охватить научный наблюдатель, и состоящих из объектов не физически наблюдаемых, но теоретически мыслимых -- то есть мыслимых другими людьми. То, что имплицитно присутствовало уже в концепции "невидимой руки" Адама Смита, которая порождала порядок, не доступный пониманию человека [ср. размышления Хайека в "Adam Smith: His Message in Today's Language", chapter 8 of The Trend of Economic Thinking, op. cit. -- амер. изд.], благодаря этому становится прототипом модели, на которой основывается все растущее количество попыток разрешить проблемы устроения /систем/ чрезвычайно сложных порядков.
------------------------------------------------------------------------------
Библиография [Это слегка измененная версия списка, подготовленного Хайеком для "Weiner Schule", для немецкой версии статьи, легшей в основу этой главы. Все тексты Части 1 были снабжены дополнительными библиографическими указателями. Свой набросок для New Palgrave Хайек снабдил следующим дополнением: ?Может быть это подходящее место, чтобы объяснить частое, но бессистемное употребление титула "фон" в именах австрийских ученых. В австрийской империи право на это получали правительственные чиновники, а иногда, за особые заслуги, люди свободных профессий или предприниматели, похоже на то, как присваивается титул "сэр" в Великобритании. Но в Австрии этот титул наследовался всеми отпрысками мужского пола и незамужними -- женского. После отмены титулов в 1918 году большинство носителей перестали ими пользоваться, но другие, как правило, продолжали титуловать их. В отличие от датских имен, начинающихся с "Van", имена австрийцев следует располагать в алфавитном порядке, в соответствии с первой буквой фамилии.? -- амер. изд.]
Работы членов австрийской школы:
1. Alfred Amo