После матча

Прежде всего, что доступно и безнаказанно, увеличивалось или уменьшалось число команд в чемпионате, причем руководствовались доморощенными, бездоказательными соображениями вприглядку о том, что мастерам полагается либо играть больше, либо меньше. Это поразительно, 50-й чемпионат не за горами, а никто не знает точно, какова должна быть его формула. Шли вслепую, методом проб, что получится. И по сей день неясно: 16, 18 или 20? А ведь в этом простеньком числе ключ к работе и к прогрессу наших ведущих клубов, определяющих лицо футбола, к их участию в европейских турнирах, к игре и распорядку жизни сборной страны. Казалось бы, все силы методистов должны быть привлечены к обоснованию этого числа.

Это число должно быть малярной кистью выведено на стене в Управлении футбола. Все чаще слышишь: «Пора переходить на календарь «осень – весна», как в большинстве стран Европы». Толкуют об этом с видом знатоков, но нет ни обоснований, ни пробной схемы. Чрезвычайно характерное суесловие, толчение воды в ступе!

Не раз я бывал свидетелем, как один из знатоков учебно-методической работы кандидат педагогических наук Сергей Александрович Савин, человек серьезный и наделенный чувством юмора, свои соображения о предстоящем сезоне на заседании президиума Федерации футбола начинал словами: «Я доложу, как надо построить чемпионат и учебные занятия, хотя знаю, что сделано это не будет. Каждый выполняет свои обязанности, я выполняю свои…»

И количество часов, отводимых для занятий, определялось на глазок, по слухам. Сначала требовали 1500, потом 1300. Тренеры занялись приписками, за занятия стали выдавать баню, чтение газет, кино, телевидение, собрания, лишь бы набрать, сколько требуют инспектирующие лица. Когда абсурдность требований приобрела анекдотический характер, скостили половину – до 700. Не имею права комментировать эти указания по существу, но любому понятно, что такие перепады – чистейшая профанация.

Требование, во все века верное, что любой успех должен быть подготовлен, дискредитируется подобного рода инструкциями. А опытных тренеров, знающих свое дело, эти взятые с потолка числа обязательных уроков обижают, вынуждают терять веру в компетентность инстанций, от которых они хотели бы получать советы и поддержку.

До сих пор помнится и отрыгивается сумятица и ералаш, внесенные в жизнь футбола, когда вдруг неизвестно почему решили изжить ничьи, как таковые, и ввели послематчевые серии пенальти, определявшие победителей. А выдавалась эта мера за нечто способное поднять футбол до невероятных высот, ее, эту меру, оберегали от малейшей критики. Когда я в «Футболе – Хоккее» предоставил слово двум тренерам, скромно выразившим свое сомнение, мне, редактору, вкатили выговор. Я не был особенно огорчен. А когда вскоре затея эта приказала долго жить, выговор стал мне даже нравиться. Человек, занимавший высокий пост в спортивных организациях, придумавший злополучные пенальти (он же исхлопотал и выговор для меня)., шефствовал над футболом недолго, его след потерян. Но след в футболе он оставил, до сих пор смеются: «Помните, пенальти били после ничьих, вот было времечко…» Фамилию его я не называю только потому, что читателю она ничего ровным счетом не скажет, да и не хочется создавать славу маленького Герострата, печально знаменитую славу, человеку, взявшемуся вершить делами, о которых не имел понятия.

В 1978 году ввели лимит ничьих, каждая команда получила право на восемь. Это решение тоже было искусственным, но по крайней мере его придумали с математическим обоснованием, да и была горькая необходимость. Свои расчеты представил тогда Константин Сергеевич Есенин, с детских лет преданный футболу. Он подсчитал количество ничьих в наших и зарубежных чемпионатах, вывел средний процент, который, ограничивая, не искажал бы хода турнирной борьбы. Цифру вывели знающие и бережные руки. А необходимость надвинулась в облике страшного вируса – ничьих по договоренности обеих сторон, грозившего параличом игре и потерей к ней доверия и интереса у публики. Прививка, предложенная Есениным, может быть, и не была радикальной, но по крайней мере предала гласности наметившуюся беду. Я, правда, убежден, что за такого рода преступления перед футболом должно следовать наказание вплоть до пожизненного отлучения виновных от футбольной профессии. На это духу не хватает. Но лимит существовал не без пользы, как дорожный знак, предупреждающий об опасном повороте.

С 1952 года существует сборная страны. Она сыграла более трехсот матчей, игроки, начинавшие в ней, приходятся дедами тем, кто играет в ней сегодня. Она объездила весь мир, участвовала в крупнейших турнирах, встречалась на поле со всеми признанными величинами. Как на нее не посмотри – бывалая, опытная, с недурным послужным списком. И в то же время невозможно избавиться от ощущения, что она только-только начинает и не ведает, как ей жить. За долгие годы не выработан распорядок ее существования, продолжает оставаться спорным все тот же вопрос: «Нужны ли долгие сборы или можно ограничиться краткими, недельными перед матчами?» Вопрос не безразличный, от него зависит календарь сезона. В мире западного профессионального футбола проблемы такой нет. Там в контрактах точно оговорено, на сколько дней из клуба отпускают игрока в сборную. Там сборные выступают в перерывах между матчами национальных чемпионатов, и этого времени им хватает. И играют, надо признать, совсем недурно. Многие у нас тоже пришли к выводу, что долгие сроки для «сыгрывания и взаимопонимания» излишни, что они нарушают, а порой и дезорганизуют внутреннюю жизнь футбола. Но едва сборную подстережет поражение в ответственном матче, сразу же выныривает мнение, что ей необходимо сыгрываться, тренироваться отдельно.

Больше того, предлагают и начальственно настаивают, что годовой календарь футбола должен целиком и полностью подчиняться интересам сборной. Словно не было печальной памяти сезона 1976 года. «Интересы сборной» – это фактически не что иное, как диктат ее тренера, который либо от чрезмерного усердия, либо от врожденной опасливости, как на аукционе, выдвигает все новые и новые требования. С ним страшно связываться, глядишь, в случае неудачи припомнит, как ему перечили.

Клубы высшей лиги – не игрушка. У них десять месяцев выступлений, строгие обязательства перед зрителями. Они определяют уровень футбола в стране. Они же выдвигают мастеров в сборную. Если эти мастера, какими бы они ни были одаренными, не пройдут полностью клубный репертуар, их оранжерейность рано или поздно скажется. Когда же в угоду сборной в расписание вносят длительные стоянки, клубы маются, не зная, чем себя занять, выбиваются из жизненно необходимого ритма и по нескольку раз в году все начинают сызнова.

Едва ли не каждый год под предлогом, что он «не вписывается», по-разному проводят розыгрыш Кубка СССР, и реорганизации мало-помалу низвели некогда всех волновавший турнир до малозаметного, проходного, лениво посещаемого зрителями.

Наши клубы имеют немалый стаж выступлений в розыгрышах европейских кубков. Перед ними регулярно встают объективные трудности – им приходится играть ранней зимой, когда сезон закончен, и ранней весной, когда он не начинался. Однако не было сделано попытки разобраться, как же полагается подводить команды к матчам в межсезонье. Тренеры импровизируют на свой страх и риск, большей частью безуспешно. И это при том условии, что нам настойчиво твердят о полезности и необходимости участия представителей науки и в разработке методик для футбола. Нельзя представить более насущного вопроса, чем этот. Но вокруг него пустынно. А ведь мы убеждаемся, как из года в год растет у нашей аудитории интерес к этим турнирам, по ним, больше чем по каким-либо другим, люди составляют представление о соотношении сил. И не обманываются, результаты их выразительны и точны.

До сих пор в кулуарах обсуждается: нужна ли вторая лига? не прикрыть ли дублирующие составы? должны ли вообще переходить игроки из одной команды в другую? Было время, когда футболистов за десять, двадцать и более тридцати матчей, проведенных в составе сборной страны, награждали памятными значками. Неизвестно, почему это перестали делать. Недавно вспомнили, удивились, почему перестали, и стали думать, не возобновить ли процедуру.