Дело оперское. Рокировка

Суконкин Алексей

Дело оперское. Рокировка

В Харьковский Авиационный Институт школьник-отличник Ваня Шилов поступил с первого раза. Он даже сам не понял, как это произошло. Особенно-то и не готовился ведь. Сдавал экзамены вместе со всеми, вместе со всеми переживал, нервничал, потел и трясся. Но пронесло, и ему, приехавшему в такую даль, аж с Дальнего Востока, по всей видимости, просто чудовищно повезло…

В комнате общежития Иван застал шестерых парней, усиленно готовившихся к экзаменам — они читали исписанные мелким почерком тетради и листали учебники.

— Поступил! — с порога, радостно сказал Иван.

— Вот повезло! — с чувством зависти сказал кто-то из парней.

— Проставляйся… — посоветовал кто-то более практичный.

— Базара нет! — отозвался Иван, собирая по карманам мятые трешки и пятерки. — Сейчас принесу…

Он прожил с этими парнями в этой общаге больше двух недель, сдружился и даже не допускал иной мысли, кроме как напиться по поводу успешной сдачи всех вступительных экзаменов. Да и вообще, советский студент разве мог думать о чем-то другом в такой знаменательный момент?

Ликероводочный магазин находился в двух кварталах от общежития — можно было и на автобусе, но откуда у бедного студента деньги на такую роскошь — поездку на городском транспорте? Тогда прытью, на своих двоих.

Шилов прошел мимо вахтерши, которая, посмотрев на его довольную рожу, крикнула, пророчески, вслед:

— С водкой в зад не пущу…

— Да иди ты сама в зад… — отозвался Иван, выскакивая из общежития.

В ликероводочном магазине стояла очередь человек в двадцать — мужики стояли плотной стеной, скрупулезно следя, чтобы никто не проник к прилавку без выдерживания обязательного ритуала стояния в очереди.

— Куда, сопляк, прешь? — вскинулся на Ивана один из очередников, лицо которого выдавало чрезмерную привязанность к горячительным напиткам.

Надо было дать ему за такой базар прямо в рыло, и дело с концом. Но Иван проглотил обиду.

— В очередь становись!!! — взревели еще двое, с лицами сантехников-алкоголиков, озирающихся по сторонам, чтобы никто из знакомых не застукал их в рабочее время в магазине, прямо пособствующему увольнению по «тридцать три пункт три»….

Иван окинул взглядом торговый зал и, увидев предмет вожделения, стоящий на товарной полке, спросил:

— Кто последний?

— Не последний, а крайний! — наставительно произнес чрезмерный приверженец алкоголя. — Держись за мной, сопляк…

Иван снова проглотил обиду. Можно было конечно провести этому алкашу короткий хук в челюсть, и тот бы упал, как миленький — ведь Иван был чемпионом дальневосточного региона по боксу в своем весе, но Шилов сдержался. Ему всего-то было восемнадцать, а здесь мужики в возрасте, и они из возрастной солидарности быстро бы намяли за подбитого алкаша вновь испеченному студенту бока, так что не стоило…

Иван пересчитал деньги — как раз хватало на три бутылки портвейна и главное блюдо — бутылку водки, и совсем мало оставалось на закуску. Но, закуска, как говорят щепетильные студенты, «градус крадет», так что закуска может быть ограничена булкой хлеба и банкой сайры просроченной. И то, для молодежи счастье! А для студента вдвойне!

Дома-то Иван и думать боялся вот так собраться с пацанами, и напиться до потери сознания. Дома он рос в условиях полного родительского контроля и был примерным мальчиком — за примерное поведение он в восьмом классе даже получил грамоту. И в девятом. Школа видела в нем потенциального кандидата в золотые медалисты, но Иван под самый венец учебы вдруг ударился в бокс, которым занимался до этого не ахти. Бокс пошел хорошо — одно соревнование сменялось другим, и во дворе пацаны вдруг зауважали его, когда он, сам того не ожидая, нарезал в глаз дворовому заводиле Андрюхе по кличке «Макар» происходящей от фамилии Макаров. Макар был парнем смышленым и сразу сообразил, что с этого дня он будет вынужден бояться Ваньку, ибо в противном случае безобидный до этого школьник-отличник Шилов при случае и челюсть сможет свернуть, а вместе с челюстью и весь дворовой авторитет…

К окончанию Иваном школы его родители, работающие на оборонном авиастроительном заводе с передовым многообещающим названием «Прогресс», наконец-то определились, что младший Шилов обязательно должен стать инженером-авиастроителем и работать на «Прогрессе» до конца своих дней, приумножая трудовую славу авиационной промышленности великого и могучего первого в мире социалистического государства. Выучиться на инженера-авиастроителя соответствующего профиля Иван мог только в Харькове. Заручившись поддержкой руководства завода, зашив двести рублей в подклад куртки, и слезно попрощавшись с родными, Ваня Шилов через все необъятные просторы поехал в далекий Харьков…

Очередь в ликероводочном продвигалась медленно: в начале очередник подходил к прилавку, где «откладывал товар», потом прорывался к очереди в кассу, отстаивал её, выбивал чек, потом снова прорывался к прилавку, по пути уверяя присутствующих, что он «уже давно стоял», отдавал продавщице чек и, наконец, счастливый, забирал товар. После этого прорыв к выходу из магазина уже не считался особо сложной задачей…

— Не, мужики, — говорил кто-то в очереди. — Пиво после водки полезно!

— Ты что? Пиво и так полезно! И до водки, и после…

— А после оно еще полезней. В газете было написано…

— Что, в натуре?

— В натуре.

— Пиво, говорят, без водки вообще пить нельзя…

— И водку без пива…

— А утром пиво еще лучше…

— Да и водка не плохо…

— Но с пивом лучше…

Через полчаса Иван достоял до прилавка:

— Ну, чего тебе, студент? — спросила продавщица.

— Откуда вы узнали? — испугался Иван.

— Да все вы тут… если не студенты, так профессора… — усмехнулась здоровая тетка. По глазам было видно, что наклеенный на стене плакат «Остановив несуна-вредителя — защитишь Родину!», на нее никак не распространялся.

— Мне портвейна, водки, хлеба и консерву…

— Одну?

— Чего?

— Как чего? Конечно же, консерву!

— Да, одну…

Пройдя весь ритуальный круг оборота покупателя в магазине, и, вырвавшись, наконец, из магазинной толпы, Иван, гордый своей ношей, которая лежала в сетке-авоське, двинулся в обратный путь к студенческому общежитию. Настроение было прекрасным — поступил! Водки купил!

С обратной стороны общежития, с целью сокрытия от вахтерши и коменданта факта проноса в сие заведение запрещенного продукта, пацаны спустили веревку, к которой Иван привязал авоську.

— Поднимай!

Жаль, что веревка была рассчитана только на груз авоськи. Так бы можно было подняться вместе с грузом. Сетку втянули, и Иван несмело вошел в общежитие.

— Куда ты мне сказал идтить? — из своей конуры на него выскочила вечно противная, вечно злопамятная, и вечно бдительная вахтерша.

Иван решил не испытывать судьбу и разогнавшись, быстро проскочил опасный участок, оставив представителя местечковой власти далеко позади… все равно выше третьего этажа ей подниматься одышка не давала, а пока настучит коменданту, пока тот соизволит принять меры, все уже будет выпито и следы будут выброшены в окно…

— Ты мне еще попадешься! — орала она вслед, что, впрочем, никак не меняло расклад вещей. Кричи, сколько влезет…

Иван знал, что всегда найдет способ выкрутиться, а она знала, что никогда ей его не поймать…

Когда Шилов заскочил в свою комнату на пятом этаже, там уже все стояло налито портвейном.

— Ну, за поступление! — парни быстро схватили налитые кружки и граненые стаканы.

Иван взял свой стакан:

— Ну, выпьем!

Чокнулись и выпили. Рыжий полез в банку сайры, закусывать, но его остановил Жорик, который поступил вчера, наученный уже:

— Куда полез? Что, кино не смотрел? Русские после первой не закусывают…

Рассмеялись.

— Видали, кто тут учится? — спросил рыжий, имя которого Иван все не мог запомнить. — Всяких не русских тоже полно…