Время зимы

— Бабье царство, — бросил Раш, и, поняв, что сболтнул лишнего, с опаской покосился на северянина. Тот хмурился, теребил бороду, но, кажется, не понял ни слова. — И что теперь?

— Ждать, — отрезал Арэн.

Как успел заметить карманник, уголки губ воина на короткое время приподнялись вверх, видимо в унисон внутренней улыбке.

— Пусть нарисуют нам карту и обойдемся без проводника, — предложил Раш, которого каждая минута, проведенная в Яркии, злила почище хитрых и жадных таремских купцов.

— Нет уж, — взбунтовалась Миэ, — если они так же рисуют карты, как показывают дорогу, тогда я лучше потерплю еще немного, но поеду с проводником. И вообще. — Она вдруг вспомнила про компресс, обмакнула тряпку в воду и с несчастным видом встала из-за стола. — Я собираюсь воспользоваться случаем и вздремнуть еще пару часов, лежа в нормальной кровати. Ну… почти в нормальной. И вам советую.

Прихватив с собой кувшин с сидром, Миэ устремилась в сторону лестницы. Охотник тоже вышел из-за стола, на языке пояснив, что сам придет за ними, как только будет готов выдвигаться в путь. Раш подавил в себе желание свернуть ему шею, вместо этого согнав злость на столешнице, что есть силы хватанув по ней кулаком.

— Успокойся, — осадил его Арэн, — пара часов ничего не стоят. Миэ права — в Северных снегах без проводника мы снова заблудимся. И, признаться, мне не хотелось бы снова напороться на странное растение. Хани не заметила ее, но Рок сказала, что заметил другие, о которых никто из нас даже не подозревал. Мне будет спокойнее.

— Делайте, что хотите, — Раш пожал плечами. Он понимал — Арэн прав. Но гордость не позволяла согласиться. — Пойду, прогуляюсь.

За дверями постоялого двора, кипела бурная жизнь, совсем противоположная затишью в зале. Ветер носил размеренные удары кузнечного молота, блеянье овец и запахи свежеиспеченного хлеба. Раш повертел головой, прикидывая, в какую-бы сторону пойти. Не долго думая, пошел вниз от «Медвежьей лапы», к тому месту, откуда раздавался монотонный, многоголосый гул — обычно так галдела рыночная площадь. Скоротав путь между домами, Раш вышел на небольшую пятачок земли, со всех сторон окруженный деревянными столбами в человеческий рост. Между ними свисали натянутые толстые веревки, с которых, в свою очередь, свешивались разные нехитрые товары — домотканые рубахи грубого полотна, лошадиная сбруя, выделанные кожи… Внутри своеобразного круга, расположились торговцы, судя по одежде — почти все местные, скорее всего крестьяне и ремесленники. Многие громко нахваливали свой товар. Раш смешался с покупателями, поглядывая по сторонам. Только в самом конце рядов, он увидел то, что действительно пробудило в нем интерес. На куске яркого, расшитого красным, сафьяна, лежали мечи. Раш подошел ближе, сразу вцепившись взглядом в изящный кинжал, размером не больше двух ладоней. Змеистое лезвие играло на солнце, зловеще и, в тоже время, маняще отливая алым. Рукоять из кости какого-то животного была, цвета песка. Её обвивала дутая из тончайшего серебра, змея, наполненная ртутью. Торговец, — коротышка-таремец, со взглядом хищника, приметившего подходящую жертву, — тут же принялся всячески обхаживать покупателя. Он едва ли не силой впихнул кинжал в ладонь Рашу, предлагая «почувствовать небесную легкость смертоносной стали». Карманник воспользовался предложением. Глядя как ловко покупатель вертит клинок в ладони, торговец еще больше воодушевился.

— Человек, продавший мне эту вещицу, утверждал, что нашел его в землях Шаймерии.

Раш тут же мысленно скривился: среди торговцев будто существовал тайный сговор. Любую мало-мальски пристойную вещицу они непременно «находили в шаймерских землях». Он повертел клинок, рассчитывая найти клеймо кузнеца — вряд ли мастер, сотворивший такую прекрасную вещь, пожелал остаться неузнанным. Так и есть, сбоку, на рукояти из полированной кости, виднелся едва заметный, выпуклый вензель. Мастер даже тут проявил талант, искусно выточив отметину прямо на кости. Правда, нужно отдать должное, Раш никогда прежде не видел столь странных символов — вероятно, то было мастерское клеймо, а не инициалы оружейника. Раш не стал говорить торговцу о разоблачении его лжи, знал, что у того мигом найдется с десяток новых историй. Вместо этого спросил цену.

— Двадцать золотых кратов, господин.

— Грабеж. За такие деньги лошадь можно купить.

— Можно, но разве у такого видного господина нет лошади? — Таремец прищелкнул языком и покачал головой. — Зато у господина нет такого прекрасного кинжала.

— Есть другой.

— … но не такой, как тот, что продаю я.

Раш снова принялся вертеть кинжал, так и эдак, раздумывая и в надежде сбить спесь с торговца. Таремец не торопил, но смотрел с прищуром. У Раша было только четырнадцать золотых. Торговец может сбавить цену, но вряд ли так низко.

— Подделка, — карманник нагнал на себя безразличие и вернул кинжал обратно на прилавок.

— Я уступлю, — догнал его в спину голос таремца. — Девятнадцать золотых.

Раш продолжал идти дальше, не оглядываясь. Торговец громко предложил восемнадцать, но он сделал вид, что не услышал. Ненадолго задержался у хорошенькой торговки сладостями, купил мешочек запеченных в сахаре земляных орехов — здесь они были не такими, как в южных землях, мельче и сытнее.

— Солнечного и доброго утра, — раздался позади Раша знакомый девичий голос.

Раш обернулся, рассматривая Хани. Сегодня она выглядела получше, чем накануне, когда они с Арном вернулись из лесу, хотя под глазами северянки по-прежнему виднелись темные синюшны круги, как от бессонной ночи. Хани сменила походный костюм на удлиненную куртку с капюшоном, подбитую куницей, и светлые штаны оленьей кожи. Раш сразу заметил, что теперь ее одежда заметно отличалась от той, в которой ходили деревенские.

— Я думала, вы покинули Яркию с рассветом, — задумчиво сказала Хани, почем-то уставившись на мешочек с орехами в его руках.

— Наш новый проводник упрямее осла, заладил — не поеду, пока не узнаю, чего скажет Мудрая. — Раш ловко закинул в рот пригоршню орехов и протянул мешочек девушке, молча предлагая угоститься. Она отказалась, морща лоб, как от тяжких раздумий.

— Я нигде не вижу Рока. Он не с вами ли собрался?

— Если и собрался, то я об этом ничего не знаю. Вчера он почти сразу, после тебя, куда-то делся. Послушай, а что собирается говорить Мудрая? — Раш поманил ее рукой в сторону, за круг, где бы их не тревожили.

Девушка охотно пошла за ним, отстранившись, когда он попытался взять ее под локоть. Она выглядела такой несуразно маленькой, особенно на фоне остальных местных. Даже ему, не слишком высокому, она едва ли достигала плеча. В купе с мягкими чертами лица, казалась ребенком, девчонкой, где-то растерявшей кукол. Если бы не взгляд: глубокий, пронзительный. Казалось, она всегда смотрит куда-то глубже, чем кажется. И Рашу стало не по себе, когда она вдруг пристально взглянула на него, прямо в глаза.

— Большая опасность подбирается к здешним. Мудрая будет говорить с эрлом, чтобы тот поднимал народ.

— Какая опасность? — Раш стянул петельки мешка, пряча его за пазуху. Желание насыщать утробу напрочь пропало. Да и как тут есть, когда странный фиалковый взгляд того и гляди дыру прожжет?

— Людоеды. — Хани понизила голос. — Раньше они никогда не выползали за пределы Пепельных пустошей так далеко. И идут не с севера, а с юга. И ставят ловушки. Много ловушек. Теперь они не просто пустоголовое стадо. — Девушка снова «поймала» его взгляд. Несколько мгновений, будто бесконечных, она рассматривала его пристально, как если бы готова была найти в нем источник всех бед Северных земель.

— Хватит на меня таращиться, — сквозь зубы процедил он. — Хочешь что-то сказать — говори.

— Их кто-то направляет. Кто-то умнее, чем они. И у него есть магия, сильная отметина Шараяны. — Она замолчала, давая ему возможность как-то отреагировать на сказанное, но Раш молчал и Хани продолжила. — В наших землях всех детей обязательно смотрит Мудрая и тех, у кого есть отметин, забирает для усмирения магии, чтобы направить ее по верному пути. Редко когда отметины появляются у тех, у кого их не было в детстве. Но даже так — Мудрая все чует, знает. Только она одна получает благословение Виры, ее истинное зрение.