Пуля ставит точку

Тут его вдруг осенило. Вернувшись в дежурку, попросил одолжить ему на пять минут одну из сотрудниц. Та недовольно поморщилась, когда он попросил её проверить дамские туалеты, но все же пошла. А вернувшись, с ухмылкой сообщила, что никакой пожилой дамы она там не нашла, зато обнаружила, что в одной кабинке видны туфли, явно принадлежащие какому-то джентльмену. Крамер поблагодарил её.

Вот и все. Пора было возвращаться в машину и объявлять всеобщий розыск. И взять список автобусов, ушедших в час, пусть начальство организует розыск на всех остановках по трассе, и на конечных тоже.

Крамер миновал отгороженную площадку остановки для цветных, где, как обычно, было полно, и сел в свою машину, стоявшую у тротуара. Включил рацию. Кто-то как раз вызывал "скорую", так что нужно было подождать. Ну ничего, несколько минут ничего не решают, все равно все летит к черту. Жаль, что не вышло с туалетом. Неплохая была идея. Надо же, сколько этих цветных толчется вокруг туалета…

— Господи!..

Из дверей с надписью "Женщины-цветные" появилась щуплая пожилая женщина. Шла она неуверенно, словно против ветра, который пузырил её черное платье и трепал убогие розочки на шляпке. Неподалеку от него она присела отдохнуть, повесив свою желтую клетчатую сумку на спинку скамейки.

Крамер был тут как тут. Двумя руками обхватив её тонкое предплечье, прежде, чем она опомнилась направился к своему "шевроле".

— Что происходит? Куда вы меня ведете?

— Недалеко, мадам. Всего лишь в машину.

— Да кто вы такой?

— Полицейский.

— Что я такого сделала?

— Нарушили местные законы, — ответил Крамер. — Прошу в машину.

Нажав скрытый замок, надежно запер дверку. Обойдя машину, скользнул за руль.

— О каком нарушении вы говорите?

— Вы миссис Джонсон, не так ли?

— А… да.

— Ловко вы придумали — спрятаться от меня именно там. Как вы узнали, кто я?

— Как это — спрятаться? Где?

— В туалете для цветных.

— Так вы думаете, я там пряталась?

И она начала смеяться; смех был недолгим, но горьким. Его это удивило. Миссис Джонсон покопалась в глубине своей сумки, достала мятый носовой платок и утерла им нос.

— Вы в самом деле думаете, что я пошла бы в это ужасное место, если бы не нужда?

Теперь удивление перешло в шок. Все это для Крамера оказалось настолько неожиданным, что у него перехватило дух как у рисованного персонажа комиксов. Выглядело это смешно, но миссис Джонсон даже не улыбнулась.

— Может, мне это и сошло бы с рук, — тихо продолжала она, — но рисковать не стоит.

— Не стоит, — машинально подтвердил Крамер.

Он пытался взять себя в руки. Значит эта пожилая женщина — не белая. Чтобы осознать это, нужно было сделать над собой усилие, — выглядела она совсем не так. И говорила тоже. Но ещё и не такие вещи случались.

— Посмотрите на меня, — потребовал Крамер. Миссис Джонсон медленно повернула к нему лицо. Он заметил, что она дрожит. И как-то вдруг постарела. Крамер начал сверху. Шляпка из мягкой черной соломки, украшенной атласными розами, которые давно уже оставили попытки подражать розам настоящим. Волосы под ними — седые, очень мягкие, нисколько не вьющиеся. Лицо широковатое, но не слишком. Что поражало, так это немая мука, стоявшая в глубоких карих глазах, у белков которых вовсе не было обычного для мулатов желтоватого оттенка, и в морщинках, глубоко врезавшихся по углам ласковых губ. Красивая шея была удивительно гладкой. Руки, крепко сжатые на черной юбке — сильные, но тонкие, с мелкими веснушками. Маленькие ноги.

Ясно было, что смешанной крови в ней — ничтожная доля. И когда-то миссис Джонсон должна была быть настоящим подарком для мистера Джонсона.

— Вы испуганы, — сказал Крамер.

Миссис Джонсон кивнула, с трудом владея собой.

— Почему?

— Не хочу неприятностей.

— Но если вы говорите неправду, то должны быть к ним готовы.

Она снова нерешительно кивнула.

— У вас нет ещё носового платка?

Миссис Джонсон послушно порылась в сумке и потрясла её, чтобы достать до дна. При этом на сиденье выпала вырезка из газеты.

Крамер взял её в руки и подержал так, чтобы показать заголовок: "Загадочная смерть загадочной девушки".

— Понимаете, о чем я? Одному из моих людей вы сказали, что не знали о полицеском расследовании обстоятельств смерти мисс Ле Руке.

— Он не сказал мне, какого расследования.

— Это не ваше дело. Еще вы сказали, что живете здесь, на Биддулф Стрит.

— Мне очень жаль.

— Вам жаль! Кто вас послал? Миссис Джонсон нахмурилась.

— Никто меня не посылал. Я взяла и приехала.

— Откуда?

— Из Дурбана.

— Почему?

— Я уже говорила тому, другому полицейскому…

— Что вы портниха и все такое?

— Я портниха.

— И вы знали мисс Ле Руке?

— Она была когда-то моей заказчицей.

— И тоже жила в Дурбане?

— Да.

Крамер долго смотрел в упор на миссис Джонсон. Та беспокойно шевельнулась, но взгляда не отвела.

— Ну ладно, — зачем вы приехали?

— Что-то меня просто заставило. Чудная была девушка эта мисс Ле Руке. Просто ужасно, что с ней такое случилось. Я прочла об этом и так расстроилась, что ни о чем другом и думать не могла. У неё была такая дивная кожа…

— При чем здесь это? — взорвался Крамер, теряя терпение.

— Я… я не знаю. Только я все время о ней думала.

— Почему вы солгали сержанту?

— Потому что я боялась сказать ему правду. Ведь я… Цветным нельзя совать нос в такие дела…

Миссис Джонсон вообще слишком уже подчеркивала свои расовые проблемы. Это, а также некоторые слабые места в её истории возбудили у Крамера сомнение, не был ли он все-таки прав и не сбежала ли она в тот грязный сортир для цветных только чтобы укрыться от него.

— У вас есть с собой какие-то документы, подтверждающие, кто вы и где живете?

— Нет, никаких. Извините.

Крамер нахмурился но не рассердился. Миссис Джонсон была первым звеном цепочки, ведшей от мисс Ле Руке, и от неё явно можно было кое-чего добиться. Но основной проблемой было время. С момента появления сообщения в прессе началась гонка. Каждый прошедший час был в пользу убийцы. А судя по тому, как шли дела, ему до ночи не добиться от миссис Джонсон всего, что она знала. Жаль, что она такая старенькая и хрупкая.

Крамер понимал, в каком он положении. Были дни, когда он мог насладиться допросом, словно симфонией; с разнородными часами, четким контрапунктом и заключительным победным и ликующим финалом. Но были и другие дни, когда ему нужна была правда и только правда. Гершвин имел случай узнать, что это такое.

И миссис Джонсон, как показалось, тоже это почувствовала. Поставив на колени сумку, словно пытаясь защититься, она с возрастающей тревогой смотрела на молчащую фигуру рядом. Неожиданно лицо Крамера озарила спасительная мысль.

— Тело ещё не было формально идентифицировано, — сказал он. — Вы говорите, что знали мисс Ле Руке — поедем посмотрим, она ли это.

После долгого молчания женщина кивнула.

Крамер включил рацию. Узел связи отозвался почти сразу.

— Говорит лейтенант Крамер. Нужно передать срочное указание в похоронную контору Аббота. Указания следующие: через десять минут приготовить Ле Руке для формального опознания. Пусть приготовят стол. И передайте им, что это от меня. Ясно?

Дежурный подтвердил прием и отключился.

Формальное опознание было рутинной процедурой и не предполагало ничего чрезвычайного. Но если использовать стол вместо выдвижного ящика, то под безжалостным светом результаты деятельности доктора Стридома предстанут во всей красе. И это должно вызвать шок.

Телефонограмму принял Фартинг, ибо Аббот обедал в своем клубе. Это его весьма расстроило. Настолько расстроило, что он снова закинул ноги на письменный стол и решил не делать вообще ничего, пока у него не кончится обеденный перерыв. Последнее время ему приходилось нелегко, ведь он ещё и учился по вечерам. Пожалуй, это было даже потруднее, чем раньше, когда он работал санитаром.