Собрание тьмы (ЛП)

Хотя многие воспоминаний Алексиуса оставались туманными, потому что Миленья заставляла его забыть заклинанием послушания, одно всегда оставалось ясным. Это были звёзды. Лунная ночь в Пелсии, когда он ястребом наблюдал за тем, как две сестры использовали кровь и смерть, украв новорождённого ребёнка из колыбели.

Он видел, как они исчезли в тёмном лесу с крошечным запеленанным ребёнком. Затем он видел, как одна сестра предала вторую, чтобы отдать ребёнка человеку, что дал ей это задание. Человеку, которого она любила, человеку, который в один день стал королём.

Ведьма была молода и глупа, готовая сделать ужасные вещи ради любви, даже убить родную сестру.

Но то, что Алексиус вспоминал ярче всего, это был момент, когда он смотрел на лицо ребёнка, думал, правда ли то, что сказали ведьмы; что это ребёнок был возродившейся колдуньей, после всех лет ожидания.

В сердце он знал, что это правда. Вот почему он посещал этого ребёнка столько лет, увидев в ней красивую, могущественную и опасную девушку.

Ночью Люцию отобрали у её матери после рождения. Алексиус пообещал, что защитит её. Он верил тогда в это всем сердцем.

Теперь они прибыли в Лимерос. Рука Люции держала его руку, и они шли к храму.

- О, Алексиус. – её дыхание замерзало перед нею в холодном воздухе, когда она говорила. – Я так много пропустила тут…

Алексиус не мог сказать много хорошего о Валории, поэтому молчал. Валория была не лучше, чем остальные, и никогда не хотела верить в это. Она хмурилась, когда смертный или бессмертный спорил с нею, и ломала их жизни с большим удовольствием, чем пела. Клейона была другой – легкомысленной, напрасным существом, что думало только о своих забавах.

Неудивительно, что царства, которые они создали, стали лишь призами в игре.

На входе возвышалась статуя Валории, осуждающая всех пришедших. Её руки были подняты вверх, и на ладонях вырезаны символы элементов, которые она представляла, символы земли и воды.

Это место бледнело перед величием Храма Клейоны, что был в шесть раз больше этого, но оно впечатляла. Чистые линии гладких блоков гранита, точные углы и острые кромки не были безвкусны и неуместны. Ничего лишнего, нет ненужного декора. Храм девственен во всех отношениях, и открыд для всех.

Но Миленья чувствовала тут силу – как и в трёх других местах.

Он думал, что пройдут не недели, а месяцы, прежде чем он придёт сюда.

Всё произошло быстрее, чем он мог себе представить.

Внутри, в центре чёрного гранитного пола, ревел огонь. Это было ироничным – ведь Клейона считалась его богиней. Но в Лимеросе это было необходимым, чтобы не замёрзнуть до смерти.

Кострище, как заметил Алексиус, разжигали в центре длинного, прямоугольного углубления, и его регулярно поддерживали одетые в красное служители храма.

Здесь вечером было очень мало людей – наверное, из-за метели и позднего часа. Они с Люцией уже сняли номер в соседней гостинице, не раскрывая личность девушки.

После того, как облака разошлись и яркая луна освещала замороженный пейзаж, почти так же прекрасно, как и солнце, она почти что притащила его сюда, желая показать, какой большой частью её жизни это было до переезда в Оранос.

Он пытался ходить быстро, но, несмотря на то, что рана Ксантоса хорошо зажила, нога всё ещё беспокоила его. Это было суровое напоминание о смертности.

Люция потащила его к проходу к алтарю. Там она сжала его руки своими и посмотрела ему в глаза.

- Тут мы поженимся, - сказала она, и широкая улыбка осветила её небесно-голубые глаза.

- Здесь? – он поднял брови и осмотрелся вокруг. – Не уверен, что тайно сбежавшие принцессы должны жениться в общественных местах, если хотят оставаться в тайне.

- Может быть, я не хочу, чтобы это было тайной. Может быть, я хочу, чтобы все знали… даже отец! – она поцеловала его, обняла и притянула поближе к себе. – Он поймёт.

Он подумал, что король так желал родичей, что согласился бы на этот брак, лишь бы заполучить оных. Но он не был уверен. Последняя встреча прошла хорошо, но король был озабочен и сгорал от нетерпения из-за отсутствия времени и прогресса.

Если б он только знал правду.

- А твой брат? – спросил Алексиус.

- Он может быть более серьёзной проблемой, - её улыбка всё ещё никуда не пропала, когда она отстранилась от него. – Магнусу придётся поверить, что я люблю тебя. Он понимает любовь, несмотря на то, признает ли это. Он увидит в моих глазах, что это правда и ничего уже не изменить. Я всегда хотела быть с тобой.

Его сердце зависло мёртвым грузом в его груди, когда он коснулся её щеки, пытаясь иссушить её образ в своей памяти.

Люция наконец-то нахмурилась.

- Почему ты смотришь так грустно?

Он покачал головой.

- Я не грустен.

- А это что, счастливый взгляд? Должна сказать, меня это беспокоит. Ты не передумал?

Второй, третий, четвёртый… миллионный. Каждое решение, что он сделал, всё было в тайне.

- Нет, это не касается тебя.

- Хорошо. Я понимаю, что мы разные, и я не знаю… не знаю, ты очень долго вообще…

"Я знаю тебя всю жизнь, - подумал он. – Смотрел на тебя. Защищал тебя. Почти семнадцать лет я ждал".

- Но это верно, - продолжала она. – Я никогда ни в чём так не была уверена!

Алексиус взял её за руку, проводя большим пальцем по аметисту в её кольце. Он вспомнил, как видел это кольцо на пальце Эвы. В конце концов, при всей своей власти, оно не спасло первую волшебницу от её злейшего врага.

В первых совместных снах Алексиус сказал, что Эва погибла, потому что полюбила не того. Но это было ложью. Любовь, по крайней мере, любовь самой Эвы, не имела ничего общего с кончиной колдуньи.

Ирония. Теперь он таков.

Люция смотрела на сводчатый потолок и на несколько молящихся на жёстких деревянных скамейках. После она повернулась, чтобы взглянуть на огонь, что дарил посетителям тепло от постоянного холода снаружи.

- Мы можем утвердить кристалл здесь? Теперь? – спросила она.

- Ещё нет.

Она нахмурилась.

- Что значит "ещё нет"? Потому что тут посетители?

- Нет. Это потому, что тут должно случиться что-то. Тут не было магии крови и стихийного бедствия. Это не будет в правильном порядке, но надо сделать… Это место, - он осмотрелся, - якорь. Тут всё должно закончиться. И конец обозначит начало.

Она улыбнулась его загадочной речи.

- Я не понимаю.

- Я хотел бы тебе всё пояснить, но это невозможно, - он потёр грудь. – Но вот мы здесь. Вот где судьба ждала нас все эти века.

Она терпеливо смотрела на него, словно забавляясь этим бредом.

- Что мы должны сделать, чтобы принять эту судьбу?

Она была столь любопытна, столь ненасытна… Он подумал, что было бы, если бы он по-настоящему был её наставником, чтобы помочь с её магией.

- Всё в крови, принцесса. Кровь – магия. Это ключ ко всему – ключ к жизни, ключ к свободе, ключ к лишению свободы.

Она засмеялась, удивляя его, и наклонилась вперёд, чтобы поцеловать его.

- Ты запутался сегодня, не так ли? Не волнуйся, кровь меня не пугает.

Ему хотелось бы чувствовать то же самое. Его грудь болела всё больше с каждым мгновением колебания – невидимые знаки, приковывающие его к Миленье, управляющие им день и ночь.

- Она заставит меня сделать это… Знай, пожалуйста, это не мой выбор.

Её улыбка исчезла, а выражение стало мрачным.

- Ты беспокоишься, да… Я здесь, - она обняла его, обхватив руками плечи, чтобы притянуть к себе поближе. – Мы сделаем это вместе.

Она задохнулась, когда он ударил её кинжалом в живот.

- Мне очень жаль, Люция, - прошептал Алексиус. – Это не я. Что-то более могущественное контролирует меня.

Он вытащил оружие из неё. Она отшатнулась и упала на колени, касаясь раны и шокировано глядя на окровавленные пальцы. Кровь текла из раны, впитывалась в платье и разливалась на полу храма.

В других местах понадобилось много крови, чтобы вызвать нужный эффект – торнадо, землетрясение, лесной пожар. Кровь рабов лилась на дороге, которую они вынуждены были строить. Кровь восстания во время битвы в храме и в горах. Кровь десятков смертных пролилась, три раза, чтобы призвать три Родича.