Страница 6 из 14
— Как только соберёмся. Мы уйдём всего на несколько дней. В деревне без нас обойдутся. Со священником мы договоримся.
— Мы пойдём навестить сына, Аксель?
— Именно туда. Навестить сына.
Птицы снаружи запели хором. Беатриса перевела задумчивый взгляд на окно, перед которым завис просочившийся сквозь ткань солнечный свет.
— Бывают дни, когда я отчётливо его помню. А на следующий день на память словно падает пелена. Но наш сын — хороший и добрый человек, в этом я уверена.
— Почему же сейчас он не с нами, принцесса?
— Не знаю, Аксель. Может быть, он поссорился со старейшинами и ему пришлось уйти. Я спрашивала у соседей, но никто его не помнит. Но он бы не сделал ничего такого, что покрыло бы его позором, в этом я не сомневаюсь. Разве ты сам ничего не помнишь, Аксель?
— Когда я сидел снаружи, то попытался спокойно припомнить всё, что можно, и многое ко мне вернулось. Но я не могу вспомнить сына, ни лица, ни голоса, хотя иногда мне кажется, что я вижу его, каким он был когда-то в детстве, как я веду его за руку по берегу реки или как я тяну к нему руки, когда он как-то раз заплакал, чтобы успокоить. Но как он теперь выглядит, где живёт, есть ли у него собственный сын, я вовсе не помню. Я надеялся, что ты вспомнишь больше, принцесса.
— Он наш сын, поэтому я его чувствую, даже если память меня подводит. И я знаю, что он ждёт не дождётся, когда мы уйдём отсюда и заживём под его крылом.
— Он наша плоть и кровь, так с чего бы ему противиться нашему воссоединению?
— Но я всё равно буду скучать по дому. По нашей комнатке и деревне. Не так-то легко сдвинуться с места, где прожил всю жизнь.
— Никто не просит нас поступать необдуманно, принцесса. Пока я сидел, дожидаясь восхода солнца, мне подумалось, что нужно сходить в деревню к сыну и поговорить с ним. Потому что даже родителям нельзя явиться как снег на голову и потребовать, чтобы вся деревня их приняла.
— Твоя правда, муж мой.
— Меня ещё кое-что беспокоит, принцесса. Его деревня может быть в нескольких днях пути, как ты и говоришь. Но как мы узнаем, где именно её искать?
Беатриса молчала, глядя прямо перед собой, и её плечи чуть приподнимались в такт дыханию.
— Думаю, мы легко отыщем дорогу, Аксель, — наконец сказала она. — Даже если мы пока не знаем, в какой именно деревне он живёт, мы с товарками часто бывали в соседних селениях, торгуя мёдом и оловом. Да я с завязанными глазами дойду до Великой Равнины и до саксонской деревни, где мы часто останавливались на привал. Деревня нашего сына всего лишь чуть дальше, и мы без труда её отыщем. Аксель, мы правда скоро туда пойдём?
— Да, принцесса. Начнём собираться сегодня же.
Глава 2
Однако прежде, чем отправиться в путь, супругам пришлось переделать много дел. В такой деревне, как у них, многие вещи, необходимые в путешествии, — одеяла, фляги для воды, трут — находились в общем пользовании, и, чтобы заполучить их себе, пришлось долго рядиться с соседями. Более того, и на Акселе, и на Беатрисе, несмотря на преклонный возраст, лежали ежедневные обязанности, и они не могли просто уйти, не получив на то согласия общины. А когда они наконец-то были готовы отправиться в путь, испортилась погода, снова их задержав. Ибо какой смысл терпеть ненастье в виде тумана, дождя и холода, когда стоит чуток подождать, и снова выглянет солнце?
Но в конце концов в одно ясное утро, когда по небу плыли белоснежные облака и дул свежий ветер, супруги отправились в путь с дорожными посохами в руках и котомками за спинами. Аксель хотел выступить с рассветом — у него не было сомнений, что день будет ясным, — но Беатриса стояла на том, чтобы дождаться, пока солнце взойдёт повыше. Она уверяла, что до саксонской деревни, где они собирались укрыться в первую ночь, не больше дня пешим ходом, а границу Великой Равнины им уж точно следовало пересечь как можно ближе к полудню, когда обитающие там тёмные силы сморит сон.
Супруги уже давненько никуда не ходили вместе, и Аксель тревожился, хватит ли жене сил. Но уже через час он успокоился: несмотря на медленный шаг — он снова заметил, что при ходьбе Беатриса немного припадает на одну ногу, словно стараясь смягчить боль, — она шла вперёд уверенно, пригибая голову от ветра на открытой равнине и бесстрашно сражаясь с чертополохом и молодой лесной порослью. Когда дорога шла в гору или была такой грязной, что было трудно вытаскивать ноги, она сбавляла шаг, но продолжала идти вперёд.
В дни, предшествовавшие выходу, Беатриса всё больше уверялась, что помнит путь, по крайней мере до саксонской деревни, которую она уже много лет часто навещала вместе с другими крестьянками. Но, стоило им потерять из виду скалистые горы над их поселением и пересечь долину за болотом, как уверенности у неё поубавилось. На развилках или у открытого всем ветрам поля Беатриса останавливалась и долго стояла, окидывая окрестности взглядом, в котором сквозила паника.
— Не волнуйся, принцесса, — твердил Аксель в таких случаях. — Не волнуйся и никуда не спеши.
— Но, Аксель, — отвечала она, оборачиваясь к нему, — нам надо спешить. Если мы хотим избежать опасности, нужно пересечь Великую Равнину к полудню.
— Мы будем там вовремя, принцесса. Никуда не спеши.
Я мог бы отметить, что в те времена ориентироваться на открытой местности было намного труднее, и не только за неимением надёжных компасов и карт. Не было ещё зелёных изгородей, которые сегодня так удобно делят угодья на поля, дороги и луга. Путешественник в те времена зачастую оказывался посреди безликого пейзажа, практически неизменного, в какую сторону ни глянь. Ряд стоячих камней на горизонте, поворот реки, перепад высоты на дне долины — при прокладке маршрута приходилось полагаться только на такие ориентиры. И неверный поворот часто приводил к гибельным последствиям. Не считая возможности сгинуть от непогоды, сбиться с пути означало неминуемо подвергнуться риску нападения со стороны человека, зверя или существа сверхъестественного, которые устраивали засады в стороне от торных дорог.
Возможно, вы бы удивились тому, как мало Аксель с Беатрисой беседовали по пути, ведь у наших супругов всегда хватало тем для разговоров. Но в те времена, когда сломанная лодыжка или воспалившаяся царапина могли стоить жизни, считалось естественным уделять всё внимание ходьбе. Возможно, вы бы также заметили, что всякий раз, когда тропа становилась слишком узкой, чтобы идти по ней рядом, первой шла именно Беатриса, не Аксель. Это тоже могло вас удивить, ведь считается, что мужчине больше пристало первым ступать на таящую неведомые опасности землю, и, разумеется, в лесу или там, где можно было повстречать волка или медведя, они бы без лишних слов поменялись местами. Но в большинстве случаев Аксель следил, чтобы жена шла первой, потому что каждое чудище или злой дух, которые могли им повстречаться, обычно выбирали для нападения того, кто шёл последним, — думаю, примерно так же большие кошки преследуют антилопу, замыкающую стадо. Частенько бывало, что путник, оглянувшись за идущего следом товарища, обнаруживал, что тот бесследно исчез. Именно боязнь подобного происшествия заставляла Беатрису то и дело переспрашивать на ходу: «Аксель, ты ещё здесь?» На что тот неизменно отвечал: «Здесь, принцесса».
Супруги достигли Великой Равнины, когда утро было уже на исходе. Аксель предложил продолжать путь, чтобы побыстрее пройти это опасное место, но Беатриса настояла, чтобы дождаться полудня. Они сели на камень на вершине склона, спускающегося к равнине, и принялись наблюдать за укоротившимися тенями посохов, воткнув их перед собой в землю.
— Небо, может, и чистое, Аксель. И я никогда не слышала, чтобы в этом уголке равнины с кем-нибудь приключилось что-то дурное. И всё же давай дождёмся полудня, тогда никакому дьяволу уж точно не придёт в голову выскакивать и глазеть на нас.
— Подождём, как скажешь, принцесса. И ты права, Великая Равнина есть Великая Равнина, пусть здесь и царит благодать.