Страница 72 из 140
— Ко мне? — удивилась Ма.
Сяо Фын-ин движением головы велела Го Лин уйти и сказала Ма:
— Я буду здесь жить.
Ма поспешно воскликнула:
— Я не хотела бы этому верить!
— Теперь я секретарь его превосходительства Янь Ши-фана.
От изумления Ма могла только издать односложное:
— О-о!..
— Вы же сами хотели, чтобы его превосходительство Янь Ши-фан оказал честь этому дому своим пребыванием под его кровлей.
— Значит… сегодня генерал будет здесь? — едва слышно выговорила Ма и на минуту задумалась. — Я все приготовлю…
— Прошу вас не думать, будто уговорить его было так легко, — сказала Фын-ин.
Ма взглянула на неё вопросительно.
— У меня накопились счета, которые я никому не могу показать… — опуская глаза, сказала Фын-ин.
— Вы получите деньги.
— Значит, вечером… мы приедем вместе.
С этими словами Фын-ин вышла и уселась в свой жёлтый шарабанчик.
Когда У Вэй, затворив за нею ворота, повернул обратно, Ма быстро прошла в гараж.
— Ещё немного, и я не выдержу, — сказала она У Вэю.
— Стыдно так говорить, Ню, — спокойно ответил он.
— О, мне ничего не стыдно! Раньше я стыдилась самой себя, а теперь… — она безнадёжно махнула рукой.
— Зачем ты так говоришь? — с ласковой укоризной произнёс он и привлёк её к себе. — Я же знаю…
Она не дала ему договорить:
— Откуда тебе знать, как это страшно, когда меня все презирают, все считают изменницей… Это так страшно, так страшно…
Он ласково погладил её по голове:
— Прошу, успокойся.
Она закрыла глаза, и на лице её отразилось утомление, вокруг рта легла резкая складка.
— Если бы не ты, — тихо произнесла она, — у меня нехватило бы сил.
— Все будет хорошо.
— Да. Лишь бы нам быть вместе. Но… твоя мать…
— Она поймёт: ведь иначе ты не могла. Ты должна была выполнить приказ.
— Она ненавидит меня.
— Я объясню ей.
— Объяснишь?.. Она ненавидит меня с каждым днём сильней. И тут не о чём спорить: так и должно быть. Меня все ненавидят, все, все. Ты сам знаешь: У Дэ сказала…
— Мало ли что могла сказать мать, пока не знает.
Ма повела плечами как будто от холода, хотя на улице стояла жара.
— Постоянно чудится, будто кто-то меня выслеживает. И свои и враги — все меня подкарауливают. Не знаю, откуда мне ждать пули: от людей Янь Ши-фана или от янки? Мне страшно.
Голос её задрожал. У Вэй нежно обнял её:
— Бедная моя!
— Я знаю, — прошептала она, — нужно справиться. Непременно нужно справиться! И я справлюсь. Только не уходи от меня.
— Я же с тобою.
Он подвёл её к скамеечке у ворот гаража и, заботливо усадив, сел рядом.
Оба молчали. В саду было тихо. Птицы прятались в листву от лучей поднимающегося солнца. Надвигался жаркий весенний день. Аромат роз висел неподвижный и душный.
Ма улыбнулась.
— Когда я смотрю на все это, мне хочется верить, что все… все будет хорошо.
— Разве можно в это не верить?
4
Цзинь Фын нужно было миновать патрули войск Янь Ши-фана на южных подступах к городу и проникнуть в миссию так, чтобы её никто, решительно никто не видел. Девочка хорошо знала дорогу. Она знала, что пройдёт, если только ничего не случится на пути от лавки, в которой она взяла овощи, до Зелёного бульвара. Там снова вход под землю. Эта галлерея не только проведёт её мимо патрулей, но приведёт и в самую миссию. Нужно пройти к Зелёному бульвару парком. Там никто не обратит внимания на продавщицу овощей.
Но как только девочка свернула на улицу Маньчжурских могил, то сразу увидела, что туда лучше не ходить. Что-то случилось там. Её намётанный глаз сразу различил в толпе нескольких агентов полиции. Она вернулась и пошла в сторону вокзала. По дороге она услышала разговор о том, что и в парке обыскивают прохожих.
Она не может дать себя обыскать! У неё в корзинке лежит электрический фонарик. «Зачем фонарик обыкновенной девочке?» — спросит полицейский. Значит, ей следовало обойти и парк.
Цзинь Фын миновала улицу, именовавшуюся теперь улицей Чан Кай-ши, и подошла к харчевне на углу. Здесь она сделала вид, будто рассматривает выставленные в окне кушанья. А сама косилась вдоль улицы: свободен путь или нет? На перекрёстке стоял полицейский. Девочка знала, что, попадись она ему на глаза, он её непременно остановит, возьмёт за ухо, заглянет в корзину, потребует сладкую морковку, а может быть, начнёт копаться в корзинке, найдёт фонарик… Нет, полицейского тоже нужно миновать. Она зашла в харчевню и предложила хозяину овощей, хотя была заранее уверена, что её попросту выгонят. Так оно и случилось. Очутившись снова на улице, она увидела, что полицейский все ещё на своём месте. Но она знала, что это не в привычке полицейских — стоять на солнцепёке; рано или поздно он уберётся.
Цзинь Фын прошлась по тротуару. Её внимание привлёк наклеенный на стену дома листок — извещение командующего войсками генерала Янь Ши-фана. Параграф за параграфом кончался словами: «нарушение карается смертной казнью». Смертной казнью карался ущерб, причинённый материалам, принадлежащим гоминдановскому командованию; смертной казни подвергались все жители местности, где будет повреждён телефонный провод; смертной казни обрекались жильцы и сторожа в случае порчи военного имущества, лежащего на тротуарах, прилегающих к их домам; под страхом смертной казни никто не имел права переселяться с квартиры на квартиру без разрешения квартального уполномоченного…
Девочка начала читать «извещение» для вида, но, дойдя до § 8, по-настоящему заинтересовалась. Там говорилось:
«Мы, генерал Янь Ши-фан, губернатор и комендант, отец этого города, объявляем:
Каждый, кто знает о каких-либо входах в подземелья, обязан в течение 24 часов от момента обнародования настоящего уведомления сообщить о них в свой полицейский участок; лица, проживающие в деревнях, обязаны сделать сообщение жандармским постам или полевой полиции. Неисполнение карается смертью.
Предаются смертной казни все жители тех домов, где по истечении указанного срока будут обнаружены выходы подземелий, о которых не было сообщено властям. Также будут казнены и те, кто живёт вблизи от таких мест и знает тех, кто пользуется подземельями, но не сообщил о том властям в надлежащий срок.