Заговорщики (книга 2)

— Вы нам нужны — и баста! У нас вы в безопасности. Если понадобится, мы предъявим русским даже ваш труп, извлечённый из-под обломков самолёта.

Шверер в ужасе закрыл глаза. Ему ясно представился его собственный изуродованный труп. Развязность американца начинала ему досаждать.

— Ваш чин? — с неожиданной резкостью спросил он.

— Капитан.

— Так потрудитесь встать! — приказал Шверер. — Наверно, и у вас в армии капитанам не разрешается быть такими нахалами в присутствии генералов.

На лице американца отразилось крайнее удивление, и он неохотно, но все же поднялся из-за стола…

Благодарение богу, все это было теперь только воспоминанием. Шверер избежал верёвки палача, его миновала и участь многих генералов, попавших в руки русских. Он мог свободно вернуться в западную зону Берлина, чтобы трудиться над снова положенным на стол «Маршем на восток». Правда, всю работу приходилось пересмотреть с начала до конца, все пересчитать, передумать, но идея оставалась идеей: Россия должна быть сокрушена. И сокрушить её предстояло не кому-нибудь, а им, немецким генералам, прошедшим школу 1914-1918 годов и познавшим позор разгрома 1945 года. Больше это не должно повториться. Не должно и не может быть третьего поражения… Но как?.. Как?.. Как избежать расплаты за просчёты американо-немецких политиков в войне 1939-1945 годов? Чтобы в этом разобраться, стоит посидеть над рукописью «Марша».

Стараясь отогнать отвратительное видение толстой белой верёвки, свисающей с шеи Кейтеля, Шверер склонился над письменным столом…

3

— Выпьем по «Устрице пустыни», господа! — предложил Роу.

Грили молча кивнул. Штризе с готовностью улыбнулся, хотя ему вовсе не нравилась эта «Устрица». Став помощником Монтегю Грили, он старался теперь во всем подражать англичанам, в особенности этим двум, с которыми ему приходилось чаще всего иметь дело. Штризе подавляла надменная независимость, с которою держался Роу, хотя тот был всего лишь журналистом. Ему нравилось, как пахло в кабинете сэра Монтегю, председателя окружной комиссии по денацификации. Чтобы добиться такого же запаха у себя, Штризе стал курить трубку и велел ежедневно менять на столе цветы.

Нужно было проявлять большую гибкость, чтобы, едва успев сменить мундир гитлеровского руководителя военной промышленности округа на штатский костюм помощника председателя комиссии по денацификации, не вызвать кривой усмешки. Пауль Штризе не вызвал улыбок; англичане и американцы знали, что делали, а рядовые немцы в западной половине Германии ещё не научились заново улыбаться. Они хмуро приглядывались к происходящему, стараясь понять: что же, в сущности, нового принесли в Западную Германию союзники-победители, кроме того, что старые хозяева предприятий стали называться иначе?..

Штризе, не поморщившись, выцедил «Устрицу», крепкий коктейль, приготовленный Роу, и ещё раз услужливо улыбнулся.

— Я нашёл человека, которого вы могли бы послать в русскую зону, — сказал он.

— Журналист? — спросил Роу.

Штризе замялся:

— Не совсем…

— Сумеет дать отчёт о том, что меня интересует?

— Безусловно.

— Как зовут?

— Эрнст фон Шверер.

— Шверер? — переспросил Роу, словно это имя было ему знакомо.

— Брат того инженера на русской стороне, — пояснил Штризе, — сын генерала фон Шверера.

— Вот как! — оживился было сэр Монтегю, но под сердитым взглядом Роу умолк.

— Пришлите его ко мне, — сказал Роу и холодно кивнул головой.

Штризе знал: после этого кивка ему остаётся одно — откланяться. Он улыбнулся ещё любезнее и, стараясь двигаться как можно свободнее, вышел.

— Хоть на этот раз не будьте тюленем, Монти, — сказал Роу, обращаясь к Грили. — Раздобудьте у Винера список документов, которые нужно взять на той стороне.

— Зачем? — меланхолически спросил Грили. — Этот Шверер должен нам доставить своего брата-инженера живьём.

— А если нет?

— Можно подумать, что привезти из советской зоны родного брата нивесть какая трудная задача! К тому же у этих парней из бывших эсесовцев именно та хватка, какая нам нужна.

Роу занялся взбалтыванием коктейля. Он делал это сосредоточенно и как бы между делом спросил:

— Так и условимся: вы берете командование на себя.

Грили замахал руками:

— Вы же отлично знаете, Уинн, я к этому совершенно не способен.

— Только стричь купоны?..

— Что вы сердитесь, Уинн? Хорошо, я постараюсь получить список документов. Но вы же знаете, как трудно иметь дело с теми, кого зацапали янки. А Винера они проглотили с костями.

Роу с досадой ударил кулаком по ручке кресла.

— И так всегда, когда дело идёт о чём-нибудь мало-мальски важном или выгодном! Скоро они будут таскать наши собственные секреты без всякого стеснения!

— Да, там, где речь идёт обо всяких этих реактивных игрушках, мы, британцы, непозволительно легкомысленны.

Роу нахмурился, вылавливая из стаканчика ломтик лимона.

— Да, мы несколько запоздали, — пробормотал он. — Двести тысяч патентов — на том берегу океана!..

— Совершенное безобразие! — согласился Грили.

— Не было бы большого греха, если бы нам удалось стащить у янки из-под носа хотя бы то, что осталось на советской стороне в голове или в письменном столе Эгона Шверера.

— Это совершенно необходимо, Уинн! — Грили прижал руку к груди, желая сделать свои слова более убедительными. — Поймите, без того, что осталось у Эгона Шверера, Винер не сможет справиться со своею частью задачи, что бы ни сулили ему янки!

— Знаю.

— Я ещё до войны предлагал Винеру пятьдесят тысяч фунтов за его лавочку, — плаксиво сказал Грили.

— И это я знаю.

— Но янки меня просто возмущают! Теперь они искренно убеждены, что «Европа» должна поставить Айку Эйзенхауэру гигантский памятник из нержавеющей стали…

— Ещё бы! Не столько за то, что он воевал с немцами, сколько за то, что русские не оказались на Рейне!.. Да, ради этого ему пришлось поторопиться. — Роу закурил. Его голос доносился как из-за дымовой завесы. — А представляете себе историю, если бы освободителями Франции тоже оказались русские?