Страница 56 из 136
Пий улыбнулся: он любил эту гибкую и твёрдую, как лучшая сталь, «роту Христову». Он охотно теперь же поставил бы её с метлою загонять китайцев в овчарню Христа… Единственное «но» — времена сильно изменились: пошли итальянца или американца примасом Китая — и кто знает, что из этого выйдет… Могут и не принять. Или, приняв, окружат воистину Китайской стеной молчаливого протеста. Как бы не пришлось назначить там примаса из китайцев… Но как приняла бы такой ход Америка, что сказал бы Спеллман?..
Тут Пий вспомнил, что, кажется, на сегодня он назначил аудиенцию генералу из китайских католиков. Сам бог привёл этого китайца в Рим. С ним можно будет договориться о том, чтобы направить силы католицизма в Китае на борьбу с бурно развивающимся движением Мао Цзе-дуна.
Пий коснулся звонка и приказал вошедшему камерарию пригласить кардинала Мальоне.
На разговор с Мальоне о китайских делах ушёл остаток времени до обеда.
Фан Юй-тан не был новичком на всякого рода приёмах, но на этот раз он волновался. Хотя он давно перестал считать себя верующим, сегодняшнее представление духовному отцу всех католиков значило для него довольно много. Не меньше, чем любое из деловых свиданий, которые он имел в течение своего путешествия по Америке и Европе. Там он тоже говорил об очень важных делах, но говорил с людьми, которых считал равными себе, а иногда и стоящими ниже. Они были политическими деятелями — и он был политический деятель; они были генералами — и он был генералом с неизмеримо большей властью над жизнью и смертью своих солдат, чем любой из них; они были дельцами, но и он был дельцом.
Кое-кто пытался смотреть на него сверху вниз, но он игнорировал это. Не он добивался прав для китайцев в Америке, а американцы выклянчивали для себя привилегии в его провинциях; не он нуждался в их солдатах для проведения своих политических планов, а его солдаты были нужны им, чтобы свести счёты с японцами или с коммунистами; не он предлагал им своё оружие, а они навязывали ему устаревшее барахло в обмен на недра Китая; наконец, не он был таким глупцом, чтобы ссужать их займами, — они совали ему доллары в надежде получить с него волчьи проценты, которых он никогда не сумеет заплатить. Пусть они больше смыслили в тонкостях мировой политики — в дураках оставался не он. Пусть они презирали его, подписывая чеки в раззолоченных кабинетах своих банков, — по чекам платили их кассиры!
Совсем другое дело предстоящий разговор с владыкой католического мира. Уже самый церемониал представления, который Фан Юй-тан изучил по вручённой ему печатной инструкции, поверг его в некоторое недоумение. Он был убеждённым республиканцем, но, воспитанный в китайском уважении к церемониалу, не мог не отдать должного тонко разработанной программе: «Божественная власть над живущими принадлежит папе». Мысль о том, что сам Фан чего-то стоит, должна была быть оставлена за порогом тронной залы отца католиков. Если пилигрим не должен был ползти к трону на коленях от самой двери залы, то только потому, что это чрезвычайно замедлило бы приём сотен людей, являвшихся целовать туфлю святейшего, и свело бы на нет рентабельность предприятия.
Вероятно, величие выработанного веками и тонко продуманного психологического эффекта оказало бы своё действие и на ум Фан Юй-тана, если бы не крошечная деталь, в один миг разбившая все хитросплетения монахов. С грубостью, граничившей с пошлостью, она швырнула китайца с небес экстаза на жёсткую землю прозрения.
Когда генерал уже почти закончил переодевание к предстоящему приёму, в отель явился итальянец, визитная карточка которого «Бенедетто Сора» ничего не сказала ни самому Фан Юй-тану, ни его секретарю. Вызвали Тони, уныло ожидавшего момента, когда он сдаст, наконец, генерала шофёру.
Увидев перед собою итальянца, Сора утратил самоуверенность, с которой было начал наступать на маленького генеральского секретаря. На вопрос Тони он вынул другую карточку: «Бенедетто Мария Джузеппе Сора, поставщик апостольского двора».
— Но что нужно этому поставщику апостолов? — как всегда невозмутимо и вежливо спросил секретарь. — Его превосходительство генерал Фан — не херувим и не духовная особа, ему не нужно ни церковной утвари, ни духовных одеяний.
— Не то, совсем не то! — воскликнул синьор Сора. — Я хочу вам сказать, что никто, кроме меня, во всем христианском мире не выделывает вещей, имеющих такие референции от его святейшества папы, никто, кроме меня, во всей Италии не сможет дать вам…
Тони нетерпеливо перебил:
— Нельзя ли покороче: что вы предлагаете?
— Кальсоны, синьор! — с гордостью воскликнул Сора. — Такие же шерстяные кальсоны, какие носит сам святой отец!..
Фан Юй-тан, конечно, никогда не воображал, будто папа римский настолько свят, что не нуждается в кальсонах, но почему-то этот эпизод испортил ему настроение, невольно подчинившееся пиетету папского имени и программе аудиенций. Торжественность испарилась, как дым. Фан понял, что ему предстоит очень важное свидание, но свидание не с живым богом, а с человеком, так же нуждающимся в шерстяных кальсонах, как он сам, Фан Юй-тан, в крещении наречённый Евгением. Евгений Фан, пусть так, если это будет привычней для святейшего.
Фан больше не испытывал волнения, проходя одну за другою каменные арки ватиканских ворот; в приёмную дворца он входил, как в одну из многих других приёмных дельцов, которые ему пришлось миновать на пути от лагеря Чан Кай-ши к лагерю народа, куда он хотел вернуться после долгих странствий и заблуждений: имея седую голову, нужно было подумать о том, чтобы найти последнюю правду, ту единственную правду, с которой человек может спокойно отойти в вечность.
Когда Фана оставили одного в приёмной, он преспокойно уселся в кресло и принялся листать выданную ему памятку для посетителей. Тут он с точностью, подведённой, как в бухгалтерской книге, ощутил мощность папского аппарата, обозначенную такими сухими, но так много говорящими цифрами. То, что он увидел, было похоже на таблицы процентных уплат и погашений займов, которые ему навязывали в американских банках. Он останавливался на каждой цифре, оценивая её реальное значение: «количество церквей (вероисповеданий, сект и т.п.), подчинённых святому престолу во всем мире, — 1865; патриархатов — 10; митрополитанских архиепархий — 333; архиепархий, входящих в митрополии, — 36; епархий — 964; аббатств и прелатур — 54; апостолических викариатов — 322; апостолических префектур — 133; самоуправляющихся миссий — 13. Кроме того, имеется 4 титулярных патриарха и 750 титулярных епископов… Конгрегация пропаганды веры святого престола насчитывает в своих миссиях 84 тысячи человек, из них священников около 25 тысяч. Наибольшее количество католических миссий сосредоточено в Китае: 4500 священников и 1200 мирян-служащих».