Страница 50 из 57
История человечества имеет непреклонное правило — двигаться в сторону развития общечеловеческого сознания, приоритета общечеловеческих ценностей, но, непременно, через сознание конкретного человека, обретающего значимость и наибольшую перспективу интеллектуального, духовного самовыражения только через определенную национальную культуру, духовность, самосознание. Всё это обеспечивается народу свободой внутреннего и внешнего развития. Наиболее передовой и цивилизованной политико-экономической формой такой свободы для любого народа на сегодня является национальная государственность — независимое государство, во внутренней и внешней политике нацеленное на максимальное обеспечение нужд своего народа.
Конечно, это осуществимо в сегодняшнем мире только при гармоничном взаимодействии с остальным миром. В этой аксиоме развития мира, отчасти, кроется генезис кризиса доверия к России.
К месту отметить, что такие формы кризиса переживали все центры разрушившихся (вернее, разрушенных историческим развитием) империй, и их народы (народы, на эксплуатируемой силе которых держались империи) оказывались в таком же незавидном, но закономерном положении, в каком сегодня оказался и русский народ. Мощь любой империи играет двоякую роль для имперского народа: во-первых, вплотную вписывает этот народ в мировую цивилизацию; во-вторых, истощает его организм в постоянной работе с колониальными народами, в борьбе, большей своей частью, слепой, неосознанной, вынужденной в силу исторических обстоятельств, которая, в конце концов, переходит в амбиции и комплекс имперской нации, сопряжённые с апатией национального развития, что наиболее остро ощущается накануне развала империи.
Таким образом, можно сказать, что империя — одна из естественных форм развития человечества, и роль многочисленной нации в историческом плане незавидна, ибо для нации труднее всего её перенести, в связи с тем, что она преходяща, как и всё в этом мире. Осознание неизбежности и необходимости на определённом этапе исторического развития отказываться от исторической обузы, возложенной на него мировой цивилизацией, является для имперского народа моментом самоосвобождения, самоочищения от исторических комплексов. Кроме того, это будет моментом перехода данной нации, народа к истинно гармоничному взаимодействию с миром и путём к возрождению, генезис свободы самого несвободного в империи народа. Аксиома мир не терпит пустоты звучит ещё и по-другому: мир устремлён к равновесию, в том числе, и в мировом сообществе народов. Кризис и есть нарушение этого равновесия. Мы обозначили внешние условия, питающие кризис доверия к России, причины глобального характера. Ну, а каковы внутренние условия, причины частного характера? В современном аспекте это можно представить так: упорное манипулирование центром русским вопросом в национальных республиках: возрождающиеся в недрах русской общественности национально-патриотические, порой открыто фашистского толка организации, в немалой степени влияющие на реанимацию в кругах русской демократии амбиций великодержавного шовинизма. Другое — наличие этнонейтрального пласта в народонаселении страны, как следствие политики слияния наций. В национальных республиках именно этот пласт является питательной средой для национал-нигилизма и рассадником псевдокультуры.
Существенную роль играют экономический кризис и попытки центра превратить его в политический аргумент в борьбе против национально-освободительного движения народов, стоящих на позиции отделения от СССР.
Ещё один важный фактор — территориальные проблемы между республиками и народами автономий, как следствие имперской перекройки этнотерриториальной карты за советский период.
Сюда же можно отнести проблемы национально-государственного и национально-культурного возрождения народов и этнических групп, а также фактическое нежелание центра признать приоритетными в национальной политике проблемы государственного возрождения малочисленных народов, находящихся в положении унизительной и дискриминационной второсортности, и процесс интенсивного развития проснувшегося национального самосознания, которое приходит в непримиримое противоречие с местом, отведённым ему в мировом историческом процессе подрусифицированной политикой.
В более конкретном плане межнациональный аспект проблемы понимается следующим образом: в начальный период перестройки центр, не решившись на коренную децентрализацию управления империей и действительную интернационализацию в союзной правительственной иерархии, спровоцировал центробежные процессы, прежде всего, у союзных республик, которые, несмотря на некоторую автономность, находились под политическим, экономическим и психологическим прессом вассальности. В новой ситуации их невозможно было увязать с принципами равноправия, начертанными на знамени многонационального государства. Чувствуя нежелание Москвы коренным образом изменить ситуацию, республики вынуждены были идти на крайние меры, на что центр ответил кровопролитием.
Вторым аспектом является пресловутая автономизация, которая уже давно несовместима с насущными потребностями национально-государственного развития малочисленных народов и фактически является главным рычагом ассимиляции их в союзно-державных, а затем и в имперских нациях. Настойчивое нежелание руководства РСФСР обозначить исконные границы русского государства через создание в Федерации русской республики, на равных с малочисленными народами правах, узаконивает державное положение русского народа, что явится вечным генератором национального неравенства. А это означает консервацию межнациональных проблем для очередного витка истории, гарантируя вечное клеймо притеснителя русскому народу, что во всё более демократизирующемся мире ставит его в весьма незавидное положение.
Некоторый свет на причины нежелания российских демократов уравновесить все части федерации, которая преподносится ими как рай для ранее обиженных, но ныне великодушно реабилитированных малочисленных народов, проливает и интервью председателя Демократической партии России Н. Травкина:
«Дальняя цель ДПР — Россия, устроенная не по национально-территориальному, а по административно-территориальному принципу. Автономий в будущем быть не должно. Иначе их придётся нарезать более сотни, и только русские не будут иметь своей Земли».
Если учесть, что парламент и президент России являются орудиями их политики, нетрудно себе представить: на каких принципах строится будущее равноправие российских народов, если они пожелают остаться таковыми.
Но современные аспекты кризиса доверия к России — лишь видимая часть айсберга. Его скрытая часть находится в глубоких водах океана истории, куда мы и попытаемся заглянуть. Российская империя ещё в прошлые века (с самой своей древности) принимала в свои объятия другие народы и племена. Вспомним походы русских князей; затем Ермака, завоевавшего Сибирь; взятие Иваном Грозным Казани и присоединение других земель; эпоху Екатерины. Даже легендарный Суворов приложил к этому руку. Вспомним также кавказскую эпопею XVIII и XIX веков, на вершине славы которой возвышаются такие фигуры, как Ермолов, которого никогда не покидало чувство, что он россиянин и мечтал осчастливить Кавказ тем, что выставит голову последнего чеченца в музее; князь Барятинский, который, всё-таки, вонзил когти двуглавого имперского орла в сердце кавказской вольности, а на трёхгранных русских штыках принёс народам Кавказа цивилизацию крепостной России и милость своего императора… У каждого так называемого сегодня советского народа были и свои ермоловы, и свои барятинские.
Российская национальная политика прошлых веков отличалась от современной, прежде всего, разнообразием средств и методов: одних она обнимала мечом и картечью, других — дружественными вердиктами (типа Переяславской рады и Георгиевского трактата), по которым в её объятиях оказались Украина и Грузия, в отношении которых тоже было обещано равноправие, но получили они колониальный статус. По-другому тогда Россия не умела, и мировой опыт не позволял. Правда, миру вешалось о цивилизаторской роли жандарма Европы. Судя по некоторым источникам не только российской историографии, но и европейским, этому верили, уверовали даже в дикость свободы на том лишь основании, что обладатели не хотели менять её на крепостное право.