Страница 28 из 57
25 ноября 1994 года С.Гелисханов, Р.Гелаев и другие в Урус-Мартане встречаются с Гантамировым и упрашивают его не начинать штурм города. Гелисханов обещает им, что командиры сами решат вопрос с Дудаевым, Яндарбиевым и прочими. Достигают согласия встретиться на следующий день, в десять часов утра, и решить вопрос окончательно. В этот же день Джохар попросил меня проинформировать население о планах России, её спецслужб и их наёмников на ближайшие дни и призвать народ к бдительности и подготовке к серьёзным событиям. Я выступил около семи часов вечера и, возвращаясь из студии ТВ, зашёл в кабинет Джохара. Он попросил выступить ещё раз и уже конкретно объявить, что преступные банды российских наёмников завтра будут штурмовать Грозный, что является открытой войной России против ЧРИ. Я выступил вновь.
Когда я вернулся, у Джохара был Руслан Гелаев. Джохар ему объяснял, что нельзя доверять слову Гантамирова: обещав ему и его товарищам встретиться с ними завтра в 10 часов, он просто усыпляет их бдительность перед утренним штурмом. Помню слова Руслана: «Ну что же, если они хотят войны, будет им и война. Мы хотели избежать кровопролития». Я тоже пытался объяснить ему. Ведь, повязав наших командиров в декабре 1993 года договором не применять оружие друг против друга, банды сами первыми нарушили слово и продолжают нарушать ежедневно. А наши командиры придерживаются обещания. Я говорил ещё что-то. Штаб тоже готовился в завтрашнему бою. Но в глубине души я надеялся, что штурма не будет. Думаю, и другие тоже. Тем не менее, мы были готовы к наихудшему варианту. Джохар и я провели ту ночь в своих рабочих кабинетах. В полночь прогремело несколько взрывов возле ДГБ. Через некоторое время патруль задержал нескольких подозрительных человек. Непрерывно осуществлялась связь с ДГБ и МВД. В МВД, по некоторым сообщениям, часть сотрудников готовилась встретить «гантамировцев» с объятиями. Ночь почти не спали. Несколько часов прошло в полудрёме. К рассвету, когда я совершил омовение для утренней молитвы и в ожидании срока стоял у окна кабинета, на северо-восточной окраине города, со стороны Толстой-Юрта, загромыхали танково-артиллерийские выстрелы. Из окна моего кабинета прекрасно было видно, как в предрассветной мгле от брони танков рикошетят снаряды солдат Чеченской армии.
Первый удар принял на себя заслон бойцов И.Арсанукаева. Бой был недолгим: небольшой заслон был смят почти сходу. Как потом выяснилось, бронетанковая колонна и сопровождающая её пехота, разделившись, вошли в город через Петропавловское шоссе и микрорайон. Другая колонна атаковала через так называемый «тридцать шестой участок». Гантамировский бронированный «кулак» наступал через Черноречье. К часам девяти-десяти несколько бронемашин прорывается к центру, к Президентскому дворцу. Гвардейцы Президента останавливают их прямо на перекрёстке проспектов имени имама Шамиля и имени Исы Арсамикова. К тому времени, штаб налаживает взаимодействие с подразделениями Шамиля Басаева, Руслана Гелаева и других командиров.
Ситуация очень угрожающая. В центре у нас не оказалось почти никого, кроме Президентской гвардии. В этих условиях Шамсуддин Юсеф и я принимаем решение: удалить Президента в более безопасное место. После почти что часовой дискуссии и привлечения к уговорам ещё нескольких лиц, наконец-то, удаётся уговорить Джохара покинуть Дворец. Они с Юсефом уезжают. Я поднимаюсь к себе в кабинет, так как знаю, что информационные агентства будут звонить и, в первую очередь, Джохару и мне, зондируя ситуацию. Так и случилось. Звонили почти непрерывно.
Удивлялись, находя меня в кабинете, спрашивали о ситуации, о прогнозах, информировали, что у них распространены слухи о взятии Грозного и Президентского дворца. Естественно, они убеждались в их ложности. Некоторым приходилось давать послушать в телефонную трубку грохот взрывов и рёв самолётов. К часам двум после обеда судьба битвы за Грозный практически была решена. Но в этот момент как раз и разгорелся бой за здание ДГБ и участок, прилегающий к нему. Салман, оказывается, организовал из добровольцев отряд (более двадцати человек), большинство их них было без оружия и они, совершив обходной манёвр, подбили один танк, отбили автобус с оружием и боеприпасами. Потери ДГБ были самыми значительными с чеченской стороны. Погибли братья Исы Арсамикова — Муса и Лёма: героически, уничтожив несколько бронемашин и наёмников. Позже они будут удостоены звания «Герой нации», вместе с Салманом, который погибнет 16 января 1995 года, защищая Президентский дворец. 26 ноября 1994 года, к великому сожалению, унесёт жизни многих хороших ребят, в том числе Мажиева Адама, которого за дерзость Масхадов назвал «маленьким Лабазаном», а осенью-зимой 1995 года одним из моих пристанищ будет дом его брата Абдуллы в селении Шалажи. Погиб и Хусейн Гузуев — председатель Гостелерадио ЧРИ. Он погиб на боевом посту, прорываясь через зону боевых действий из гостиницы «Актёр» к зданию Гостелерадио. Закаев Ахмед рассказывал, что ему передали: вроде, Хусейн звонил из чужой квартиры. Оказывается, недалеко от театра его узнали бандиты и хотели расстрелять. Но вмешались женщины, отбили его и затащили в чью-то квартиру. Позвонив, он, всё же, не усидел там. Вышел, чтобы дойти до рабочего места. И попал под снайперский обстрел. Бросившись помочь раненому человеку, был сражён и сам. Потом рассказывали, как он за день до этого говорил сотруднице радио о предчувствии смерти и просил, если с ним что-то случится, поплакать над ним и передать его семье… Я был на его похоронах в селении Герзель. Он унёс с собой боль народа и земли чеченской и оставил за собой боль в сердцах тех, кто его знал. Надо отметить, что Хусейн Гузуев, Хожа-Ахмед Яриханов, Ахмед Закаев, Казбек Махашев — это была новая волна в Кабинете Министров ЧРИ, которая обещала много хороших перемен. Что подтвердила и война.
Вечером весь мир увидел позор России — бандитский налёт её армейских частей на Грозный, их полный разгром и плен. По всему городу пылала бронетехника — танки, БМП, БТРы. Разорванные на части и полуобгоревшие трупы российских солдат и офицеров валялись вокруг них. Десятки пленных только из числа военнослужащих России. Притом из элитных частей — Кантемировской и Таманской дивизий. А всего пленных, вместе с чеченскими бандитами-наёмниками, было более ста человек. Из 67 единиц бронемашин, вошедших в Грозный, сумело выйти из него лишь несколько. Десятки были захвачены. Иностранные и российские журналисты ходили целыми днями по городу и снимали редчайшие свидетельства государственного бандитизма России. Тем не менее, у руководства России — и политического, и военного — хватило наглости заявить, что ни одного российского военнослужащего не было среди штурмующих Грозный. Но здесь на совесть поработали абсолютно все журналисты. Они продемонстрировали бессовестность российской политики. А фракции Госдумы бросились в Чеченскую Республику делать себе имидж. Они не могли упустить такой удобный случай показать себя избирателю. Одна за другой прибыли детическом вопросций «Яблоко», «Выбор России», ЛДПР, Республиканской партии и других. Бросились спасать лицо Грачёва и военные. Вот некоторые материалы из российской прессы: «Министр обороны России генерал армии Павел Грачёв категорически опроверг версию об организованном участии российской армии в боевых действиях на территории Чечении. В разговоре с журналистами он назвал её «бредом». «Я не очень интересуюсь тем, что там происходит, — сказал генерал. Вооружённые силы там не участвуют. Идёт, в принципе, междоусобная борьба, борьба за власть.
Хотя я смотрю телевидение и слышу, там вроде пленных захватили, ещё что-то». «Я единственное знаю, — говорит Грачёв, — что с каждой стороны — и на стороне оппозиции воюет большое количество наёмников. Со стороны Дудаева даже воюют наёмники из Афганистана, большое количество, есть наёмники из прибалтийских государств, есть и из других, в том числе и русские. Почему не воевать, если хорошо платят?!». По мнению министра, если бы в Чечении «действовала армия, то, во-первых, он бы никогда не допустил, чтобы танки вошли в город. Это безграмотность дикая». «А во-вторых, если бы воевала армия, то, по крайней мере, одним парашютно-десантным полком можно было бы в течение двух часов решить всё».