Царь и царица

– Оставьте его мне. Я вам его пришлю еще сегодня вечером или завтра утром.

Подъезжая к дому, Трепов просил меня приехать к нему на следующий день в 8 часов утра, так как с 9 часов начнутся у него приемы. До того времени он надеялся получить телеграмму о том, послал ли ему вечером Государь отставку Протопопова; если нет, то, по его и моему мнениям, было мало шансов, чтобы он ее получил.

В 8 утра я застал Трепова в кабинете, в здании Министерства путей сообщения. Телеграммы не было. Телеграмму эту А.Ф. ожидал, как впоследствии я узнал от В.И. Гурко, бывшего тогда начальником штаба Верховного главнокомандующего. Гурко мне так рассказывал эпизод:

– За высочайшим завтраком я виделся с Александром Федоровичем, приехавшим с первым докладом к Государю. Затем, после доклада, он зашел ко мне уговориться, может ли он в случае надобности переговорить со мной из Петербурга по телефону для доклада спешных вопросов Государю, и вместе с тем пояснил, как для составления кабинета ему важно получить указ об отставке Протопопова. Этот указ уже подписан, почему он меня просит об этом после обеда доложить Государю, поскольку ему важно иметь ответ к утру.

После обеда Гурко докладывал императору, и тот ответил ему, что, вероятно, на следующее утро отправит указ. На следующее утро царь дал уклончивый ответ. Поэтому Гурко и не послал Трепову телеграмму.

Трепов объяснил мне свой проект распределения министерских портфелей и свое затруднение от незнания, принята ли отставка Протопопова. Он предполагал, в крайнем случае, назначить Протопопова министром торговли, а Шаховского – внутренних дел, имея в виду потом сделать еще новое перемещение, но лишь бы не оставлять первому портфеля внутренних дел.

А.Ф. Трепов при наличии четырех свободных министерских портфелей надеялся дать их лицам, пользующимся доверием общественности и Думы. Доколе Протопопов оставался министром внутренних дел, этих лиц привлечь было невозможно. К сожалению, память мне изменяет, и я не могу перечислить этих лиц. Но помню, что кабинет этого состава неминуемо бы произвел успокаивающее на общественность впечатление»{69}.

Еще более «потаенные пружины» закулисной борьбы с А.Д. Протопоповым и попытками ограничить влияние императрицы Александры Федоровны на государственные дела вскрывают воспоминания жандармского генерала А.И. Спиридовича, который писал по этому поводу: «Польщенный высоким назначением, Трепов высказал императору откровенно свое мнение о текущем политическом моменте и просил снять Протопопова с поста министра внутренних дел. Государь согласился. Согласился он и на смещение еще двух министров, которые были непопулярны, потому как являлись поклонниками Распутина. В тот же день Штюрмер и Трепов выехали в Петроград, а Государь на следующий день послал царице обычное письмо, в котором сообщал о намеченном уходе Протопопова. Государь писал, между прочим: “Мне жаль Протопопова. Он хороший, честный человек, но у него нет твердой позиции, одного определенного мнения. Я это с самого начала заметил. Говорят, что несколько лет тому назад он был не вполне нормален после известной болезни (когда обращался к Бадмаеву). Рискованно оставлять в руках такого человека Министерство внутренних дел, да еще в такие времена. Только прошу тебя, не вмешивай в это нашего Друга[5]. Ответственность несу я и поэтому хочу быть свободным в своем выборе”.

Трепов, которого Государь назначил на должность премьера, был старым, убежденным бюрократом с большим жизненным и административным опытом, умным, ловким и энергичным человеком, понимающим необходимость совместной работы с Государственной Думой. Предлагая Государю уволить некоторых министров, он намеревался сформировать такой кабинет, который бы устраивал Думу. Но он не мог предложить Государю подходящего министра внутренних дел. Только он сам подходил тогда на эту должность. Не мог не помнить Трепов и того, что фамилию его семьи общественность связывала с правыми взглядами. Еще недавно имя Трепова было для левых крайне ненавистным.

10-го числа Штюрмер и Трепов вернулись в Петроград и были приняты императрицей. Хитрый Штюрмер воздержался говорить царице о предстоящих больших переменах. Трепов был откровеннее. В Петрограде оппозиция уже трубила победу над Протопоповым. Бадмаев и сотоварищи нажали на Распутина, на Вырубову. Царица, получив 11-го числа письмо от Государя, была поражена. В проекте Трепова, которого она вообще не любила и считала, что он дружит с Родзянко, она увидела интригу, направленную главным образом против ее влияния. И царица употребила все свое влияние, чтобы помешать плану Трепова, чтобы спасти прежде всего, Протопопова»{70}.

В одном из писем императрицы Александры Федоровны к супругу в Ставку от 14 декабря 1916 г. мы читаем: «Трепов ведет себя теперь, как изменник, и лукав, как кошка, – не верь ему, он сговаривается во всем с Родзянко, это слишком хорошо известно»{71}. Дни А.Ф. Трепова как премьер-министра были сочтены. Так был упущен еще один шанс добиться приемлемого компромисса и выйти из политического кризиса.

Со своей стороны отметим, что появление Протопопова на политической сцене было проявлением не столько «темных сил», сколько порождением самой думской оппозиции, что и вызывало столь ожесточенную борьбу «Прогрессивного блока» за его смещение.

«Маленький Протопопов – большое недоразумение»{72}, – бросил в конце 1916 г. крылатую фразу А.И. Гучков. Но при этом «забыл», что в интервью с журналистами по поводу назначения Протопопова сам заявил: «У Протопопова хорошее общественное и политическое прошлое. Оно целая программа, которая обязывает»{73}. Сказано достаточно определенно. Подлинная суть «большого недоразумения» с Протопоповым состояла в том, что породила Протопопова Дума, та партия, которую возглавлял Гучков. По выражению российского историка А.Я. Авреха: «Унтер-офицерская вдова сама себя высекла – вот глубинная причина ненависти Думы и “общественности” к своему недавнему соратнику»{74}.

Протопопов удержался в правительстве, но Трепов пробыл на посту премьер-министра ровно пять недель – с 19 ноября по 27 декабря 1916 г.

Генерал В.И. Гурко также ощущал себя «калифом на час». В самом деле, его положение на новой высокой должности было своеобразно и, очевидно, обязывало принимать решения с некоторой оглядкой, чтобы не повредить своей карьере. Посудите сами, во-первых, он недавно командовал только Особой армией и находился в подчинении командующего Юго-Западным фронтом генерала А.А. Брусилова. Таким образом, теперь главнокомандующий фронтом оказался, хотя и временно, но все же в подчинении своего бывшего подчиненного. Во-вторых, Гурко только временно исполнял эту должность, и шансов закрепиться на ней практически не было никаких, а завистников, готовых «подставить выдвиженца или выскочку», добавилось. Каждый командующий фронтом при планировании операций отстаивал важность своего направления, но рассчитывать В.И. Гурко на поддержку генерала М.В. Алексеева было трудно, хотя последний и пытался регулярно вмешиваться в дела Ставки из Севастополя по телефону.

Генерал А.С. Лукомский, который тоже получил новое назначение в Ставку, делился своими воспоминаниями: «В октябре до нас дошли слухи, что начальник штаба Верховного главнокомандующего, генерал Алексеев, серьезно заболел и временно будет замещен генералом Василием Иосифовичем Гурко.

Во время одной из моих поездок на фронт, если не ошибаюсь, 20 октября / 2 ноября, я получил из Ставки, за подписью генерала Гурко, телеграмму с предложением срочно приехать в Могилев.

На другой же день я выехал из Молодечно.

Конец ознакомительного фрагмента. Полная версия книги есть на сайте ЛитРес.