Страница 7 из 94
Что это значит? Что «скелет» действительной проблематики пытаются скрыть. Но для такого сокрытия недостаточен «шкаф покойного дедушки». Чтобы это скрыть, нужно создать гигантские «подковерные ниши». В этих нишах начинается своя жизнь.
Я не хочу сказать, что эти ниши созданы иракскими событиями. Они созданы редукцией человеческого существования к «консенсусу данности». Они созданы массой стратегических необходимостей, вытекающих из того, что общество приходится строить на основании этого ложного консенсуса. Они созданы... впрочем, обсуждение генезиса «подковерных ниш» опять уведет нас далеко от существа дела.
Что создает любое подполье? Вплоть до подполья человеческого бессознательного? Отвечаю: любое подполье, в том числе и подполье бессознательного, создает НЕВОЗМОЖНОСТЬ СТРАТЕГИЧЕСКОЙ ЧЕСТНОСТИ.
Стратегическая честность – это не патетика. Это, если хотите, технология. Стратегически честная власть может АКТУАЛИЗИРОВАТЬ свое население. Власть, у которой нет доступа к ресурсу стратегической честности, может только МАНИПУЛИРОВАТЬ своим населением.
Секьюритизация – это и есть манипуляция. Манипуляция, предполагая скрытность, предполагает подполье как «место сокрытия». Под «подпольем» я здесь имею в виду непрозрачную элитную подковерную территорию. Манипуляция и создает, и расширяет это подполье.
А будучи созданным, это подполье начинает жить своей жизнью. Приведу простейшие примеры. Предположим, что вы создали директивно идеологическое общество. В таком обществе смысл торжествует над комфортом, будущее – над настоящим... итак далее. Вы опираетесь на смысл. Значит ли это, что вы можете игнорировать такие регуляторы, как страх и удовольствие? Никоим образом. Но у вас есть возможность задействовать страх – пусть грубо, но честно и напрямую.
В этом и состоит суть директивных (кстати, совершенно необязательно чисто авторитарных) методов управления. У вас есть идеологический враг, и вы его атакуете напрямую с помощью открыто сконструированного под эту задачу репрессивного аппарата. При этом ваш аппарат (например советский КГБ) всегда находится под контролем высших смысловых инстанций (в этом случае – ЦК КПСС).
Когда такая система теряет устойчивость? Когда высшие смысловые инстанции («ведомства идеологического огня») теряют контроль над репрессивными аппаратами. И когда остывает сам огонь и ведомства огня впадают в маразм. Чаще всего это совпадает по времени.
Предположим, вас такая модель не устраивает. И вы заменяете ее «обществом комфорта». Причем в понятие комфорта вы вкладываете все: и право на сопричастность любым смыслам (кроме совсем уж очевидно человеконенавистнических), и следование закону, и все блага, связанные с более богатой социальной вариативностью.
Как видите, я не пытаюсь низвести современный Запад до карикатуры.
Предположим, далее, что общество начинает беситься с жиру. И вам надо вместо комфорта задействовать страх («не до жиру – быть бы живу»). Мало ли почему вам это надо! Стимулы удовольствия, например, перестают работать.
Одно дело «царь-голод» в капиталистических обществах XVIII-XIX веков. Не будешь работать на износ за кусок хлеба – умрешь с голоду вместе со своими детьми. Сильный стимул!
Другое дело современное социальное буржуазное государство. Уже наполовину социалистическое (социал-демократическое, неважно). Такого стимула нет. Социальные гарантии носят обязательный характер. Работник избалован. Он хочет отдыха, особого отношения... мало ли еще чего?
Главное – он не хочет работать за 200 долларов в месяц. Он хочет работать за 2 тысячи евро в месяц. Или за 3-4 тысячи долларов. И он не хочет работать на износ. На износ он, может быть, согласится работать за 10-15 тысяч долларов в месяц. А может, и не согласится... подумает о здоровье. В любом случае, если деньги нужны для обеспечения качества жизни (то есть досуга), то нужно и время для этого досуга. И так далее.
А вот в Китае, например, миллиард населения живет на несколько долларов в месяц. А сотни миллионов готовы яростно работать за 200 долларов в месяц. Не захотят – их заменят новые рекруты из этого полуголодного миллиарда. Государство опекает работников. Они культурны, трудолюбивы. Если они будут плохо работать – государство их накажет. Да они и не будут плохо работать. Государство вкладывает деньги в их образование, в социальную сферу. Работники здоровые, чистые, безотказные.
Почему западный капиталист должен платить несколько тысяч долларов в месяц вместо 200 долларов? Почему ему не перенести производство в зону, где есть качественная дешевая рабочая сила? А главное – как он добьется конкурентоспособности своего товара? Если основное в стоимости товара – это цена рабочей силы, то китайский товар окажется дешевле. А если китайский работник качественный, то товар будет и не хуже. Значит, западный капиталист разорится, а китайский снимет сверхприбыль? Но тогда на чем будет основываться гегемония США и что США станут делать вне этой гегемонии?
Я привел лишь один простейший пример, иллюстрирующий необходимость как-то уравновешивать «машину удовольствия». Мы уже установили, что в рамках «консенсуса данности» ее можно уравновешивать только с помощью «машины страха». Но напрямую задействовать такую машину можно только в недемократическом обществе. А задействовать эту машину напрямую и эффективно можно только в обществе эффективных идеологических мотиваций.
Значит, ее надо задействовать косвенно. А как же еще? Что значит – косвенно? Это значит ждать, пока внешний враг не атакует общество. И общество, ужаснувшись, не позовет репрессивный аппарат. А позвав, не развяжет ему руки (хотя бы в некоторых пределах). И, развязав руки, начнет иначе финансировать. А также согласится на ущемление удовольствий («не до жиру – быть бы живу»).
Но и это еще не все.
У Пушкина есть известное четверостишие:
«Все мое», – сказало злато;
«Все мое», – сказал булат.
«Все куплю», – сказало злато;
«Все возьму», – сказал булат.
За деньги (злато) что покупается? Удовольствия! У кого злато – у того и рычаги управления через удовольствия. Назовем эту элиту «элитой злата». Пока работает «машина удовольствия»–безраздельно властвует «элита злата». Скажем так, финансовая олигархия (отождествление грубое, но для наших целей вполне рабочее).
А если начинают звать репрессивный аппарат, то есть этот самый булат из стихотворения Пушкина, то это не бесплатное развлечение. «Элита булата» получает свой шанс. Не на соответствующие оклады. Этого мало. Шанс на долю в стрижке овец... прошу прощения, в окормлении демократического сообщества.
Таково содержание все той же секьюритизации, с которой мы начали рассмотрение данной темы.
Как именно поведет себя «булат»? Или, скажем так, способная понять эту коллизию «элита булата», или какая-то часть этой элиты? Она будет просто ждать, пока овцы «общества удовольствия» щиплют травку и фыркают по поводу не галантности овчарок? Или же она искусно посодействует волкам, чтобы овцы вспомнили об овчарках? Или же она договорится с волками о дележе стада? Что бы эта «элита булата» ни делала, она не будет обсуждать свои действия в газетах. Она в газетах будет говорить только о защите демократии. И о своем законопослушании.
Но это не единственный пример. Предположим, вы боретесь с коммунизмом. И у вас есть важный союзник по борьбе. Например, Италия. А в этой Италии овцы... прошу прощения, граждане... очень увлеклись вредными идеями. И хотят привести к власти итальянскую компартию. Причем вполне демократическим путем. Как вы можете этому воспрепятствовать (а не воспрепятствовать вы этому не можете)?
Вы можете установить откровенную диктатуру, как вы это уже сделали в Греции (или сделаете в Чили). Но это значит напрямую привести к власти «элиту булата». А тут много последствий. И компрометация демократических ценностей, этой непоколебимой опоры военно-политических союзов. И перераспределение власти между «златом» и «булатом». «Булат» ведь всегда очень амбициозен. А не проще ли как-то так все устроить, чтобы овцы испугались, отказались от намерений обходиться лишь златом и снова полюбили овчарок?