Круг невинных

Было самое начало двенадцатого. Я это хорошо помню, так как провел утро в ожидании, томясь от скуки за прилавком или занимая время делами, одно пустячнее другого. А что мне еще оставалось делать, кроме как пытаться отвлечься от тревоги, неотступно преследовавшей меня уже в течение целых двух дней?

Как обычно, я открыл магазин без нескольких минут десять, что было довольно рано для такого местечка, как Котре. Туристы, и так немногочисленные в это время года, сюда почти не поднимались.

В одном из своих романов – не спрашивайте меня, как он называется, я читал его очень давно – Грэм Грин написал: «У повести нет ни начала, ни конца; мы произвольно выбираем миг, из которого смотрим вперед или назад»[1]. Эта фраза стала для меня некоей точкой отсчета, наложила свой отпечаток на все последующее. Без сомнения, я мог бы выбрать темой своего рассказа и что-нибудь другое, попытаться двинуться вверх по реке событий, которые и привели нас к этому.

Но некоторым образом моя истинная причастность к этой истории началась именно с произнесенных Камиллой трех слов: «Нашли его тело».

Котре – это коммуна в департаменте Верхние Пиренеи у самых ворот Национального парка. Затерянная в глубине заброшенной лощины, она представляет собой последний островок человеческой жизни по дороге к вершинам. Город, знаменитый своими водолечебницами и лыжным курортом, почти целиком расположен вдоль реки, наклонные берега которой окаймляют ряды лавочек с бесполезными сувенирами, товарами местного производства или специализированными магазинами для горного туризма. Эта бесконечная улица правым концом выходит на большую площадь с непременными ратушей, фонтаном и скамейками. На левой ее стороне, неподалеку от офиса туристской фирмы, вы увидите магазин, мимо которого просто невозможно пройти. Большими голубыми буквами на белом фоне выведено:

Если любопытство побудит вас перешагнуть порог этой лавочки, вы нос к носу столкнетесь с мужчиной тридцати семи лет, скорее высоким, чем низкорослым, с очень темными волосами и карими глазами, которые вспыхивают зеленым, когда этому благоприятствует освещение. Он не так часто улыбается. Этот мужчина и есть я.

Вот уже три года, как я поселился в Котре. Должен вам сразу сказать: держать магазин – вовсе не то занятие, о котором я мечтал. Я охотно перепоручал все заботы своей молодой служащей, обладавшей врожденным талантом общаться с посетителями, чего при всем желании невозможно было сказать обо мне. Мне же гораздо приятнее было устраивать себе уединенные прогулки на природу с «Никоном» или «Лейкой» на ремне через плечо или проводить время в темной комнате, по старинке проявляя негативы. Я никогда не считал себя фотохудожником, самое лучшее – любителем, чье хобби слишком поздно стало профессией. Короче говоря, едва прибыв в Котре, я и открыл этот магазин после долгих лет заблуждений…

К моему немалому удивлению, предприятие довольно быстро встало на ноги и принесло мне все, что я до сих пор безуспешно разыскивал, – спокойствие и относительное уединение. Никто теперь не указывал, как мне поступать и что делать, не было никакого начальника, который стоял бы над душой, читая мораль и наставляя на путь истинный. Этого у меня уже имелось в достатке.

Но тем самым утром слова Камиллы вдребезги разбили всю гармонию, которую я так долго искал. Я с большим трудом поверил, что, говоря про «тело», которое нашли, она имеет в виду моего брата.

– Вот, возьми, тебе это пойдет на пользу.

Устроившись в протертом до самой основы кожаном кресле, я протянул Камилле чашку травяной настойки. Молодая женщина безропотно приняла ее, слишком утомленная, чтобы высказать хотя бы малейшее возражение. Сегодня Камилла много плакала, глаза ее распухли, поскольку она все время их вытирала. Но ее природная красота, которую я заметил с первой встречи, от этого ничего не потеряла.

Невысокого роста и хорошо сложенная, спортивная, Камилла принадлежала к числу тех активных натур, которые ни минуты не могут посидеть спокойно. Ее тонкое миловидное лицо обрамляли пепельного цвета волосы, остриженные до плеч. Ярко-голубые глаза, может быть, выглядели слишком большими в сочетании с носиком, который так и остался детским. Внешность Камиллы была далека от тех шаблонов, которые навязываются нам глянцевыми журналами, но она удержала бы ваше внимание с самого первого взгляда. Мой брат не остался бесчувственным к ее очарованию, и я очень быстро понял: он готов на все, чтобы разделить с нею жизнь.

Украдкой бросив взгляд на видеомагнитофон, я заметил, что его часы показывают 22.40. В Котре наступила холодная ночь. Этот вечер Камилла провела у меня. Для нас не было ничего естественнее, чем оставаться вместе в трудные минуты, поэтому она согласилась разделить со мной трапезу, к которой, правда, едва притронулась. Вот уже больше года я жил в этой квартире на втором[2] этаже большого шале, отделанного бледно-голубыми рейками. Возвышаясь на сотню метров в центре города, оно, тем не менее, обеспечивало своим обитателям относительное уединение.

На самом деле из всех обитателей там были только я, вечный холостяк, и хозяйка шале, мадам Борденав, занимающая первый этаж. В доме имелись три отделенных друг от друга квартиры. Мадам Борденав, которая на самом деле не нуждалась в деньгах, сдавала их под настроение. Можете не сомневаться, что она положила на меня глаз, так как для меня не составило труда снять весь этаж за весьма скромную сумму.

На несколько минут в комнате воцарилась глубокая тишина. Даже не знаю, чего я ждал, – теперь, когда самое худшее уже произошло. Я поднялся на ноги и взглянул в окно. Направо простиралась длинная площадь, сверкающая в темноте, будто змеиная чешуя.

Я повернулся к Камилле. Мне очень хотелось найти какие-нибудь утешительные слова, но я не смог выдавить из себя ни единого звука. Да и, честно говоря, что я мог сказать? Я и сам поверил в эту новость лишь через несколько часов после того, как услышал ее.

Раз уж я должен описывать эти события в бесстрастной газетной манере, сообщаю, что тело Рафаэля Нимье, исчезнувшего два дня назад, было найдено утром, в начале одиннадцатого, на каменистом мысе в часе с небольшим ходьбы от Котре. Совладелец магазина и бюро проката для любителей горнолыжного спорта, он сам был его большим поклонником. Частенько ему случалось отправляться на горные прогулки, которые длились целый день.

Рафаэль ушел во вторник на рассвете. Как сказала Камилла, сперва он хотел отправиться на короткую прогулку или на Камбаск – широкий холмистый луг, который пересекает речку Гав-де-Котре, или к Фрюитьер – самой лесистой части Национального парка. Теперь стало известно, что брат, скорее всего, дошел до старинных терм неподалеку от поселка, а затем направился по дороге, ведущей к перевалу Лисей. Он не вернулся к полудню, как собирался. Камиллу это заинтриговало, но не настолько, чтобы забеспокоиться: Рафаэль никогда не был образцом пунктуальности. Однако он не вернулся и днем. Его мобильник не отвечал, и недовольство уступило место самой неподдельной тревоге.

Конечно, Рафаэль великолепно знал гору и все те опасности, которым непременно подвергся бы здесь обычный турист. С другой стороны, время года было не особенно и суровым: почти всюду снег уже стаял, даже там, где он обычно держался до самого мая. Тем не менее от несчастных случаев никто не застрахован, даже самый опытный альпинист.

Вечером мы с Камиллой заявили в жандармерию, прекрасно понимая, что до завтрашнего утра там не смогут предпринять ничего серьезного. Нам пришлось предоставить фотографию моего брата и различные сведения о нем: гражданское состояние, особые приметы, описание одежды, которая была на нем, при каких обстоятельствах исчез. Камилла также ответила на несколько более личных вопросов. Нет, они с Рафаэлем не ссорились перед его уходом, у нее не было никаких особых причин, которые привели бы к тому, чтобы мой брат не вернулся к ней.

1

Грин Г. Конец одного романа. Пер. Н. Л. Трауберг.

2

Здесь и далее нумерация этажей указывается как в тексте, без учета того, что у французов первый этаж считается «нулевым».